Йен Уотсон - Альтернативная история

• Название: Альтернативная история
• Автор: Йен Уотсон
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-389-03472-3

Что случилось бы с нашим миром, если бы однажды история сошла с известного пути? Может быть, в исламизированной Европе остались бы слабые и малочисленные анклавы христианства?

Или Адольф Гитлер увлекся дирижаблестроением вместо разжигания чудовищной воины?

Или Владимир Ленин сбежал от эсеровского мятежа в Одессу?

Или Католическая церковь подвергла дарвинизм беспощадной судебной расправе?

А бомба, не попав по Хиросиме, заставила бы Японию капитулировать?

Двадцать пять исторических развилок. Двадцать пять великолепных рассказов, написанных знаменитыми мастерами жанра

Альтернативная история — весьма древний и почтенный жанр, даром что фантастика. Еще в «Истории Рима» Тита Ливия подробно и всерьез рассматриваются события, которые могли последовать, вздумай Александр Македонский повести свои армии не на восток, а на запад. Вот бы Рим обрадовался… С тех давних пор ни ученые мужи, ни писатели-фантасты не отказывали себе в удовольствии поставить очередной мысленный эксперимент на тему «Что было бы, если?..» В настоящей антологии собраны рассказы, авторы которых виртуозно жонглируют вероятностями и создают новые реальности, неизменно притягивающие читательское внимание. Здесь вы найдете произведения, созданные признанными мастерами жанра, такими как Стивен Бакстер, Джеймс Мороу, Фриц Лейбер, Марк Лэйдлоу, Гарри Тертлдав, Иэн Маклеод и другими. Некоторые рассказы написаны специально для этого сборника.

---

Да еще, кстати, и про волков иной раз поговаривают. Я, конечно, догадывался, что встретить волка немногим вероятнее, чем увидеть привидение, но все же мне казалось, что будет разумнее отправиться в лес не одному, а с попутчиком. И я взял с собой сестру.

Должен признаться, я не стал ей рассказывать, что в доме якобы водится призрак. Фрейя, которой было тогда девять лет, была очень храброй для девчонки, но все же я подозревал, что перспектива встретиться с привидением ее не обрадует. Я сказал ей только, что в старом доме могли сохраниться императорские сокровища, и если это так, она сможет выбрать себе любые украшения из тех, что мы найдем. Для верности мы сунули в карманы статуэтки богов: сестра — Аполлона, чтобы он освещал нам путь, когда будем пробираться через темную чащу, а я — Одина, поскольку это был особо чтимый бог моего отца. (Бабушка всегда хотела, чтобы он молился Юпитеру Тевтонию, но он не соглашался — говорил, что Юпитера Тевтония придумали римляне, чтобы усмирить наших предков. Бабушку это, конечно, сердило. «Но мы же и есть римляне», — говорила она. «Римляне-то римляне, — отвечал отец, — но и тевтоны тоже, уж я-то точно и не намерен об этом забывать».)

Мы с Фрейей отправились в путь прекрасным весенним субботним утром, сразу после завтрака, и никому не сказали, куда идем. Поначалу лесная тропинка была знакомой: мы частенько по ней гуляли. Мы прошли мимо источника святой Агриппины, который в древности считался наделенным магической силой, затем мимо трех обшарпанных, выщербленных дождем и ветром статуй красивого юноши (говорили, что это возлюбленный первого императора Адриана, жившего две тысячи лет назад), а затем вышли к дереву Бальдура — отец говорил, что это священное дерево, хотя я так и не узнал, что за ритуалы он устраивал там в полночь со своими друзьями, — пока я до них дорос, он уже умер. (Думаю, поколение моего отца было последним из тех, что принимали всерьез древнюю тевтонскую веру.)

Чем глубже мы уходили в лес, тем мрачнее становилось вокруг. Тропинки уже были едва различимы. Марк Аврелий говорил, что надо повернуть налево от громадного дуба с необычными глянцевитыми листьями. Я все искал его глазами, пока Фрейя не сказала:

— Теперь налево.

И правда, вот же он — дуб, и листья блестят, будто глянцевые. А ведь сестре я про него даже не говорил. Должно быть, среди девчонок в деревне тоже ходили рассказы о доме с привидениями. Впрочем, я так никогда и не узнал, как она догадалась, куда идти. Мы шли все вперед и вперед, и уже даже следа тропинки было не видно, брели просто наугад. Деревья тут были и правда древние, и ветви у них сплетались высоко над нашими головами, так что солнечный свет сквозь них почти не проникал. Но никаких домов не было видно, ни с привидениями, ни без, и вообще ничего, напоминающего о том, что здесь когда-то ступала нога человека. Мы шли уже несколько часов. Я все сжимал в руке статуэтку Одина в кармане и смотрел во все глаза, отмечая необычного вида дерево или камень, стараясь запечатлеть их в памяти, чтобы потом по ним найти дорогу обратно. Мне уже стало казаться, что дальше идти бессмысленно, да и опасно к тому же. Я бы давным-давно повернул назад, если бы не Фрейя. Не мог же я при ней показать себя трусом. А она шагала вперед неутомимо и неуклонно, — должно быть, ее воодушевляла перспектива найти в старом доме красивую брошку или ожерелье, и она не выказывала ни тени страха или беспокойства. Наконец я не выдержал:

— Еще пять минут, и если ничего не найдем…

— Да вот он, — сказала Фрейя. — Смотри.

Я взглянул туда, куда она показывала, и вначале не увидел ничего, кроме деревьев. Но потом разглядел что-то похожее на покатую деревянную крышу простого охотничьего домика, едва заметную за плотной завесой листвы. Да! Да, это был он! Вот и зубчатые фронтоны, и грубо обтесанные столбики, подпирающие крышу. Значит, он и правда существует, таинственный охотничий домик, старинный дом с привидениями. В лихорадочном возбуждении я бросился к нему, Фрейя храбро пыхтела рядом, стараясь не отставать. И тут я увидел призрака.

Это был старик, древний старик — тощее, высохшее тело, белая борода, длинные взлохмаченные волосы, спутанные в колтуны. Одежда висела на нем лохмотьями. Он медленно шел к дому, шаркая ногами, — сутулая, сгорбленная, трясущаяся фигура, прижимающая к груди огромную кучу хвороста. Я заметил его, когда уже едва не столкнулся с ним.

Мы долго смотрели друг на друга — не знаю, кто из нас сильнее перепугался. Затем он как-то тихо охнул, уронил свою охапку веток на землю и сам упал возле нее, как мертвый.

— Марк Аврелий правду сказал! — пробормотал я. — Тут и в самом деле живет привидение!

Фрейя бросила на меня взгляд, в котором читалась смесь презрения, насмешки и настоящего гнева, — ведь это она впервые услышала от меня о привидении, до сих пор я всеми силами старался скрыть это от нее. Но она сказала только:

— Привидения не падают в обмороки, дурачок. Мы просто напугали старика.

И она бесстрашно подошла к нему.

Мы как-то сумели втащить его в дом, хотя он с трудом ковылял, шатался и несколько раз чуть не упал. Дом оказался не совсем уж развалинами, но близко к тому: повсюду пыль, мебель такая старая, что вот-вот развалится на куски, если только к ней прикоснуться, портьеры висят лохмотьями. Однако, при всем запустении, все равно угадывалось, какая красота тут была когда-то. Выцветшие картины на стенах, какие-то скульптуры, коллекция оружия и доспехов, стоившая, должно быть, целое состояние.

Старик был перепуган до смерти.

— Вы из квесторов? — спросил он. Говорил он на латыни. — Вы меня арестуете? Я ведь всего лишь сторож. Я никому не причиняю вреда. Я всего лишь сторож. — Губы у него дрожали. — Да здравствует Первый консул! — выкрикнул он тонким, хриплым, резким, каркающим голосом.

— Мы просто гуляли по лесу, — сказал я. — Не бойтесь нас.

— Я всего лишь сторож, — все твердил он.

Мы уложили его на диван. Совсем рядом с домом был источник, Фрейя принесла воды и обтерла старику лоб и щеки. Вид у него был такой, будто он умирал с голоду, и мы стали искать, чего бы ему дать поесть, но в доме почти ничего не было: немного орехов и ягод на тарелке, несколько кусочков копченого мяса, по виду столетней давности, да кусок рыбы, сохранившийся чуть получше, хотя и ненамного. Мы принесли ему что было, и он стал есть медленно, очень медленно, как будто отвык от еды. Затем, не сказав ни слова, закрыл глаза. Я даже подумал было, что он умер, но нет, он просто задремал. Мы переглянулись, не зная, что делать.

— Пусть спит, — шепнула Фрейя, и мы пошли пока бродить по дому. Осторожно трогали скульптуры, сдували пыль с картин. Императорская роскошь здесь, несомненно, ощущалась. В одном из буфетов наверху я нашел несколько монет, старинных, с профилем императора, они уже вышли из обращения. Еще мне попались какие-то безделушки, пара ожерелий и кинжал с украшенной драгоценными камнями рукояткой. У Фрейи загорелись глаза при виде ожерелий, а у меня — при виде кинжала, но мы оставили все лежать, как было. Одно дело — стащить что-то у привидения, а другое — у живого старика. Воровать мы были не приучены.

Когда мы сошли вниз посмотреть, что там происходит, старик уже сидел — слабый, взволнованный, но уже не такой испуганный. Фрейя предложила ему еще копченого мяса, но он улыбнулся и покачал головой.

— Вы из деревни, да? А сколько вам лет? Как вас зовут?

— Она — Фрейя, — сказал я. — А я — Тир. Ей девять лет, а мне двенадцать.

— Фрейя. Тир. — Он засмеялся. — Когда-то такие имена были под запретом, а? Но времена изменились. — В глазах у него вдруг мелькнул живой огонек, хотя и всего на миг. Он улыбнулся нам доверительной, дружеской улыбкой. — А вы знаете, чей это был дом? Императора Максенция, вот чей! Это был его охотничий домик. Самого Цезаря! Он сюда приезжал, когда у оленей начинался гон, и охотился сколько душе угодно, а потом уезжал в Вену, во дворец Траяна, и тогда там устраивали такой пир, что вы себе и представить не можете, — вино лилось рекой, оленьи ноги крутили на вертеле, — ах, что за время было, что за время!

Он закашлялся, брызгая слюной. Фрейя обняла его за плечи.

— Не надо так много говорить. Вы слишком слабы.

— Ты права. Ты права. — Он погладил ее по руке. Рука у него была как у скелета. — Сколько лет прошло. Но я все живу тут, стараюсь присматривать за домом — на случай, если Цезарь снова приедет сюда на охоту… на случай… на случай… — Взгляд, полный грусти и муки. — Нет больше Цезаря, верно? Первый консул! Да здравствует! Да здравствует Юний Сцевола! — Голос у него задрожал и сорвался.

— Консул Юний умер, сэр, — сказал я. — Теперь у нас консул Марцелл Туррит.

— Умер? Сцевола? В самом деле? — Он пожал плечами. — До меня так редко доходят новости. Я ведь всего лишь сторож. Я никогда не покидаю этот дом. Присматриваю за ним на случай… на случай…