Жанна Голубицкая - Дьявол просит правду

• Название: Дьявол просит правду
• Автор: Жанна Голубицкая
• Жанр: Современная проза

Прошу иметь в виду, что, при всех жизненных реалиях, данное произведение остается художественным. То есть, является плодом фантазии автора, которая, в свою очередь, является весьма буйной. Переходить на личности не было моей целью, и я искренне надеюсь никого не обидеть и не уязвить. С любовью ко всем своим персонажам и читателям, автор.:)

---

Как раз то, что прописал мне доктор Айрапет на пару с бывалым мужем Вовой Пресняковым.

Первый день я честно посвящаю морским купаниям. С утра нежусь на ласковом песочке, любуясь плавными очертаниями гор на горизонте и безупречными формами мужских тел на пляже. Сейчас не сезон, и пляжничает только местная молодежь, у которой с торсами все в полном порядке.

Во втрой половине дня перемещаюсь к изумрудному бассейну с морской водой возле моего отеля. Угощаюсь двойной «Маргаритой», и все мои проблемы, как в кино, отъезжают на второй план. Будто незримый оператор моей жизни вдруг решил отретушировать картинку и добавить в нее позитива.

На второй день прогуливаюсь по старинным узким улочкам. Повсюду — меню многочисленных кафешек. Написанные мелом на грифельных досках, они вывешены на стены домов или выставлены чуть ли не посреди тротуара. Я тут же попадаю в эти грамотные гастрономические капканы, и за два часа прогулки соблазняюсь трижды — на паэлью с морепродуктами, на овощной тапас и на vino casa tinto — домашнее красное вино.

И вдруг среди меню на стене одного из домов я натыкаюсь на родной до боли, восхитительно-печальный взор карих глаз! Очи черные, полные слез, пристально глядят на меня с рекламного щита с огромным слоганом: «Enrique Iglesias en Torremolinos!»

Энрике Иглесиас в Торремолиносе!

Ну, кто после этого осмелится сказать, что провидения не существует?

Оно определенно есть! Иначе я не оказалась бы в этом крохотном испанском городке, а мой любимчик Энрике и не подумал бы дать тут концерт! Это все причуды судьбы!

Под портретом Энрике на биллборде идет испаноязычный текст, начинающийся со слова DUPLO. Очевидно, в нем перечисляются неоспоримые достоинства гастролирующей звезды. Испанский я когда-то учила, но спустя рукава, и теперь понимаю только то, что Энрике — признанный во всем мире espanol ruisenor-2 (испанский соловей-2) ugrande voz (великий голос). Но это мне и без биллборда известно.

Касательно «дупла» я решаю не морочиться. Тем более, лично у меня это слово ассоциируется исключительно с хрестоматийным «дуплом Дубровского», вышедшим из-под пера великого русского поэта. А в жизни мало ли что бывает! И не исключено, что некое «дупло» имеет непосредственное отношение к певческим достоинствам Иглесиаса-младшего.

Я запоминаю адрес, указанный на щите — и, не откладывая, отправлюсь покупать билет.

Цена на Энрике оказывается весьма сходной. Памятуя о московских расценках на его концерт, я ожидала худшего.

Протягивая мне красочный билет, кассир опять говорит мне магическое слово duplo.

Да что они все заладили — дупло, да дупло? В дупле он петь будет, что ли?

На билете почему-то изображены сразу два поющих Энрике Иглесиаса, причем где-то в районе попы они срастаются воедино, как сиамские близнецы.

Как вы уже, наверное, поняли, я иду на концерт не просто так. Нет, конечно, я искренне стремлюсь прослушать неповторимые чувственные хиты моего любимца, но не только.

Я желаю познакомиться с ним лично. И никак иначе.

Возможно, я слишком самонадеянна, но я хочу, чтобы тем «пляжным мачо», который по завету Айрапета должен излечить меня от нервного срыва, стал не кто-нибудь, а Иглесиас-младший. Это будет очень символично и почти по любви.

«Не дари поцелуя без любви!» — это говорила еще моя покойная бабушка.

А Энрике я люблю уже несколько лет, кто поспорит?

Дело за малым. Надо сделать так, чтобы испанская мега-звезда тоже захотела убить на меня свой звездный вечер. И звездную ночь, если повезет.

К концерту я готовлюсь так, будто давать его буду я, а не он.

Энрике выступает прямо под открытым небом, на малой арене для корриды на окраине Торремолиноса.

Про себя я с одобрением отмечаю, что особенных понтов Иглесиас, сын Иглесиаса не нажил. Во всяком случае, огромных стадионов не требует. Да в Торремолиносе их и нет.

На Энрике — костюм настоящего матадора. Стройные чресла в обтягивающем трико, широкие плечи под эполетами, расстегнутый на мощной груди золоченый камзол — очень сексуально!

Эх, не зря этого мальчика окрестили испанским соловьем-2: он поет так, что я не успеваю утирать слезы! В ранней юности я так же рыдала под песни его папы. Нет, ну бывают же на свете такие приличные семьи! Не то, что некоторые. Учитывая мою застарелую страсть к трудовым династиям, семейный подряд Иглесиасов мне особенно по душе.

Другие зрители тоже растроганы: многие сеньорины плачут, сеньоры кричат «Ole!» — прямо как во время боя быков. Чувства публики изрядно подогреты пивом Corona и хересом, которые официантки разносят прямо по рядам.

Едва дождавшись финального выхода Энрике «на бис», я представляюсь русской журналисткой и прошусь в гримерку к звезде. Охранники неожиданно легко меня пропускают и даже провожают до двери.

Гримеркой для мега-звезды служит подсобное помещение для тореро, в котором они хранят свои седла, сбруи, попоны, тележки для перевозки раненых животных и прочую утварь. На одной из таких тележек и сидит собственной персоной он — мужчина моих мечт.

Я выхожу на него как тореадор на быка — с красной тряпкой в руках.

Я в белом платье и невероятно эффектной пашмине цвета свежей крови. На фоне мягких испанских сумерек смотрится сногсшибательно.

Эту роскошную испанскую шаль накануне я специально приобрела на местном базаре. Цвет крови бодрит и будоражит основные инстинкты, доказано моим психдоктором. Поэтому, вместо того, чтобы элегантно набросить обновку на плечи, я размахиваю ею как флагом — перед самым носом у объекта моих желаний.

Я немного нервничаю, и это естественно. Не каждый же день выходишь на охоту на мужчину из своих грез. Да еще на звезду мирового масштаба.

— Yo quiero pasar esa noche contigo! («Я хочу провести эту ночь с тобой!» — исп.) — собравшись с духом, выдаю я. Это моя домашняя заготовка.

Если выбирать между плохим романом и чистой совестью, я выбираю чистую совесть. Но тут роман обещает стать незабываемым.

— Трабахар! — грозно заявляет Энрике.

Это слово я знаю. Это ничего страшного. Trabajar — это работать.

Насколько я понимаю, сейчас он оттрабахарит свой рабочий день, и у нас будет любовь.

— Amor! — на всякий случай уточняю я. А то еще чего не то подумает…

— Bella cabrita! («Красивая козочка!» — исп.) — одобрительно говорит мой мачо и неожиданно целует меня в голое плечо.

Однако! Судя по крутому заходу, времени даром мы терять не будем.

Тут мой взгляд неожиданно падает на афиши, расклеенные по всей гримерке. И до меня вдруг доходит, почему «испанский соловей-2» не нажил понтов и не взвинтил цены на свой концерт! Мне открывается таинственный смысл слова дупло.

Duplo — по-испански значит «дубль», «двойник»!

Поэтому на каждой афише изображены целых два Энрике — настоящий и поддельный. Похожий на первого как две капли воды.

В кои-то веки я почти покорила звезду мирового масштаба и — на тебе! — попала в дупло!

Так вот ты какое, дупло мужчины моей мечты!

Но нет, с дуплами я не сплю.

Я разворачиваюсь и собираюсь уходить. Но мое «дупло», видимо, уже настроилось на приятный вечер. Мигом забыв о том, что собирался что-то там «дотрабахарить», он кидается за мной следом.

Он хватает меня за руку и вопросительно заглядывает в глаза. Глазки у него черные, полные слез и огня. Я сменяю гнев на милость: все-таки он — практически неотличимая копия настоящего Энрике! И поет не менее дивно.

Эту ночь мы все же проводим вместе. Хотя и не совсем так, как виделось мне в моих грезах.

Мы сидим на пляже, на перевернутом лежаке и пьем вино.

Лже-Энрике тоже зовут Энрике — если не врет, конечно. Он не говорит по-английски. Я с трудом вспоминаю с десяток испанских слов. Но, тем не менее, в нашей беседе есть некий смысл.

Сначала мы на каком-то интернациональном птичьем наречии восхищаемся тающим над Средиземноморьем закатом. Потом любуемся переливающимися вдоль всей береговой линии огоньками прибрежных ресторанов. Энрике рассказывает что-то о своем детстве. Я понимаю только то, что оно было трудным. У него — два брата и три сестры. Мама, если я не ошибаюсь, рано умерла, а папа уехал куда-то на заработки и оставил детей на тетю — tia. Это словечко часто встречается в испаноязычных сериалах.

Вообще, ключевые моменты судьбы Энрике-2 я улавливаю только благодаря тому, что порой не брезгую мексиканскими сериалами. В его жизни были perdida (потеря), dolor (боль), solidad (одиночество), temor (страх), desilusion (разочарование), pobreza (нужда), talento (талант), protector (покровитель), dinero (деньги), traicion (предательство) и prosa de vida (проза жизни).

Что ж, как у всех. Испанские соловьи живут не намного беззаботнее нас, русских голубков.

Вот она, горькая правда жизни. На белоснежном пляже и под испанской луной.