Георгий Мартынов - 220 дней на звездолете

• Название: 220 дней на звездолете
• Автор: Георгий Мартынов
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 1955

Весьма интересно узнать представления «догагаринской» эры о космических полётах. Современному читателю описание покажется несколько наивным: самостоятельно построенный в мастерской конструктора Камова звездолет управляется вручную, спокойно влетает в атмосферы Венеры и Марса, которые отличаются от земного воздуха только температурой и давлением. Как и в «Каллисто», затрагивается тема противостояния «наших» и «буржуев». Правда, последние представлены несколько гротескно...

Рисунки: В. Тамби и Н. Петровой

---

Мы незаметно погрузились в атмосферу. Воздух был поразительно прозрачен; родная страна раскинулась под нами во всем своем великолепии. Мы видели в сильные бинокли и нестерпимо блестевшую гладь Тихого океана, и чуть заметную линию Уральского хребта. На севере, в молочном тумане, угадывались льды Арктики.

Звездолет опускался вниз…

На высоте ста километров он расправил свои могучие крылья.

Космический рейс закончился!..

Реактивный самолет летел в стратосфере. Мне казалось, что он спустится непосредственно над Москвой, но когда на высоте тридцати километров он перешел в горизонтальный полет, я увидел под нами горы Урала.

Белопольский вел корабль на запад, медленно опускаясь всё ниже и ниже.

Вот в стеклах бинокля промелькнул внизу город Горький.

Еще через двадцать минут, совсем уже близко, под крылом машины проплыл назад древний Владимир…

Мы приближались к Москве.

Корабль был на высоте одного километра, когда из-за горизонта выплыла панорама столицы.

Над самой Москвой мы не пролетели. Звездолет направился прямо к ракетодрому.

Всё ниже и ниже… Стихает гул двигателей… Широкими кругами заканчивает корабль свой семимесячный полет…

Внизу громадное поле. С него мы начали путь. К нему вернулись опять.

Оно пустынно и белеет ровным снежным покровом.

На высокой ограде, на всем протяжении ее длины, бесчисленные флаги…

Крохотными точками вытянулись в несколько рядов вереницы автомобилей. Я не вижу, но знаю, что на плоской крыше «межпланетного вокзала» масса людей. Нас ждут. Нас вышли встречать многочисленные друзья.

Я не уверен, что Пайчадзе сказал громко; может быть, мы услышали его мысль: «Серафима Петровна тоже здесь».

Серафима Петровна — жена и верный друг Камова. Она стоит сейчас на крыше вокзала, жадно всматриваясь в белую птицу, которая несет к ней любимого человека. Она ничего не знает…

Последний заход.

Смолкают двигатели. Мягко касаются земли громадные колеса…

Я вижу, сквозь пелену радостных слез, как от вокзала мчатся к остановившемуся кораблю шесть автомобилей.

Белопольский прямо с пульта открывает обе двери выходной камеры. Нечего опасаться, — снаружи родной воздух Земли.

Падает на снег алюминиевая лестница. Тут не спрыгнешь прямо на землю, как мы это делали на Марсе. Один за другим покидаем звездолет.

Из автомобиля выходит председатель правительственной комиссии — академик Волошин — и направляется к нам. За ним идут другие члены комиссии.

Несколько кинооператоров крутят ручки своих аппаратов.

Я много снимал в пути. Теперь моя роль окончена. Теперь их очередь.

Белопольский выходит навстречу Волошину. В этот момент, нарушая торжественный церемониал встречи, из-за спины академика стремительно выбегает Марина и бросается на шею отца.

Пайчадзе берет дочь на руки.

Белопольский подносит руку к шлему.

Сейчас он доложит Волошину о выполнении задания, сухим языком рапорта скажет о гибели командира звездолета, а в трех шагах стоит Серафима Петровна Камова, радостная, веселая, с огромным букетом в руках.

Но неужели она не видит, что ее мужа нет среди нас? Почему Волошин не выражает ни малейшего удивления, что ему рапортует Белопольский, а не Камов?..

Страшные слова сказаны, но на лице Серафимы Петровны по-прежнему сияет улыбка.

Рапорт окончен. Волошин обнимает командира корабля.

— Поздравляю вас, — громко говорит он, — с блестящим окончанием первого космического рейса. Своим благополучным возвращением вы сделали огромный подарок нашей Родине. Примите же и наш ответный подарок.

Члены комиссии расступились в стороны. С цветами в руках к нам быстро подошел человек, мысль о котором не давала нам покоя все эти шесть недель.

Живой, веселый, с блестевшими, от радости глазами, перед нами был Сергей Александрович Камов.

Я не помню, как у меня на руках очутилась Марина…

— Сергей!.. Арсен!..

Камов и Пайчадзе бросились в объятия друг друга..

* * *

Затаив дыхание, боясь пропустить хоть одно слово, слушали мы несколько часов спустя рассказ Сергея Александровича о пребывании на Марсе и обстоятельствах его чудесного спасения.

Он говорил коротко и сжато, ни словом не упоминая о своих чувствах и переживаниях, но из этого сухого рассказа передо мной отчетливо вырисовывался героический характер этого человека, для которого его дело было дороже жизни.

— Пятьдесят пять метров ускорения дало мне возможность не только спастись, — закончил Камов, — но и достигнуть Земли на двадцать один час раньше вас. Скорость корабля после десяти минут работы двигателя составила тридцать два километра четыреста пятьдесят метров в секунду. В момент старта я потерял сознание и очнулся, когда корабль уже летел по инерции. В воду я, конечно, не ложился, так как не верю в спасительность этого средства. Придав звездолету нужное направление, я во всем остальном положился на законы механики и свое счастье, — он слегка усмехнулся при этих словах. — Вы сами можете понять, как мне было скучно одному. Приблизившись к Земле, я в полной мере оценил, какое сокровище имел Хепгуд в своем распоряжении и не сумел его использовать. Я говорю про двигатель его корабля. Это очень надежный, хороший механизм, не уступающий нашим. Тормозить звездолет трением об атмосферу, я не хотел. Двигатель блестяще справился с задачей. Повернув корабль на сто восемьдесят градусов, я стал тормозить его именно этим двигателем и к моменту погружения в атмосферу имел почти нулевую скорость. Звездолет стал падать. Парашюта у меня не было. Он остался на Марсе вместе с нашим вездеходом. Я стал включать двигатель короткими толчками. Не могу сказать, что это было приятное ощущение, но своей цели я добился. Корабль прекратил беспорядочное падение и перешел в планирующий полет…

Он замолчал. В большой, красиво обставленной столовой было тихо. Все ждали продолжения. Волошин машинально помешивал ложкой давно остывший чай. Нина Арчилловна, жена Пайчадзе, чуть слышным шепотом убеждала Марину сидеть спокойно. Белопольский, Пайчадзе и я не спускали глаз со своего вновь обретенного командира.

— В общем, — сказал он, — можно сказать только одно: с момента, когда «СССР-ЛС2» разогнал зверей, и до приземления на Земле мне везло всё время. Видно, моей жене еще рано становиться вдовой, — он ласково погладил руку Серафимы Петровны. — Звездолет летел в стратосфере. Внизу находилась Сибирь. Постепенно снижаясь, я миновал Уральский хребет и опустился у самых предместий города Саранска. Удар был очень силен, но, как видите, я не пострадал, чего нельзя сказать о корабле. Ну, а дальше рассказывать нечего. Я послал телеграмму, и меня на самолете доставили в Москву. Там мне удалось присутствовать при триумфальном финише нашего звездолета.

Он протянул руку Белопольскому.

— Остается поблагодарить Константина Евгеньевича за его искусство. Звездолет, как вы знаете, опустился на ракетодроме как по расписанию. Первый большой космический рейс прошел точно в намеченные сроки. Это огромная победа!

— Куда вы думаете совершить следующий полет? — спросил Волошин.

— Конечно, на Марс. Загадки этой планеты должны быть разгаданы до конца. Только этот полет совершу не я.

— Это почему?..

— Боюсь, что только что закончившийся полет был для меня последним, — с грустью в голосе сказал Камов. — Нагрузка, которую мне пришлось испытать при старте с Марса, не могла не сказаться на здоровье.

Мы трое с ужасом переглянулись.

— Неужели ты говоришь правду? — прошептал Пайчадзе.

— Боюсь, что да, — ответил Камов.

— Мы вас вылечим, — решительно сказал Волошин. — Этого нельзя допустить. Лучшие врачи Советского Союза займутся вами.

Наступило тяжелое молчание. Серафима Петровна нежно обняла мужа и положила голову ему на плечо.

— Ничего, друзья! — сказал Камов. — В лице Константина Евгеньевича мы имеем хорошего командира для будущего звездолета, который я ему построю. Хочу надеяться, что и другие мои спутники не откажутся от этой роли. С меня вполне хватит. А среди нашей молодежи найдутся сотни будущих «звездных капитанов». Космические рейсы будут продолжаться.

— Один из этих капитанов сидит возле меня, — сказала Нина Арчилловна, стараясь шуткой разогнать мрачное настроение, овладевшее всеми. — Боюсь, что моя Марина — тоже будущий звездоплаватель: только о звездах и говорит.

— Обязательно буду! — сказала девочка и упрямо качнула головкой.

Все рассмеялись.

— Решено! — весело сказал Камов.

— Когда же совершится второй полет на Марс? — спросил Белопольский.

— Года через два, — ответил Камов. — Корабль надо усовершенствовать или построить новый. Скорость в двадцать восемь с половиной километров в секунду слишком мала.