Владимир Печенкин - Каверзное дело в тихом Сторожце

• Название: Каверзное дело в тихом Сторожце
• Автор: Владимир Печенкин
• Жанр: Детектив

---

- Позволь, позволь, Юрий Трифонович, - возразил Загаев. - В имеющихся материалах ничто не подсказывает такую версию. В сером пиджаке, быстро шел к плетню... Чтобы выйти, сначала надо войти. Старик Горобец не видел этого входящего. Допустим, что старик не заметил. Как сумел этот неизвестный не оставить никаких следов? Почему Божнюк и Гроховенко ни разу не проговорились, что присутствовал еще кто-то? Они же знают, какие серьезные обвинения могут быть предъявлены им.

- Неизвестный мог проникнуть тем же путем - через плетень. Следов по-настоящему не искали. А те двое были пьяны.

- Н-да... Что ж, можно принять как версию... В этом деле самое трудное понять, кому выгодна смерть Машихина. Божнюку и Гроховенко вроде ни к чему. По пьянке? Личности они мало симпатичные, но убить просто так, за здорово живешь, и тут же лечь спать... Но ведь кто-то убил человека. Днем. При возможном свидетеле или свидетелях. Значит, причина была. И веская.

- Константин Васильевич, а не поискать ли ответ в доме Машихина?

- Обыск?

- Обыск. Подумай, что получается; от Машихиной узнаем, что Зиня Красный не выпрашивал трешку, как иные мужья, а шел в магазин и покупал водку. Ежедневно! В сберкассе счета не имел.

- Подозреваешь тайник? Ну, это уж что-то из кино...

- Сам знаю, что мало вероятно. Но и не исключено. Тайник не тайник, хотя бы какой-то намек на таинственный денежный источник Машихина. Поискать-то стоит?

- Пожалуй... Если дадут санкцию на обыск.

- Уговорите прокурора. Надо разрабатывать версию, что в прошлом у Машихина есть темные дела, которые ему и отрыгнулись.

- Темные дела есть. Известно, что он до приезда на Украину жил на Урале. Я делал туда запрос. Вот, познакомься с ответом. Довольно долго Машихин жил в рабочем поселке Малиниха, работал плотником на заводе стройматериалов. За хищение этих самых материалов был осужден на два года. Освобожден досрочно и возвратился в Малиниху, на прежнее место. В конце позапрошлого года уволился и уехал,

- Много он там расхитил?

- Не сообщают.

- М-да.

- Так обыск-то будет?

- Версия не лишена, как говорится... Попробую уговорить прокурора.

Прокурор дал санкцию на обыск с большой неохотой:

- Нас могут не так понять: вместо подозреваемых вздумали искать у потерпевшего. Да-да, понимаю, версия...

- Вот именно! При такой неясности не следует отвергать даже маловероятную,

- Хорошо, попытайтесь.

Дарья Машихина всплеснула руками:

- В моей хате?! Срам перед народом!

Ушинский ее заверил, что обыск пройдет в полной секретности. И постарался эту секретность обеспечить. Понятых подобрал в гостинице, приезжих: местные не сумеют сдержать языки. Дарью вызвали утром с работы будто бы для дополнительного допроса. В хату к ней шли не гуртом: сперва Загаев с Ушинским, потом Хилькевич с понятыми. Загаев беседовал с унылой Дарьей, остальные осматривали сенцы, кухню, горницу.

- А что, Дарья Ивановна, вот эта вещица принадлежала мужу? - Ушинский потрогал транзисторный приемник на комоде.

- Не. Шуму Зиновий не любил. Брат с жинкой ночуют у меня: одной-то боязно в пустом доме... Брат живет в совхозе, двенадцать верст отсюда. Каждый вечер на мотоцикле приезжает. Братнево это радио.

Нашлись мужская куртка и сапоги, тоже Дарьиного брата, сорочка его жинки. Все, что принадлежало Зиновию Машихину, было не новым, потрепанным, обыкновенным и подозрений никаких не вызывало. Ушинский продолжал осмотр спокойно, невозмутимо. Но, хорошо его зная, Загаев видел разочарование оперативника, да и сам уже обдумывал, как станет оправдываться перед прокурором за бесполезный обыск. Ничего больше не ожидая, он толковал с Дарьей о том о сем. На вдову нахлынули воспоминания, она разговорилась:

- Простая душа, незлобивый был покойничек Зиня. Компанию любил, даже ежели не дюже хорошая компания. Везде дружков найдет, отказать им не может. А утром хворает, болезный.

- Опохмелялся?

- Ну а как же. Только, бывало, глазыньки продерет, лезет в подпол рассолом отпиваться. В подполе у меня бочонок с огурцами. Весь рассол выпил, сердешный, аж огурцы портиться стали. Посидит там, в холодочке, а опосля в магазин потянется.

- Подполье мы еще не осмотрели. Извините, Дарья Ивановна, обязаны.

- Мне чего, шукайте, коли пришли.

Ушинский уже поднял люк в полу кухни, позвал понятого.

- Прошу и вас, Дарья Ивановна. Покажите, пожалуйста, как обычно сидел ваш муж.

- Як? Сидел и сидел... У кадочки... Стакан у него там...

Дарья вздохнула и полезла за Ушинским в подполье.

Загаев остался в горнице, смотрел через занавеску на окне в густые вершины яблонь и вишен, прислушивался к грохоту, реву машин рядом на стройке корпуса швейной фабрики и обдумывал, что же теперь делать, где и что искать...

Из подполья глухо донесся женский вскрик. Загаев прислушался. Из люка вылез Ушинский. За ним показалась голова Дарьи, на очень бледном лице ее застыло изумление. Дарья глядела на Ушинского как на фокусника. А он, держа за краешки, нес к столу, как самоварчик, большую красную жестяную банку с надписью "Томат-пюре".

- Константин Васильевич, эврика! Тайничок аккуратненький, в бревне, за кадушкой с огурцами. Ай да плотник был покойный!

Дарьина голова все еще торчала из люка. Хилькевич подхватил вдову под мышки, снизу подсадил понятой, Она постанывала, хватаясь за сердце.

Все сгрудились у стола, и Ушинский осторожно снял с банки самодельную крышку, извлек ветхую тряпицу.

- Ого! Гляди-ка! - зашептались понятые.

Под тряпицей деньги. В разных купюрах. Сотенные, полусотни, двадцатипятирублевые, десятки, немного пятерок.

- Дарья Ивановна, вы знали о тайнике?

Вдова, словно окаменев, не слыша вопроса, смотрела в банку,

- Дарья Ивановна, очнитесь. Вы знали?!

- А? Божежки, у него ж и штанов-то путных не было...

- Вы видели эту банку?

- Банка, мабудь, моя. В клуне валялась. Давно ее там не бачу, вона эвон где! Люди добрые! Зиновий-то, при его-то здоровьишке... харчи добры нужны были... Лекарства...

Считали деньги. Загаев и один из понятых записывали подсчитанные суммы. Дарья сидела на табурете, на деньги не смотрела, шевеля беззвучно губами, разглаживала, расправляла юбку на колене.

- Все, - сказал Ушинский. - Сколько насчитали?

- Восемь тысяч семьсот двадцать пять.

- Для плотника-халтурщика многовато. Дарья Ивановна, да очнитесь же! Запомните: про обыск никому ни слова, даже брату. Ради вашей же безопасности, Дарья. Ивановна. Вы слышите?

- Слышу... Хаки богаты гроши! А он в драных штанах ходил...

- Ну кто мог предположить, что у Машихина имелись такие деньги! - вздыхал Хилькевич. Сторожецкого следователя мучило сознание оплошности в начале следствия, он пытался оправдаться - не перед другими, перед собой, оправдания не получалось... - Кто мог предположить! Существовал Зиня Красный весьма скромно, этакий безвредный пьяница...

- Не могу с вами согласиться, - возразил Загаев. - "Пьяница" и "безвредный" - несовместимые понятия. Пьяница всегда вреден... А скажите, за последние годы случались в районе и городе крупные кражи?

- Нет. То есть кражи-то были. Но, во-первых, не в таких крупных размерах. Во-вторых, преступления раскрыты, и воры давно отбывают наказание. Не всегда же мы ошибаемся, Константин Васильевич. До сих пор с делами справлялись...

- Хватит вам себя корить, - улыбнулся Ушинский. - История-то в самом деле каверзная. Давайте лучше подумаем, что дальше? По имеющимся данным, Машихин из Сторожца ни разу не выезжал, к нему тоже никто не наведывался. Выходит, деньги приобрел каким-то образом до приезда в Сторожец.

- Да. Что деньги добыты нечестным путем, сомнения, полагаю, ни у кого не вызывает: как мог ленивый пьяница заработать столько? Остается загадкой почему убили? Проговорился собутыльникам, и Гроховенко с Божнюком хотели завладеть "кладом"?

- Вы по-прежнему полагаете, что расправился с Машихиным кто-то из них? удивился Ушинский.

- Кому же больше? Один или оба, в сговоре.

- Вы не пытались искать другие версии? - спросил Загаев.

- Других версий не вижу. Или у вас они имеются?

- Подозреваю, что был у Зиновия и третий собутыльник, - и Загаев рассказал о маленькой подробности, которую выяснил Ушинский при допросе Коли Гроховенко, - о сером цвете пиджака у человека, которого видел мальчик.

Хилькевич с сомнением пожал плечами:

- Не бог весть какой довод. Мальчишка мог ошибиться.

Ушинский, подсчитывавший что-то на листке промокашки, отложил ручку.

- Сколько может пьяница машихинского типа пропить денег в течение года? Скромненько пропить, без "гусарства", как говорил Остап Бендер? Вопрос не особенно научный, однако в нашем положении не бесполезный. Предположим, расходовал он пятерку в день. В месяц - полтораста. В Сторожце Машихин жил год и три месяца. Значит, мог пропить две тысячи двести пятьдесят рублей. В тайнике мы нашли восемь тысяч семьсот двадцать пять. Таким образом, первоначальная сумма - около одиннадцати тысяч рублей. Едва ли тихий расхититель досок мог один украсть такую сумму. Так вот, не этот ли таинственный третий собутыльник, некий Мистер Икс, помогал в свое время Зиновию добыть деньги?