Игорь Данилевский - Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIVвв.). Курс лекций

• Название: Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIVвв.). Курс лекций
• Автор: Игорь Данилевский
• Издательство: АСПЕНТ ПРЕСС
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5—7567—0127—3

Учебное пособие продолжает курс лекций «Древняя Русь глазами современников и потомков (IX–XII вв.)» того же автора и изучает период от распада Киевской Руси до образования Московского царства.

Книга предназначена для студентов и аспирантов гуманитарных факультетов вузов.

---

«Слово…отечьство многозначное: это и состояние отца, родовитость, отцовство, и родина, и происхождение, и владение, полученное от предков (т. е. вотчинная земля). В средние века, как видно, слово…отечество употреблялось порой в значениях, необычных для современного человека. Говорили, например, так:…А женятся не на лепоту зря, токмо по отечеству, что означало…зря на родовитость и достоинство. Или:…Тягался в отечестве кравчей Борис Федорович Годунов с боярином со князем Васильем Андреевичем Сицким. Тягаться в отечестве значило местничаться. В начале XIV в…отечьство еще не воспринималось как вся…Русская земля, ибо значило лишь вотчину, т. е. собственное владение князя. Шире этого геополитического понятия было представление о…многом роде христианском… Тверская летопись так описала смерть Михаила Ярославича:…Приать нужную (насильственную. А. Ю.) смерть за христианы и за отчину свою. Когда же ордынский карательный отряд, разгромив Тверь в 1327 г., не тронул Москву, та же летопись отметила с удовлетворением:…Человеколюбивый Бог, своею милостию заступил (защитил. А. Ю.) благовернаго великого князя… его град Москву и всю его отчину от иноплеменник поганыхъ…

Политический кругозор русских князей ограничивался тогда интересами прежде всего своего княжества»[410].

Окончательно представление об Отечестве закрепится только в годы Смуты, когда исчезнет не только Золотая Орда, но и большинство ее осколков, а русские земли объединятся в Российское государство. Слово же Родина (в значении родная страна) первым начнет употреблять Г. Р. Державин лишь в конце XVIII столетия[411].

Пока же о том, что эти слова могут иметь столь высокий смысл, еще никто не догадывался… Патриотическими же для того времени можно назвать лишь заботу о процветании своей малой родины земли, города, княжества. Либо в самом широком смысле слова обязательства перед тем, что мы в одной из предыдущих лекций определили как Русьскую землю перед всей православной, а потому богоизбранной землей.

Такая задержка в патриотическом развитии не является особенностью нашей страны. Подобное явление как характерное для стран Западной Европы отметил в публичных лекциях, читанных в Лейденском университете еще в 1940 г., знаменитый голландский историк и (как сейчас бы сказали) культуролог И. Хейзинга:

«…Что такое патриотизм? Ученое слово, обозначающее любовь к отечеству. Неужели все так просто? Думаю, что нет. Для нас, голландцев, любовь к отечеству означает, что мы любим Нидерланды, что они милее нашему сердцу, чем любая другая страна. Следовательно…любовь к отечеству чувство, и не более того. Напротив, в слове патриотизм, как мне кажется, заключено некое осознанное понимание и стремление, выражающее общие для всех обязанности по отношению к своей стране, содержание которых определяется единственным высшим принципом: нашей совестью. Граница между патриотизмом и национализмом, независимо от того, какое значение вкладывается в этот последний термин, с теоретической точки зрения совершенно ясна: первый из них субъективное чувство, второй объективная, видимая для окружающих позиция. На практике же, когда речь идет о конкретных случаях, провести границу между этими двумя понятиями бывает подчас очень трудно.

Существует мнение, нередко встречающееся в книгах на исторические и политические темы, будто патриотизм и национальное сознание, не говоря уже о нынешнем национализме, возникли как особые явления культуры сравнительно недавно. Основанием для такой точки зрения служит главным образом тот факт, что слова эти и самая формулировка понятий, действительно, не так уж стары. Слово патриотизм впервые появляется в восемнадцатом веке, а слово национализм — в девятнадцатом. Во французском языке последнее впервые встречается в 1812 г., а самый давний пример употребления слова национализм в английском языке относится к 1836 г. причем использовано оно было, как это ни странно, в теологическом смысле: в связи с учением об избранных Богом народах. Как уже отмечалось, в английском языке термин национализм приобрел несравненно более широкое значение, чем в голландском, французском или немецком, из чего можно заключить, что это английское слово всего за один век сделало весьма неплохую карьеру.

Поспешный вывод о том, что явления патриотизма и национализма исторически молоды, ибо отвечающие им слова и понятия появились сравнительно недавно, создает обманчивое представление об этих предметах. Основанием для этой иллюзии служит древняя привычка человеческого мышления признавать существующим лишь то, что имеет имя.

При более пристальном взгляде ясно, что в старину, несомненно, имелись некие эквиваленты патриотизма и национализма; мало того, можно утверждать, что с течением времени оба эти чувства лишь приобрели более отчетливые очертания, но по сути своей не изменились. В своей основе они остались тем же, чем были всегда: примитивными инстинктами человеческого общества. <…>

Значительно чаще, чем patria, продолжает в средние века употребляться унаследованное от античности слово natio. Однако его значение по сравнению с классической латынью изменилось. Происходя от того же корня, что и natus, natura, это слово обозначало несколько более широкую общность людей, чем gens и populus, хотя различия между этими тремя терминами отнюдь на были ясными и отчетливыми. Для обозначения народов, упоминаемых в Ветхом Завете, Вульгата использует на равных правах латинские слова gentus, popules и nationes [племена, народы, нации (вульг. лат.)]. Такое употребление в библейском тексте и задавало в ту пору значение слова natio. Оно характеризовало несколько неопределенную общность людей, сложившуюся на основе племенного, языкового и территориального единства, взятого иногда в более узком, а иногда в более широком смысле. Нациями называли бургундцев, бретонцев, баварцев, швабов, но также и французов, англичан и немцев. Административного значения, по аналогии со словом patria, слово natio не имело. Поначалу оно не имело и политического значения. Постепенное уточнение понятия natio связано было с развитием отношений между отдельными людскими общностями, которые, с одной стороны, стремились к независимости, с другой же стороны к внутреннему единению. Блеск королевской власти, верность сюзерену, защита со стороны епископа, милость господина, на которого работаешь, создавали множество связей, присущих тесно сплоченной общине. Лишь наиболее охватывающие из связей этого рода передавались понятием natio. Но сколь бы ни были широки или узки эти связи, лежащее в основе понятия natio чувство сводилось всегда к одному и тому же примитивному единству наших, своих, с безудержной страстью начинающих ощущать свою сплоченность, едва только им покажется, что другие, чужаки (чтобы за этим словом ни стояло), угрожают им или оспаривают их первенство. Это чувство заявляет о себе чаще в виде враждебности, реже — в виде единения. Чем теснее соприкосновение с ненашими, тем острее ненависть. Недаром история не знает вражды более яростной, чем между соседними городами»…[412].

Видимо, выводы Й. Хейзинги вполне справедливы (с соответствующими поправками на язык) и относительно древней Руси, в частности для характеристики отношений между жителями различных русских земель и даже близлежащих городов. Тем не менее, специальная литература по истории Руси XIII в. пестрит патриотическими характеристиками: псковские бояре-изменники продали русскую землю врагу, новгородское боярство, ставя собственные интересы выше интересов родины… и т. д., и т. п.

Все это, однако, не отвечает на вопрос, который был поставлен в начале лекции: почему с именем Александра Невского древнерусский книжник связывал последнюю надежду Русской земли на спасение?

Тем не менее, подведем предварительные итоги:

1. Победы Александра Ярославича на Неве и на Чудском озере вряд ли могли стать реальной основой почитания князя как святого, поскольку их масштабы и значение значительно уступали другим битвам русского народа и народов Прибалтики с рыцарями Ордена меченосцев, Тевтонского, а затем и Ливонского орденов.

2. Борьба русских князей (Ярослава Всеволодовича, Александра и Андрея Ярославичей) с Орденом, судя по всему, в основном велась за сферы влияния в юго-восточной Прибалтике. Объектом раздела при этом оказывались земли балтских и финно-угорских народов.

3. Сопротивление Новгорода и особенно Пскова действиям великих князей, направленным против независимости этих городов-государств, а также против Ордена, не носило (да и не могло носить) характера предательства русских интересов.

Лекция 8 АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ: РУСЬ И ОРДА

ОБЪЕДИНИТЕЛЬ

Вторая половина жизни Александра обычно освещается по крайней мере, в учебниках крайне скудно. Непосвященному трудно составить конкретное представление о том, чем были заполнены последние двадцать лет прославленного князя. Обычно все сводится к тому, что он проводил внутреннюю и внешнюю политику, соответствующую интересам объединения Руси. В чем же она состояла?