Людмила Романова - Выход из положения

• Название: Выход из положения
• Автор: Людмила Романова
• Жанр: Ужасы и Мистика

Если у вас на душе скребут кошки, а излить душу не кому, не отчаивайтесь. Все изменится к лучшему. И вы найдете выход из положения, каким бы грустным оно не было. Вы помните хорошую русскую пословицу-«Нет худа без добра» она работает!

Не с кем поговорить? Посмотрите в зеркало! Теперь вас двое! И можно вести беседу, жаловаться советоваться. Конечно, некоторые, глядя на вас, подумают, что вы сошли с ума, да и вы сами поймаете себя на этой мысли. Но если посмотреть на все это внимательно, на отражение в зеркале!? То можно увидеть, что там не только вы, а еще и целый мир, который прячется за закрытой дверью, отражающейся в нем. А если ее открыть!?

Наш герой был в такой ситуации, и даже заглянул за угол в отражении. Вот тут-то все и началось.

Прочитав книгу, вы узнаете про тайну бабушкиного зеркала, которое перешло по наследству нашему герою. Попутешествуете по Сенегалу и столкнетесь с магией Вуду.

---

Тысячи лет люди смотрели в зеркало и видели перед собой, все то, что и очень легко и просто объясняет наш мир. Смотрели и не видели. Увидел только он! Он открыл страшную тайну! – Виктор откинулся на спинку кресла, и взгляд его ушел еще дальше в себя. Почему, страшную? – подумал он.

– Да потому что воспользоваться ей, это все равно, что прыгнуть в бездну океана, надеясь, что возвращение будет таким же простым и безболезненным. Но даже Океан, предполагает вероятность благополучного исхода, потому что хоть он и велик, опасен и безграничен, но он свой, земной, немного изведанный и немного покоренный. А вот зазеркалье?! Войти в зазеркалье и вернуться назад, нет такого зафиксированного и проверенного метода, и не существует, написанного на эту тему, учебника.

Да, эти мысли часто крутились в его голове, но прежде, чем сформировать их в законченную теорию, он сделал еще два важных открытия, которые также не поддавались известным законам физики, а были гораздо ближе к загадкам психики и метафизики.

* * *

К первому своему открытию он пришел совершенно случайно. Тогда умер его коллега, и несколько человек вместе с ним поехали помочь семье и почтить его память. Виктор не считал этого человека своим близким другом. Беседы в курилке, какие-то мелкие стычки по работе и все! Поэтому Виктор очень удивился, когда, посмотрев на гроб, он вдруг начал давиться от рыданий, подступающих к его горлу. Он хоронил раньше и более близких людей. Но такого состояния у него не было никогда. Почти чужой человек выжимал из него массу страданий. И видно весь облик Виктора представлял очень впечатляющее зрелище, что какие-то женщины даже предложили ему успокоительное, потихоньку спросив у жены, – кто это?

Нет, он не был ни родственником, ни близким другом, и тем не менее! Мало того, это было странно еще и потому, что, посмотрев на сослуживца, лежащего в гробу, он вдруг понял, что это всего лишь тело, оболочка, а Сереги в ней нет! То есть, то, что представляло именно Сергея, не умерло вместе с этим телом, оно просто покинуло уже неудобное свое вместилище. И все! Он ощутил это очень ярко.

* * *

Потом Виктор стал прислушиваться к себе, и все старался уловить эту субстанцию, которая составляет часть живого человека, и покидает его потом, в своем теле. Он даже попробовал сделать такой эксперимент. Он представил руку, и ощутил ее. Он представил каждую частичку своего тела и ощутил ее. Он натренировался чувствовать каждый кусочек своего тела. Он ощущал даже свою родинку над губой. После этих экспериментов, наверное, его натренированное чутье, вдруг определило и то, что он не видел, но был уверен, что оно есть.

Он представил свое Я, и обнаружил его где-то посередине своей груди. Между кадыком и желудком. Он ощутил эту точку даже как-то тяжело, даже как-то навязчиво. Раньше он думал, что его Я живет в голове, но теперь он был точно уверен, что оно находится в груди. Оно как будто сразу защекотало его там внутри. Нежно и настойчиво! Именно в тот момент, когда он попал в точку его пребывания. И это было верным признаком.

Я не было выдумкой, потому что имело свою реакцию на его мысли и обрадовалось, что его, наконец– то заметили! Как и обрадовался этому бы каждый незаслуженно не замеченный человек, или как узник, которого наконец-то выпустили прогуляться.

Затем он пошел дальше! Он начал тренировать себя на том, что пробовал уловить реакцию Я на свои поступки. Оказывается, они иногда огорчали Я и тогда, в этой точке, где оно жило, возникал дискомфорт, он зудил, он пожирал и обличал.

– Почему? – думал Виктор. Ведь это сделал я, и мне от этого действия хорошо! Но, почему зудит внутри?

А как ликовало Я, когда он жертвовал собой, и делал добро. От его восторгов на глаза Виктора навертывались слезы умиленья самим собой, в такие моменты его Я сливалось с ним, и они были одним целым.

Потом Я, даже научилось говорить, старалось дать, и давало дельные советы и даже отвечало на некоторые мучившие его вопросы. И потом, он часто вел с ним беседы. Пока что мысленно, но всегда чувствовал, что теперь в нем живет два голоса, собственно, его мысли, и внутренний голос его Я. Он чувствовался свою вторую половину явно, особенно тогда, когда они отличались по своей оценке и по подходу к тому или иному событию. В конце концов, он даже стал раздваиваться, потому что его Я часто брало верх, и его увещевания и осуждения были очевидными, правильными и бесспорными.

Что делать? Он сам открыл ему дорогу к своим мозгам, и теперь Я пользовалось этим очень умело и часто. Он сам закалил и вырастил свое Я, помог ему адаптироваться с этим миром, со способом выражения мыслей и возможностью вести беседу. И теперь их было двое. Он телесный, и его Я, которое он никогда не видел.

Он как-то пробовал представить, как выглядит его Я, но видел только какой то сгусток серо дымчатого цвета, воздушное как облачко, легкое как туман, но все же, ощущаемое.

И так его Я существовало, уже по двум признакам. По своим собственным суждениям и по маленькому электрическому полю, которое не было опасно для его вместилища, но все же отделяло себя им от него, по пока неизвестным нам причинам, возможно чтобы не произошло полного слияния. И что очень вероятно, для своей собственной безопасности, и возможности сбежать, когда оно посчитает нужным.

* * *

Это было его первое открытие. Но оно не подкреплялось ничем вещественным, кроме его интуиции и его обостренного, внутреннего чувства. Он и сам, мог в некоторые моменты, сомневаться в присутствии внутри себя полноправного своего Я, и уж тем более, никому об этом не рассказывал. Тогда он жил на бывшей Блиновке, не далеко от больницы Кащенко и наслушался множество рассказов о ее пациентах, потому что его соседка, тетя Варя, работала там нянечкой, и каждый день приносила всякие новые рассказы о несчастных больных.

– И ведь посмотришь, не скажешь, что они больные, говорила тетя Варя, сидя на лавочке возле дома. Как начнут рассуждать, профессора! Один все про то, как с ним картина разговаривала. Она, говорит, впитала в себя энергию художника и оригинала. А моя внутренняя субстанция очень тонкая, вот я и слышу, как она со мной говорит. Для этого нужно иметь чистую и тонкую душу. А вы, говорит, просто слишком, материальные, кроме барахла и денег у вас в голове ничего нет.

– И чего же она тебе говорит, милый? – спрашиваю его я.

– Многое. Она ведь, знает мою бабушку, и та через нее оттуда мне привет посылает. Говорит, чтобы я пока что лежал здесь и на свободу не просился. Переворот в Москве будет. А ты можешь в нем погибнуть. Отсидись, – говорит. Притворись, что ты больной. Я и притворяюсь. Я же здоровый. Что я не понимаю, что врач меня за психа держит, все вопросы свои, дурацкие задает, только я не такой глупый, как он думает. Это я такую роль играю, больного. А что, и пенсия моя сохраняется, и потом много денег накопится. А все в перевороте свои денежки потеряют. Так что, я пока что здесь полечусь еще. Таблетки сейчас ведь дорогие, а я их забесплатно глотаю. Вот так!

Говорят, у него дом сгорел, и бабушка в нем парализованная лежала. Вот он и свихнулся. Бабушка то раньше из богатых была, у нее картины настоящие остались. Так и они сгорели. Это такая сумма, говорят на миллион. Вот он и сдвинулся от горя. У него теперь ни дома, ни богатства. Бабка то и так бы померла. А ему видно ее жаль очень. Да у нас таких много. Кто на корабле в космос летает, кто с Есениным разговаривает, и все новые стихи пишет, которые он ему диктует. Когда не буйные ладно, даже интересно их послушать. А за теми только смотри. Сейчас все поняли, и смирные, и не подумаешь, что через минуту в тебя стулом заедут. У них ведь стулья в палате и коридоре к полу привинченные, а то не дай Бог! А сестрам зарплата повышенная, за риск. Вот так! А мне никаких денег не надо. Я лучше с тихими.

По рассказам тети Вари, Виктор сделал вывод, что очень подходит под подозрение на тихое помешательство. Попасть в число ее подопечных, Виктору не хотелось, и поэтому, пока что, внутренний Я и беседы с ним оставались его собственным секретом. Тем более, что этот секрет не просился наружу, и не был заметен окружающим.

Виктор не вел дневник, но он писал стихи, в которых темы обозначали вехи и события его жизни. И в его потрепанную тетрадку, была записана новая тема. В новом цикле героем его стихов, стало его Я.

«Когда бы не было тебя со мной,
Сумел бы я добро и зло измерить?…»

* * *

В беседах со своим Я, Виктор провел несколько лет, но потом он пришел и ко второму своему открытию! Это произошло в его день рождения. В этот день ему исполнялось сорок. Роковая дата, отмечать которую даже не следует, как говорят приметы, выложила в этот день все свои прелести.

Этот день был тоскливым, тоскливым, хотя бы потому, что Виктор в день своего рождения был один, сам по себе и ему было очень плохо. Он сидел за журнальным столиком у телефона, в чужой квартире, со стопкой водки и куском яблока. Он сидел и ждал, что его вспомнят, ему позвонят. И уж что совсем было невозможно, приедут. Он ждал, что Тамара, как всегда, первой начнет уговаривать его вернуться, и он, поломавшись немного, вернулся бы! Потому что дома было хорошо. Там была его жена, его дети, его постель, и вкусненький супчик.