Юрий Ветохин - Склонен к побегу

• Название: Склонен к побегу
• Автор: Юрий Ветохин
• Издательство: Авторское издание
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1983

Книга описывает несколько неудачных попыток автора сбежать из СССР в 60-70-х годах, последующее заключение в тюрьмах и специализированных психиатрических лечебницах и счастливое спасение на индонезийском острове после прыжка из иллюминатора парохода.

---

Меня всего переполняло жгучее чувство близкой и безвозвратной потери. Слов не было. Всякая обыденная болтовня казалась пошлой и ненужной, а важного сказать я не мог. Я был искренен, когда обещал рассказать ей о Глазе Скорпиона несколько дней тому назад. Но теперь я решил не делать этого: «лирику и дело всей моей жизни нельзя мешать друг с другом!» — думал я. И я был рад, что Валя не вспомнила об этом моем обещании, а может быть тоже решила, что это не нужно.

Когда по трансляции объявили посадку и мы молча подошли к ее вагону, Валя крепко пожала мне руку и вдруг протянула записку:

— Вот здесь записан мой рабочий телефон в НИИ химической промышленности, где я работаю начальником отдела. Позвони, пожалуйста, если соскучишься… Я найду способ приехать к тебе в Ленинград на несколько дней.

— Милая Валечка! — хриплым от волнения голосом ответил я, отстраняя ее записку. — Давай лучше вернемся к своим семьям и не будем уподобляться печальным героям из повести «Дама с собачкой». Этот сюжет уже разработан Чеховым полностью и нам добавить к нему будет нечего.

Валя ничего мне не ответила, только молча и печально посмотрела на меня. В тот момент, когда у нее начали навертываться на глаза слезы, она круто повернулась и вошла в вагон. Мне хотелось крикнуть ей вслед:

«Валечка! Милая! Я сказал тебе неправду! Мое сердце разрывается от разлуки с тобой!» Я бросился к окну и если бы она подошла к нему, то я бы крикнул ей это. Но она к окну не подошла…

Поезд без гудка медленно тронулся и вагон стал удаляться от меня, увозя ее навсегда из моей жизни. Когда огни последнего вагона поезда скрылись за поворотом, я подумал с глубокой грустью и почти физической болью в душе: «Я поступил правильно. Для моей цели — это все лишнее!»

* * *

Вскоре после того, как я закончил свое лечение мацес-тинскими ваннами, подошел месячный срок (то есть предельный срок) моего проживания в гостинице «Приморская». Тогда я решил переехать в Коктебель. Борис Михайлович увязался за мной.

— Мне скучно одному. Возьмите меня с собой, — попросил он.

Поехали вместе, но в Коктебеле случайно попали на квартиру к той самой хозяйке, у которой я жил несколько дней перед своим побегом в 1967 году. Она почему-то переехала в другой дом, на другую улицу и по странному стечению обстоятельств я попал именно к ней. Оставаться было нельзя. Она или уже узнала меня, или должна была узнать, как только возьмет у меня паспорт на прописку. Узнав, она могла пойти в милицию и заявить. Переехать на другую квартиру тоже не имело смысла — найдут и там, учинят в мое отсутствие обыск и обнаружат лодку, парус, продукты и документы в презервативах. Для ареста — достаточно. Мне пришлось разыграть сердечный приступ, объяснить его Борису Михайловичу переменой климата и срочно уехать из Коктебеля.

Так внезапно, против своей воли, в разгар лета, я вернулся в Ленинград. Летом в Ленинграде особенно противно. Если зимой часть нагретых выхлопных газов машин сразу уходит вверх, в атмосферу, то летом все эти газы остаются внизу и трудно дышать.

Грибов в лесах еще не было. Пару раз я съездил за ягодами, но не оправдал даже дороги. Однако, лес, речка, милая сердцу русская природа благотворно подействовали на ход моих мыслей и подсказали мне новую идею. Я решил отказаться от сравнительно большой польской лодки и искать маленькую шелковую лодку, которая используется летчиками. Понравившийся мне теплоход «Карелия» не выходил у меня из головы. Мне пришла идея: купить билет на этот теплоход из Сочи в Ялту и спрыгнуть с него в море, когда он будет проходить на расстоянии 100 километров от берега. «Если я спрыгну в этом месте, — мысленно рассуждал я, — то, во-первых, сразу окажусь в нейтральных водах, а, во-вторых, — на 100 километров ближе к Турции, чем если бы стартовал с берега. Сразу же после прыжка, который я сделаю в 2 или 3 часа ночи, я проплыву на юг максимально возможное для меня расстояние, допустим, 50 километров. После этого я надую свою миниатюрную авиационную лодку, брошу плавучий якорь и высплюсь в ней. Проснувшись, я вероятно окажусь посредине между советским и турецким берегом. Еще заплыв или два, и меня подхватят господствующие вблизи турецких берегов северные ветры и попутное течение. Чем ближе я буду продвигаться к турецким берегам, тем больше будет вероятности встретить турецкий корабль. Оставался вопрос питания и вопрос скрытности. Надо иметь какую-то сумочку, в которой вместе с лодкой, плавучим якорем, шерстяной рубашкой, приборами и документами лежало бы необходимое питание».

Эта сумочка должна быть маленькой и незаметной, чтобы никому не показалось подозрительным, что я всюду таскаю ее с собой, а не оставляю в каюте или же в камере хранения.

Во исполнение своего замысла я пошел в комиссионный магазин спортивных товаров, отозвал в сторону продавца и пообещал ему бутылку коньяка, если он оставит мне авиационную надувную лодку. Продавец не подвел. Через несколько дней я пришел к нему и он сказал, что лодка есть. Конечно, квитанцию он мне не показал и кроме подарочного коньяка я ему переплатил еще и в цене. Ну, да тут ничего не поделаешь! Купив лодку, которая весила 1,5 кг. вместе с чехлом, и убедившись, что она не дырявая, я пошел в Городскую железнодорожную кассу и отстояв ночь в очереди, купил билет в Сочи. Уж теперь я был уверен, что в Ленинград больше не вернусь.

* * *

Городская касса продавала билеты за б дней. Оставшееся у меня время я посвятил подготовке. Поскольку в советских магазинах шпиг не найти, то я купил на базаре свежее сало и сам засолил его. Затем я сделал тесто на масле, яйцах, меду, сахаре и изюме и испек маленькие кексы. Эти кексы я упаковал в презервативы. В другие презервативы я упаковал купленные на базаре курагу и изюм.

Упакованный шоколад у меня был. Таким образом, белки, жиры и углеводы я имел в шпиге, в кексах и в шоколаде. Витамины — в кураге и в изюме. Я заготовил питание в расчете на 10 дней.

Затем я сшил из яркого синтетического материала сетку. Для того, чтобы она походила на «последний свист моды» я пришил к ней ручки из толстых веревок. В эту сумку помещалось все: и лодка, и продукты питания. Сверху сумка стягивалась шнуром, чтобы ничего не выпало. Я не сомневался, что презервативы придадут сумке положительную плывучесть и я буду ее буксировать за буксирный конец, привязанный к ней с этой целью. Спасательная лодка для летчиков была оранжевого цвета. Это сделано для того, чтобы ее легче обнаружить поисковым партиям. Мне нужно было другое — чтобы никто ее не мог обнаружить. Пришлось купить тонкого шелка с сине-зелеными цветами, незаметного в морской воде, и сшить для лодки маскировочный чехол. Днищем этого чехла я сделал тюль, отрезав его от занавесок на окнах своей комнаты.

Когда я приехал в Сочи, там был разгар сезона. Ни в какой гостинице никакую койку было не достать. В квартирном бюро надменные «посредницы» заявили: «вам одному у нас ничего нет. Мы имеем комнату для семьи не меньше пяти человек».

— Ну, а если я один буду платить за все 5 коек?

— Платите.

— А где эта комната находится? Ее адрес? Оказалось, у черта на куличках. Платить 10 рублей в день (2 рубля за каждую койку) и жить в 25 минутах езды на переполненном автобусе от моря! Маленькое удовольствие! Около железнодорожного вокзала была толкучка. На этой толкучке самоуверенные квартиросдатчики выбирали себе квартиросъёмщиков. Я понравился двум квартиросдатчицам.

— Пять рублей в день. Отдельная комната. Пятнадцать минут пешком до моря. Ходит и автобус.

— Согласен. Пошли.

Имея ночлег, я мог теперь думать о приобретении билета на «Карелию». Предварительная продажа билетов на «Карелию» начиналась за 6 дней до отхода из Сочи. Я пришел на морской вокзал накануне вечером. Там был уже список. Я записался тоже и дежурил до закрытия вокзала в 12 ч. ночи, а затем пришел к его открытию в 5 ч. утра. В 10 ч. утра открылась касса и кассирша вывесила объявление: «На „Карелию“ билетов в каюты нет, есть только 15 палубных билетов». Я по списку был третьим и в любом случае билетов мне должно было хватить. Однако не успела подойти моя очередь, как поступило новое распоряжение: в первую очередь билеты продавать владельцам легковых машин. Многие сзади меня стоящие оказались «владельцами». Я оставался без билета несмотря ни на что. Тогда я попросил впереди стоящего гражданина— владельца машины — взять билет на меня, как на члена своей семьи. Так я оказался с билетом на теплоход, на который так трудно попасть.

В день отправления теплохода, 31 июля 1978 года, я много лежал. Потом пошел в ресторан, где съел дорогой обед, а после обеда вернулся опять домой и заставил себя заснуть. У меня были заготовлены две памятные записки: «сделать за неделю» и «сделать в день отъезда», в которых наряду с прочим были и нежелательные для разглашения пункты. Когда все было готово, я разорвал обе эти записки, и боясь бросить их в мусорницу, где их могли бы найти и восстановить, временно положил в чемодан, откуда хотел выбросить по дороге. Оделся я так, чтобы подготовка к прыжку за борт заняла минимум времени. На мне были плавки, чулки, в карманах шерстяной рубашки уложены все необходимые предме ты, включая даже упакованный в презервативы паспорт. Я был совершенно уверен, что этот побег наверняка состоится. Я оставил на себе минимум одежды: только белую рубашку да брюки. Лодка и припасы находились в сумке. Все остальное я сложил в чемодан, а чемодан отнес в вокзальную автоматическую камеру хранения, где и запер в шкафчик. Разорванные в клочки две памятные записки так и остались в чемодане. Я забыл их выбросить.