Михаил Киссель - Джамбаттиста Вико

• Название: Джамбаттиста Вико
• Автор: Михаил Киссель
• Издательство: Издательство «Мысль»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1980

Книга посвящена жизни и творчеству итальянского мыслителя Джамбаттисты Вико (1668–1744), одного из самых глубоких и оригинальных представителей философии истории Нового времени. Его идеи об объективном характере законов общественного развития, о значении деятельности людей в осуществлении исторического процесса и др. намного опередили свое время и оказали большое влияние на последующих мыслителей. Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

Марксистско-ленинские методологические принципы требуют конкретно-исторического подхода к истории науки и общественной мысли. Это требование содержит в себе множество частных методологических регулятивов, и среди них — необходимость рассматривать любую идею в контексте прогрессивного развития мысли, т. е. в контексте углубления нашего познания соответствующей области действительности. Как диалектики, мы знаем, что истина есть процесс, а не раз и навсегда полученная совокупность отдельных положений. Поэтому в истории науки истина не выявляется сразу в готовом виде, годном, так сказать, к употреблению, а тесно переплетается с заблуждением, обусловленным общим горизонтом эпохи. Значение же любой концепции прошлого определяется не столько ее буквальным содержанием и степенью сходства с современными взглядами (ибо такое сходство чаще всего констатируется за счет игнорирования ее общего смыслового контекста), сколько присутствием в ней жизнеспособных зерен, с течением времени развивающихся в научную истину.

С такой меркой нужно подходить и к учению Вико. Незачем умалчивать о религиозно-мифологических элементах его доктрины, они на виду. Гораздо важнее понять то новое отношение к мифу, которое отстаивает и обосновывает Вико. Именно здесь мы и обнаруживаем зачатки или, может быть, отдаленный намек на диалектико-материалистическую концепцию общественного сознания, созданную сто с лишним лет спустя Марксом и Энгельсом. До Вико на миф смотрели либо как на сказку, имеющую чисто эстетическое значение, либо как на аллегорию глубокой философской мудрости (эта тенденция началась с Платона и в Новое время была подхвачена Бэконом). Вико был первым, кто попытался взглянуть на мифологические сказания как на исторический источник, расширив тем самым источниковедческий базис исторической науки. В этом он сам усматривал главную свою заслугу, и потому изложение этого открытия занимает львиную долю текста «Новой науки».

Глава V ТАЙНА БАСНОСЛОВНОГО ВРЕМЕНИ

ы уже знаем, какие именно идеи легли в основу открытия Вико. Некоторые из них мы рассмотрели даже в сочетании друг с другом, и все же всякий раз, когда от знания предпосылок переходишь к анализу самого тезиса, не оставляет ощущение ожидания какого-нибудь сюрприза. Очевидно, так и должно быть: возникновение нового — частный случай диалектического закона скачкообразного перехода количества в качество. Как бы глубоко ни укоренялось открытие в предшествующем состоянии идей, его возникновение — всегда перерыв постепенности даже (или, может быть, в первую очередь) для самого творца. Конечно, эта неожиданность в какой-то мере рассеивается, если задним числом, идя уже непосредственно от сделанного открытия, реконструировать более или менее непрерывную цепь идей. Так мы и поступим в нашем случае.

Но прежде сформулируем задачу, которую надлежало решить Вико. Предстояло найти достоверные основания дописьменной древней истории, от которой до нас ничего не дошло, кроме разукрашенных народной фантазией легендарных сказаний. Только эти легенды тогда, когда еще не было археологии в современном смысле слова, могли быть источником сведений о далекой эпохе человеческой истории. В то же время достаточно развитое научное сознание XVIII в., когда уже зарождалась научная критика источников, не могло примириться с фантастическим элементом фольклора и мифологии. В тех условиях естественнее всего было просто отбросить «преданья старины глубокой» как «выдумку пустой бессмысленной толпы». «Тщеславие ученых» в том и состояло, что они не желали замечать «простонародной мудрости», руководившей поведением людей задолго до того, как появились первые философы с их «чистым разумом» и адекватным самосознанием. «Простонародная мудрость» не знала абстрактных правил действия — четких алгоритмов оперирования вещами — и довольствовалась импровизациями, передававшимися из поколения в поколение путем благоговейного подражания. Так постепенно складывался народный здравый смысл. «Здравый смысл — это суждение без какой-либо рефлексии, чувствуемое сообща всем сословием, всем народом, всей нацией или всем Родом Человеческим» (3, 76). Это, стало быть, чувство истины, а не ясное сознание ее. Поэтому простонародные предания, дошедшие к нам из седой древности, истинны по своей сущности, но неадекватны по форме, ибо люди того времени еще не были способны отдавать себе отчет в своей деятельности.

Следовательно, остается только преобразовать форму преданий для того, чтобы найти содержащиеся в них истины. Но для этого, в свою очередь, необходимо представлять себе природу первобытного сознания, его особые отражающие и одновременно искажающие реальность свойства. Тогда можно будет перевести язык преданий на язык развитой человеческой природы и после этого получить, наконец, адекватное знание о дописьменном прошлом. Свойства первобытного сознания Вико устанавливает с помощью аналогии между древнейшим периодом человеческой истории и детством в индивидуальном развитии человека. Тогда получается, «что первые люди, как бы дети рода человеческого, неспособные образовать интеллигибельные родовые понятия вещей, естественно, были принуждены сочинять поэтические характеры, т. е. фантастические роды, или универсалии, чтобы сводить к ним, как к определенным Образцам или идеальным портретам, все отдельные виды, похожие каждый на свой род… Именно так Египтяне все свои открытия, полезные или необходимые для рода человеческого, являющиеся отдельными проявлениями Гражданской Мудрости, сводили к Родовому понятию Гражданской Мудрости, которую они себе представляли как Меркурия Трисмегиста: ведь они не могли абстрагировать интеллигибельный род „Гражданская Мудрость“, а еще меньше — форму Гражданской Мудрости, которой были мудры эти Египтяне» (там же, 87).

Когда найден ключ к мифологическому способу представления, расшифровка сказаний уже не представляет труда, и мы только что видели, как Вико интерпретирует функцию Меркурия Трисмегиста. Этот же самый прием — выявление социокультурных функций антропоморфных образов богов — систематически проводится им во всех остальных случаях. Механизм антропоморфизма скрыт в деятельности поэтического воображения, одушевляющего свой предмет и представляющего любое содержание «телесно», т. е. в конкретно-чувственной, наглядной форме.

Здесь нам придется обратить внимание на весьма своеобразную теорию поэзии, развиваемую Вико и далекую от представлений известной нам эпохи расцвета культуры. Поэзией он называет все виды искусства, а эти последние отождествляются с практической деятельностью, направленной на получение полезных открытий и изобретений. Мысль странная для современного сознания, привыкшего видеть в поэзии особый вид духовного творчества, непосредственно не имеющего утилитарного значения. Но такая точка зрения станет вполне понятной, если мы вспомним настойчиво проводимое Вико различие между «простонародной мудростью» седой древности и «тайной мудростью» философов и утонченных поэтов позднейшей эпохи. Это означает, что отвлеченная философия и «чистая поэзия», т. е. поэзия, превратившаяся в специально культивируемую область духовного творчества, возникают сравнительно поздно из деятельности, имеющей непосредственно практический характер и соответствующей тому периоду, когда люди, по выражению Вико, «замечали одно лишь необходимое». Такой необходимостью и была «поэтическая мудрость» древнейших времен, когда сами народы были поэтами в силу неразвитости своего ума, компенсировавшейся могучим разгулом воображения под «ударами сильных страстей». Все «полезные искусства»: приручение животных, земледелие, ремесла, мореплавание и военное дело — возникли, по Вико, из «подражания природе», и такова же, по его мнению, природа поэзии. Это типично античный взгляд на природу искусства, в котором черты прикладного знания смешаны с тем, что Маркс так удачно назвал «эстетическим освоением» мира. Вообще же общий признак «подражания», или, как мы сказали бы теперь, отражения, слишком широк, чтобы с его помощью можно было определить специфику поэзии, поскольку отражение в равной мере характеризует и науку. Но с точки зрения Вико, это оправдано особенностью архаического сознания, в котором знание не отделялось от умения так же, как и воображение от адекватного воспроизведения реальности в мысли. Мифология и была главным продуктом архаического сознания. Поэтому мифы — основной источник сведений о самом далеком прошлом человеческого рода. К тому же источник абсолютно правдивый, ибо сокрытие истины есть дело рефлексии развитого ума, что было вовсе несвойственно тому времени. Надо только учитывать, во-первых, способ порождения мифов древним сознанием и, во-вторых, напластования позднейшего времени, сбивающие с толку умы ученых, не овладевших «новым критическим искусством».