Анджей Сапковский - Нет золота в серых горах

• Название: Нет золота в серых горах
• Автор: Анджей Сапковский
• Издательство: АСТ
• Жанр: Публицистика
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-011011-1

Анджей Сапковский буквально ворвался в «умы и души» российских любителей фантастики совсем недавно, но его произведения уже признаны абсолютной классикой фэнтези.

Однако Сапковский — не только автор любимой всеми нами саги о Цири и Геральте и потрясающих, талантливых рассказов. Помимо этого его откровенно ехидному перу принадлежат многочисленные статьи по истории жанра фэнтези, в которых он дает творчеству и творениям своих собратьев по перу КРАЙНЕ ЯЗВИТЕЛЬНЫЕ ОЦЕНКИ.

Читать эти статьи— едва ли не интереснее, чем даже лучшие из романов Сапковского.

А еще интереснее — знакомиться с его впервые издающимся на русском языке «БЕСТИАРИЕМ» — ВЕСЬМА познавательным и ВЕСЬМА ироническим «путеводителем по миру мифических и магических созданий».

Не верите?

Прочитайте — и проверьте сами!

---

Тайна сокрыта в одном-единственном слове, понравившемся критикам. Слове ТОЛЬКО.

Проиллюстрируем это примером, процитируем «Ех libris», который в одном из последних номеров обсуждает творчество авторши, осчастливившей читателей описаниями перипетий некой Пульпеции и других достойных дщерей рыжей Ани и Полианны. «Эти книги, — серьезно утверждает «Ех libris», — читают не ТОЛЬКО девочки-подростки, но также и их родители, и — как знать — может даже и вовсе бездетные». Вывод: сие есть литература, хоть и припечатанная четкой и читабельной этикеткой: «милостиво терпимая». Ведь никто не посмеет назвать «Долину Иссы» произведением, которое читают мужчины, женщины, дети и, не исключено, может быть, даже бездетные гермафродиты.

В случае фантастики критиков сомнения не мучают. Это нечто такое, что читают ТОЛЬКО любители и энтузиасты, и кроме них — никто. Вывод: сие есть литература, но невидимая. Quod erat demonstrandum, то бишь, что и требовалось доказать.

А что остается нам, энтузиастам, любителям и фэнам фантастики? Ничего. Мы можем лишь утешаться тем фактом, что среди нас встречаются не только мужчины и женщины, но даже и дети. Более того, меж нами есть недозрелые, зрелые и перезрелые девицы. И еще более того — попадаются люди даже ну совсем бездетные. И хоть это весьма рискованное утверждение, однако ж я склонен предполагать, что если как следует поискать, то среди нас найдутся даже несколько так называемых нутриеводов.

На перевалах Bullshit Mountains

Признаюсь, что хоть я определенно лучше отдыхаю, читая обычную, добросовестную беллетристику, нередко мне доводится заглянуть и в нечто, написанное критиком. Порой я люблю почитать о так называемом методе, то есть взглянуть, что же критик методом считает. И иногда веселюсь, дорогие мои, во сто крат сильнее, нежели читая беллетристику.

При этом убеждаюсь, сколь истинно утверждение, гласящее, что критик это не что иное, как писатель, частично или полностью утративший способность к самостоятельному творчеству. Так, ежели критик смотрит в стену, в небо или на цветущий луг, то в голове у него не возникает ничего, кроме абсолютного вакуума. Однако стоит ему кинуть взгляд на чужой текст, как он моментально ощущает прилив вдохновения и тут же начинает извергать фонтаны красноречия.

Коронным номером критика, надо понимать, является анализ чужого текста на предмет нахождения в нем так называемых bullshit’oв, то есть примеров нарушения канонов, продиктованных если не «законами природы и материального мира», то обычнейшим здравым смыслом.

Недавно я решил перечитать классику. Лем «Фантастика и футурология». Обратившись сразу к местам, много лет назад помеченным закладками из засушенных анютиных глазок, я хихикал, видя, как Гроссмейстер измывается над Джеком Вэнсом, который в романе «The Blue World» («Синий мир») пытался убедить читателей, что из водорослей можно изготовить аккумуляторы, а из морских губок — генераторы. Хоть я разбираюсь в аккумуляторах еще хуже, чем в водорослях, я готов согласиться с Гроссмейстером: Вэнс совершил грубый ляпсус. Фантазия понесла его, как перепуганная лошадь, и занесла на перевалы Bullshit Mountains[144].

Но чуточку дальше Гроссмейстер насмехается над Филипом Хосе Фармером и его «The Lovers» («Любовниками»), Для тех, кто не помнит: Фармер описывает в «Любовниках» инопланетное существо Lalithe (Лалиту), весьма склонную к занятиям любовью с землянином, неким Хелом Ярроу (Hal Yarrow). У Лалиты, понимаете ли, такое свойство: она зачинает (то бишь беременеет) исключительно в том случае, если в момент оргазма смотрит партнеру в глаза. Ха-ха, ехидничает Гроссмейстер, вот уж это bullshit так bullshit, всем bullshit’aм bullshit. Ведь есть не меньше двух десятков причин, исключающих нечто подобное, то есть таких, из-за которых что-либо такое научно и физически невыполнимо. Ну, хотя бы учитывая тот простой факт, что подобный механизм зачатия, отработанный эволюционным путем, должен был бы учитывать протогоминидное сексуальное поведение (то есть позы), а именно — доисторический прием совокупления сзади, научно именуемый «а posteriori». Лалита, ехидничает Гроссмейстер, желая смотреть партнеру в глаза, должна была бы использовать зеркало заднего обзора. Уахахахаха!!!

Подобная школа выискивания bullshit’oв, именуемая «научно-анекдотической», снискала себе массу современных последователей. Однако надобно вспомнить и еще об одной школе, столь же классической, сколь и популярной — о школе «научно-неанекдотической». Отцом таковой я счел бы некоего Виталия Севастьянова, автора предисловия к альманаху «Фантастика-79» («Молодая гвардия», М.: 1979). Названный товарищ Севастьянов сурово осуждает молодых советских фантастов за создание нелогичных, ненаучных глупостей, в особенности же за то, что они помещают действие своих произведений на Западе. Мало того — пишут о сотрудничестве советских и АМЕРИКАНСКИХ ученых и космонавтов. Те, кто, описывая будущее, утверждает, что в нем еще будут существовать какие-то там Соединенные Штаты, восклицает Севастьянов, тоже грешат против логики, науки и здравого смысла, поскольку ведь, не успеем мы оглянуться, как в Штатах восторжествует коммунизм[145]. И это столь же очевидно, как и то — добавлю от себя, — что из водорослей и губок невозможно создать электростанцию.

Из вышесказанного следует с полной очевидностью: критик всегда знает лучше. Критик знает, из чего творится электрический ток, кто, кого и в какой позиции должен трахать, что будет с Польшей через двести лет, а со всем миром — через тысячу. А автор, который отклонится и расшалится, творя фантастику, есть неуч и болван.

И это правда. Но имеется небольшое затруднение: критиков много и они невероятно разбрасываются. Невозможно угодить всем. Фармера, Вэнса, Шекли, Саймака, Лейбера и Эллисона прямо-таки усыпали «Небьюлами» и похвалами, а вот Севастьянов и иже с ним вешали на них собак, потому что названные авторы, отправляясь в фантастическое будущее, в упор не видели там коммунизма, а совсем даже наоборот. Ergo: они нарушали священные, научные законы, управляющие развитием общественно-политических формаций.

А Фармер? Ну, Фармер так тот вообще не знал, какие законы управляют траханьем.

Я же, коли уж получил голос, позволю себе сделать небольшое замечание: в романе «Любовники» Фармер пишет о любви. Об эмоциях. И наплевать мне на протогоминидные приемы траханья. Ибо для меня любовь — это глаза в глаза, равно in actu et in orgasmo[146]. Возможно, Фармер ненаучен, но он умеет подчеркнуть силу чувства, ибо глядеть в глаза это, возможно, не совсем протогоминидный, но очень человеческий способ выражения любви. Конец замечания.

Знаю-знаю, так нельзя. Bullshit — это bullshit, замечания здесь неуместны. Критик всегда прав. Надобно писать логично и научно. Например: «Я не видела тебя уже целый месяц. И, знаешь, ничего. Ну, может быть, немного побледнела, немного сонна, немного более молчалива... потому как мне так недостает оргазма, которого я легче всего достигаю в позе coitus a tergo habitus in genua, потому что тогда у меня irritato magna perietis posterioris vaginae, feminae genibus et cubitus sustentae etam clitoris irritatur. Но, видимо, можно жить и без воздуха!»

Ведь правда здорово?

И научно, не придерешься, что подтвердит любой гинеколог.

В горах коровьих лепешек

Во время нашей предыдущей экскурсии в вышеназванные горы мы восхищались легкостью, с которой критик расправляется с автором классической НФ. Задача была легкой и благодатной — автора жесткой НФ («hard science fiction») сравнительно легко разыграть. Достаточно таковому ляпнуть что-то об изготовлении генераторов из морских водорослей или перепутать систему BIOS с пакетной системой данных. Ткнут его в это носом — и он готов. Он пишет bullshit’ы, проявляет неведение, а это дисквалифицирует его как автора жанра, у которого в названии есть (или подразумевается) слово «наука». При столкновении же с литературой типа фэнтези положение критика-придиры крайне осложняется. Здесь критик имеет дело с произведением, страницы которого кишмя кишат драконами, демонами, призраками, привидениями, эльфами, котолаками — да что там, даже пегасами, как утверждают некоторые знатоки предмета. Рыцари в сверкающих доспехах совершают неправдоподобные чудеса героизма. Неправдоподобные чародеи проделывают при помощи магии неправдоподобные чудеса, а прямо-таки неправдоподобно прелестные княжны высвобождаются из когтей чудовищ при помощи методов, глумящихся над законами правдоподобия. Весь мир, в котором все сказанное «имеет место быть», неправдоподобен, что следует из канона и основного положения. А если кому-то канона мало, то это проистекает из описания и приложенной карты. Все известные нашему миру права и законы — включая пробабилистику — в Never-Never Land’e отменены. Они не действуют либо действуют по-иному. И тут является критик, томимый жаждой доказать, что что-то здесь не того. То есть — ни в какие ворота.