Жак Рубо - Прекрасная Гортензия. Похищение Гортензии.

• Название: Прекрасная Гортензия. Похищение Гортензии.
• Автор: Жак Рубо
• Издательство: Аграф
• Жанр: Современная проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-7784-0083-7

Жак Рубо (р. 1932) — один из самых блестящих французских интеллектуалов конца XX века. Его искрометный талант, изощренное мастерство и безупречный вкус проявляются во всех областях, которыми он занимается профессионально, — математике и лингвистике, эссеистике и поэзии, психологии и романной прозе. Во французскую поэзию Рубо буквально ворвался в начале пятидесятых годов; не кто иной, как Арагон, сразу же заметил его и провозгласил новой надеждой литературы. Важными вехами в освоении мифологического и культурного прошлого Европы стали пьесы и романы Рубо о рыцарях Круглого Стола и Граале, масштабное исследование о стихосложении трубадуров, новое слово во введении в европейский контекст японских структур сказал стихотворный сборник «Эпсилон». Впервые издающаяся на русском языке проза Рубо сразу же зачаровывает читателя своей глубиной и стилевой изощренностью. В романах «Прекрасная Гортензия» и «Похищение Гортензии», построенных на литературной игре и пародирующих одновременно детектив и философское эссе, гротескно, а подчас и с неприкрытой издевкой изображены различные институции современного общества. Блестяще сконструированная фабула заставляет читать романы с неослабевающим интересом.

---

Вернувшись домой, приняв ванну, поболтав с Эжени, позвонив Автору, она приняла важное решение: прогулять завтра школу, в частности, урок географии, который весь будет посвящен Новым Странам-Производителям Нефти: II) Польдевия.

Вместо школы она пойдет к отцу Синулю.

Что там должно произойти?

Известно, что в последние несколько лет здоровая реакция на пороки современного мира вызвала интерес к обычаям прошлого, которые были незаслуженно отвергнуты в угоду Науке, этому колоссу на глиняных ногах: теперь раковые заболевания лечат отваром ромашки, видные политики советуются с гадалками и заглядывают в хрустальный шар перед тем, как принять решение; узнав, что обезболивание — вредно и опасно, некоторые больницы решили удалять аппендикс без наркоза или не удалять вообще. Одним словом, везде и всюду прослеживается благоприятная эволюция в умах.

Эта прогрессивная тенденция, идущая из самых глубин нашего общества, не обошла стороной и расследование преступлений. Юристы стали возвращаться к практике средневековых судебных процессов. Блоньяру пришлось уступить давлению высокого начальства и показать, что он тоже пользуется в работе новейшими, вернее, старейшими, но обновленными методами. Несмотря на собственное предубеждение, и при явном неодобрении скептика Арапеда, Блоньяр решил применить один из самых знаменитых методов в мировой истории. Честно говоря, от метода как такового он не ожидал ничего путного; но он был не прочь подвергнуть некоторых подозреваемых (а у него уже возникли довольно-таки конкретные подозрения) испытанию, настолько непривычному для современного человека, что оно могло выявить интересные вещи.

Известие о дружбе Бальбастра с Красивым Молодым Человеком из рекламного ролика и показания мадам Энилайн не только подтвердили предположение инспектора, что в деле имеется польдевский след, но и позволили уточнить, куда этот след ведет. Красивым Молодым Людям, недавно появившимся в квартале Святой Гудулы и удивительно похожим друг на друга, придется дать кое-какие объяснения. Возможно, планируемый эксперимент, при всей его архаичности, позволит выиграть время. А время дорого: опасность, которой подвергается Гортензия, возрастает с каждым часом. Блоньяр не сомневался (хоть и не знал всего того, что знаем мы с вами), что похищение — дело рук разыскиваемого им преступника. Поэтому он вызвал повесткой Тома Батлера, Стефана — помощника мадам Груашан, официанта из «Гудула-бара», а также Молине Жана и Кретена Гийома. Джим Уэддерберн куда-то запропастился. Личность Молодого Человека из рекламного ролика пока не была установлена. Польдевский инспектор Шер. Хол., сопровождавший Арапеда и Блоньяра, вопреки обыкновению, был нервозен и, по-видимому, не в своей тарелке. Отец Синуль, которого предупредили заранее, ждал на пороге с ироническим видом и банкой пива в руке.

Все прошли в сад.

_________

Блоньяру нужно было проэкзаменовать (это был своего рода экзамен) одного-единственного подозреваемого, которого он считал польдевцем, и последить за его реакцией. Поэтому у раскрытой могилы Бальбастра стояли только три инспектора, отец Синуль и я (мы уже не были подозреваемыми, поскольку нас никоим образом нельзя было причислить к Красивым Молодым Людям!). В саду еще была Карлотта, спрятавшаяся за клумбой с маками. Подозреваемые сидели в гостиной Синулей, под портретами Бальбастра, и ждали, когда их вызовут. Чтобы успокоить нервы, Стефан напевал один из куплетов своей песенки, за который схлопотал от хозяйки пару подзатыльников:

К твоим лакомствам отрадным
Так и тянется рука,
Если в печке вдруг прохладно,
Я добавлю огонька!

Припев:

На, сгрызи мое сердечко
Как прозрачный леденец!

В саду появился Том Батлер. Он все еще был в концертном костюме и дрожал как лист, хотя утро было ясное и теплое.

Испытание, которое он должен был пройти, называлось «Привод к телу». В Средние века подозреваемого в убийстве приводили к телу убитого. Если раны жертвы вновь начинали кровоточить, или если она подавала какой-либо другой знак, это означало, что испытуемый виновен. Жертве оказывалось полное доверие, считалось, что она не должна солгать.

Итак, по распоряжению следователя Бальбастра эксгумировали. Он лежал в стеклянном гробу, нетронутый тлением (он был забальзамирован и в таком виде несколько напоминал императора Нерона), бесстрастный и безмятежный.

— Подойдите сюда! — сказал Блоньяр Тому Батлеру.

Три инспектора придвинулись ближе, чтобы следить за реакцией жертвы. Том Батлер подошел к самому краю могилы. Карлотта притаилась за цветущим деревом зизифуса.

Шерсть Бальбастра поднялась дыбом, точь-в-точь как волосы мадам Макмиш в книге графини де Сегюр, урожденной Ростопчиной, «Добрый маленький чертенок».

Это был знак. Блоньяр сделал шаг вперед. Том Батлер побледнел.

— Постойте! — закричала Карлотта, бросаясь между Блоньяром и Томом Батлером и почти что заслоняя его своим телом. — Вы забыли о Проверке.

— Верно, — отозвался Блоньяр, — верно, мадемуазель Карлотта, мы чуть не забыли о Проверке. Что вы предлагаете?

Карлотта объяснила. Все отошли от могилы, и шерсть Бальбастра приняла обычный, спокойный вид. Полицейские принесли телевизор с видеомагнитофоном и поставили их недалеко от гроба. Карлотта поставила кассету, которую принесли по ее просьбе, и на экране появился Мартенской из группы «Хай Хай», Большая Любовь Эжени. Том Батлер остался стоять в отдалении, а остальные подошли к Бальбастру.

Его шерсть опять встала дыбом.

— Видите, — торжествующе сказала Карлотта, — ваш Привод к телу ничего не доказывает.

— Возможно, — ответил Блоньяр. — Благодарю вас, мадемуазель.

Карлотта вернулась домой. Радуясь победе, благодаря которой, думалось ей, Том Батлер избежал ареста, она чувствовала, что над ним все еще тяготеет подозрение. Из происшедшего можно было сделать много различных выводов, и не все они были в пользу Тома Батлера (а какие именно?).

Ей предстоит сделать еще многое. Она должна, она должна…

Она должна освободить Гортензию и разоблачить настоящего преступника.

Часть шестая Карлотта против Кманроигса

Глава 31 Блоньяр

После того как Карлотта вмешалась в проведение испытания, а затем ушла, Блоньяр какое-то мгновение казался растерянным. Я думал, что он собирается арестовать Тома Батлера или, по крайней мере, задержать его для допроса. Но он явно передумал. Он объявил, что испытание на время прерывается, и гроб Бальбастра снова опустили в могилу. После бурных реакций, которые было нелегко истолковать, его шерсть опять лежала ровно.

Три инспектора вышли из сада Синулей и направились в «Гудула-бар». Временно лишившись официанта, который был в числе испытуемых, мадам Ивонн сама обслуживала посетителей. Она подошла с несколько холодным видом. Она очень любила инспектора Блоньяра, завсегдатая, постоянно приводившего новых клиентов с тех пор, как еще во время дела Грозы Москательщиков кафе стало его штаб-квартирой. Но она была уверена в невиновности официанта, у которого были такие интересные соображения насчет Бесконечности. Ей было бы очень тяжело видеть, как его уводят в наручниках. Конечно, если это он убил Бальбастра… Но она была убеждена в обратном.

Она принесла инспектору обычную (двойную) порцию гренадина-дьяволо, а Арапеду — «канада-драй». Однажды Арапеду показалось неубедительным, как Блоньяр выстроил улики (не будем забывать, что он был скептиком по природе, по убеждению и по философской склонности), и он заявил: «Это не улики, вам так только кажется, это „канада-драй“ из улик». Он был очень горд этим сравнением и с тех пор стал пить «канада-драй».

Поставив поднос на стол, мадам Ивонн спросила:

— А что будет пить Красивый Молодой Человек?

Инспектора Шер. Хол. явно удивила такая характеристика. Он долго молчал, скрючившись на стуле, а затем ответил:

— Меня зовут Шоруликедзаки Холемасидзу. Я глубочайше-величайше, мадам Ивонн, очень-очень большая честь…

В общем, он хотел «ферне-бранка». Он пригубил этот огненный напиток и выпил его залпом, даже не моргнув.

К этому времени его вклад в расследование был нулевым. Он тенью ходил за Блоньяром и Арапедом, внимательно слушал, много записывал, читал все донесения, восхищался методами Блоньяра и условиями его работы, особенно компьютером в кабинете, но не высказывал абсолютно никаких замечаний по делу, если не считать разговоров о самобытности нравов в Городе по сравнению с нравами в польдевской столице.

Поскольку излияния Шер. Хол. всегда были нескончаемыми, Блоньяр даже радовался, что ему не приходится терять время на обсуждение версий заезжего инспектора. В самом начале он спросил у своего Шефа, сколько еще ему придется терпеть присутствие Шер. Хол., и услышал в ответ, что терпеть придется до конца расследования, что на этом настаивает начальство, и что есть лишь одно средство избавиться от Шер. Хол.: разгадать загадку как можно быстрее. Блоньяр запасся терпением, он был очень вежлив с инспектором, все ему показывал, пропускал мимо ушей его слова в лаконичном переводе Арапеда и отвечал односложно.