Анатолий Полянский - Война - судья жестокий

• Название: Война - судья жестокий
• Автор: Анатолий Полянский
• Издательство: Эксмо
• Жанр: О войне
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-41856-5

Рядовой-десантник срочной службы Константин Иванцов давно заслужил репутацию разгильдяя. Ну не может он служить как все, строго в рамках устава! Все время норовит проявить инициативу. А таких, слишком инициативных, командиры не любят. Но на войне именно это качество приходится как нельзя кстати… У командования появились смутные подозрения, что в одной из рот, дислоцированных в Чечне, завелся предатель, который регулярно поставляет боевикам вооружение. Начинается расследование. Ведет его военный следователь капитан Шелест, а в помощники ему назначают не кого иного, как Иванцова…

---

— Отстраняю вас, Хомутов, от занимаемой должности, — отчеканил он. — Пока временно, а там видно будет… Теперь дело за вами, — обратился Гривцов к Шелесту. — Подполковник отныне находится в полном вашем распоряжении. Разбирайтесь, потом мне доложите.

— Я буду жаловаться! — воскликнул очнувшийся от шока Хомутов. Обвисшие багровые щеки его заколыхались.

— Это ваше право, — холодно заметил Гривцов. — Но не советую.

— Настоящий произвол, — крикнул Хомутов. — Не имеете права!

— Ошибаетесь, подполковник. По законам военного времени я должен был бы арестовать вас! — Гривцов опять схватил телефонную трубку: — Дежурный? Где же прапорщик Столбун? Как нет?.. Я приказал найти!.. Плохо ищите!.. Он швырнул трубку и ядовито спросил: — Может, вы, Хомутов, скажете, где ваш подчиненный?

— Он мне не докладывал.

— Хороша дисциплина в вашей службе, — едко заметил Гривцов. — Все свободны!

Я выскочил из кабинета как ошпаренный. Недаром говорится: паны дерутся, у холопов чубы трещат. Если Хомутов сумеет выкрутиться, он потом припомнит мне, свидетелю своего унижения. Подполковник слыл в части человеком злопамятным.

Первый допрос начальника артвооружения проходил без моего участия. В присутствии солдата Хомутов мог не сказать того, что выложит наедине. Позже Шелест пересказал разговор. Начальник артвооружения отрицал решительно все. Недостатки, ошибки, даже халатность — да, это ему можно приписать, но не более.

— Хомутов нашел самую удобную позицию, — задумчиво протянул Шелест. — С каких только сторон не подъезжал — непробиваемая стена.

— А Столбуна отыскали? — поинтересовался я.

— Увы, как в воду канул!

— Понял, что запахло жареным, и сделал ноги?

— Этот тип очень хитер. Вряд ли он пустится в бега, что было бы равносильно признанию. Думаю, Столбун нашел для отлучки какой-либо разумный предлог. Увидишь, прапорщик доставит еще немало хлопот.

— Полагаете, по его наводке боевики напали на склад?

— Вероятнее всего, но недоказуемо, а предположения к делу не пришьешь.

Нашу беседу прервал прибежавший из штаба полка посыльный.

— Товарищ капитан, дежурный велел вам доложить, — выпалил он, — подполковник Хомутов уехал.

— Как? — вскочил Шелест. — Я же приказал дежурному не спускать с него глаз и, в случае чего, сразу же мне сообщить.

— А что он мог сделать?.. Подполковник пошел в автопарк и, не вызывая своего водителя, сам сел за руль.

— Куда он направился?

— Взял направление на Ханкалу.

Когда посыльный ушел, Шелест взволнованно заходил по палатке.

— Ты что-нибудь понимаешь, Костя? Хомутов умный мужик, прекрасно понимающий ситуацию. Командир полка ясно дал понять, что отлучаться тот не имеет права. За невыполнение приказа в военное время по шерстке не погладят.

— Может, у него есть наверху влиятельные покровители, которым Гривцов не указ?

— Возможно, — подумав, согласился капитан. — И все же подполковник очень рискует. С военной прокуратурой лучше не шутить.

— Это раньше так было, — усмехнулся я. — Боялись милиции, КГБ, старших начальников. Теперь такого чувства перед органами правопорядка нет. Демократия…

— Не все так плохо и однозначно, — возразил Шелест. — Здравомыслящий человек не полезет на рожон. Но в какой-то мере ты прав, помощник. Я решил ехать в Ханкалу. Доложу о случившемся начальству и посоветуюсь с коллегами… Ты остаешься на хозяйстве, Костя. Столбун, если он не дурак, может вот-вот появиться. Легенды у него на всякий случай припасены, но присмотреть за ним нужно. Только не лезь на рожон.

Следователь уехал. Помимо прочего у него было намерение проследить путь Хомутова в штабе объединенного командования, если он, конечно, там появится. Не знал Шелест и предположить не мог, что в его отсутствие опять разыграются драматические события.

Столбун объявился под вечер. Об этом я получил информацию от своих ребят, несущих службу возле складов. Прапорщик громко похвастался начальнику караула, что сумел добыть партию новых ракетных установок, о которых мы давно слышали, но в полк они еще не поступали. Он был оживлен, весел, даже шутил. Хочет прикрыть страх перед разоблачением?.. Ведь о ночной вылазке боевиков и снятии с должности непосредственного начальника, и даже о том, что тот умчался в неизвестном или известном ему направлении, Столбун, безусловно, знал.

Подумал я и о другом. Возможно, завскладом просто чувствует себя неуязвимым. Понимает: у нас нет фактов, одни догадки… Но как бы там ни было, проследить за ним я обязан, поэтому отправился вместе с группой солдат, направленных на склад для погрузочно-разгрузочных работ. Естественно, Столбун меня сразу засек, хотя я старательно таскал ящики и укладывал их в штабеля.

— Как, Иванцов? — спросил он насмешливо. — Окончилась твоя прокурорская служба?

— Так точно, товарищ прапорщик! — отчеканил я.

— Ты, говорят, вчера ночью отличился? — заметил Столбун, доставая пачку импортных сигарет, курить которые обыкновенному прапору было не по карману.

— Было дело! — ответил я тем же бодреньким тоном.

Столбун поманил меня пальцем и приглушенно сказал:

— Одного не пойму, Иванцов, как ты умудрился оказаться в нужный час в том месте, куда нацелились боевики.

— Случайно, товарищ прапорщик.

— Ну и пройдоха ты, Иванцов! На кривой кобыле не объедешь.

— Это точно, — подтвердил я. — С войны без наград как-то негоже возвращаться. У вас вон сколько…

Столбун нахмурился. Скулы и подбородок заострились.

— Ну, ты не очень! — прикрикнул. — Послужи с мое!

Возражать не имело смысла. Я вытянулся, вскинул руку к головному убору.

— Понял вас, товарищ прапорщик! Разрешите идти?

— Валяй. Да не вздумай сачковать!

Завскладом еще немного покрутился и тихо слинял. Но я успел заметить, куда он направился, и, выждав минуту, пошел следом. Вскоре, однако, стало ясно, что шпион из меня негожий. Боясь упустить прапорщика, я старался держаться поближе, а Столбун, заметив ненавистного солдата, стал петлять. Сперва пошел к штабу, затем свернул в автопарк, оттуда — к столовой. Пришлось ждать возле едальни минут сорок. Уже смеркалось, когда прапорщик наконец появился в дверях с сигаретой в зубах. Огонек от нее освещал верхнюю губу и острый нос. И снова начались бесцельные, как мне казалось, хождения сперва в палаточный городок, потом к медсанчасти. Однако он прошел мимо нее прямо к «зеленке», где пролегала линия траншеи, опоясывающая полк. Честно говоря, я обрадовался, решив, что наступил конец блужданиям. В «зеленке» наших быть не могло. Значит, встреча с кем-то чужим?

Крепкая фигура Столбуна, четко вырисовывающаяся на фоне темнеющего неба, внезапно словно растворилась. Только что была, а в следующий миг — пустое место. Я подался вправо, влево, перепрыгнул траншею. Тишина в «зеленке» стояла такая, будто уши заткнуло ватой.

Перескочив назад, увидел вдали двух патрулей, идущих вдоль окопов. Они освещали себе путь фонариками и приближались. Вот кто поможет, решил я, но даже обрадоваться не успел. Резкий удар по голове оглушил меня. Второй пришелся по левому плечу. Боль расколола ключицу. Я вскрикнул и упал. Звезды над горами ярко вспыхнули, но тут же погасли. Наступило забытье.

11

Лучи южного солнца, вливаясь в окошко медсанбата, озарили отгороженный уголок ослепительно ярким светом. Когда я наконец проснулся и поднял отяжелевшие веки, лучи больно хлестнули по глазам.

Блок, где размещался лазарет, длинный и низкий, поделили на отсеки плотной брезентовой тканью. В каждом стояли по две-три раскладушки, лишь в моем спальное ложе было одно: «палата» явно предназначалась для офицерского состава.

Патруль нашел меня случайно. Я лежал на дне опоясывающей лагерь траншеи, прикрытый сухими ветками. От чеченского селения сюда широким языком подходил довольно близко зеленый кустарник вышиной почти в человеческий рост. Солдаты запросто могли меня не заметить, но один дотошный патрульный заглянул в окоп, а то бы остался рядовой Иванцов лежать навек в сырой земле.

Когда ребята притащили меня в лазарет и рассказали дежурному врачу, где и как обнаружили солдата, тот покачал головой и, сделав обезболивающий укол, стал обрабатывать раны. Я слышал речь врача в полусне, ощущение реальности возвращалось. Захотелось крикнуть: знаю! Знаю, кто меня отделал!.. Но вместо членораздельных звуков из горла вырывался лишь болезненный хрип.

— Быстро в операционную! — распорядился доктор, и те же солдаты, что притащили меня сюда, подхватили с обеих сторон, вызвав нестерпимую боль в затылке и плече. Я снова отключился.

Как колдовали надо мной медики, не чувствовал. Очнулся, когда необходимые манипуляции были закончены и врач распорядился готовить меня к эвакуации в госпиталь. Открыв глаза, увидел высокого человека в белом халате.