Иван Черных - Штопор

• Название: Штопор
• Автор: Иван Черных
• Издательство: Эксмо
• Жанр: О войне
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-27916-6

Одна за другой обрушиваются неприятности на Николая Громадина, командира экипажа бомбардировщика. Личная жизнь зашла в тупик, на службе откровенно издевается начальник эскадрильи, который упорно не признает профессионализм и мастерство аса Громадина. И Николай видит для себя единственный выход — он хочет испытать себя в настоящем деле и просит направить его в Афганистан. Ведь трусом Николай никогда не был…

---

В обязанности командира отряда входила проверка летчиков к полетам ночью, в облаках, которые бывали здесь преимущественно весной и осенью, после длительных перерывов. До приезда Николая Сташенкову помогал предшественник, уехавший по замене. В отряде были другие опытные летчики. Почему Сташенков предпочтение отдал Николаю? Хочет примирения? Такие честолюбивые люди, у которых гордыня превалирует над здравым смыслом, вряд ли пойдут на уступки. Что же тогда?..

Вскоре Николай понял что. Инструкторские права и обязанности ничего, кроме лишних хлопот и нервотрепки, не давали, зато отнимали уйму времени и самостоятельные полеты на испытание новой техники, за которые хорошо платили; от инструкторских «привилегий» все открещивались как от наказания. Николаю же отказываться не было оснований, да и отказ еще более убедил бы Сташенкова, что Николай напросился в пустыню за длинным рублем.

Майор слетал с ним и сказал с улыбкой:

— Поздравляю. Теперь вы моя правая рука. Надеюсь, оправдаете доверие.

От Николая не укрылась насмешка в глазах. Но приказ начальника — закон для подчиненного…

Инструкторские полеты особенно не докучали, их было немного, но кроме них Сташенков посылал Николая то за почтой в Кызыл-Бурун, то за запчастями на завод, то заставлял облетывать после ремонта самолеты. Давал «чистый» налет, чтобы в конце года не упрекнули его за неравномерную нагрузку. Зато и получка тоже была «чистая» — только за должность и звание. И ни копейки испытательских. Николая это не расстраивало: Наталье и Аленке хватает, а он в столовой питается. Но расстроило членов экипажа, и после получки штурман заявил Николаю:

— Слишком дорого, товарищ командир, обходится нам ваше психологическое несоответствие со Сташенковым. Обижайтесь не обижайтесь, а мы вынуждены проситься в другой экипаж.

И Николаю пришлось летать с другими людьми. Штатного экипажа у него, по существу, не было, что являлось нарушением Наставления по производству полетов. Как-то Николай напомнил об этом командиру отряда.

— У нас особые задания, и разрешается выполнять их нештатным экипажем, — парировал Сташенков.

— Но не каждый раз, — возразил Николай.

— А кого я вам дам, если с вами не хотят летать? — отрезал Сташенков. И спросил: — Кто желает в экипаж Громадина?

У Николая от стыда заполыхало лицо — с ним не хотят летать: к кому он ни поворачивался, те опускали глаза.

Сташенков торжествовал — вот чего он добился!

— Может, вы, товарищ Кандыбин? — продолжал майор издеваться, назвав фамилию известного своей жадностью штурмана, о котором местные острословы слагали анекдоты.

— Не-е, — заблажил Кандыбин. — Лучше с Румянцевым.

Класс содрогнулся от хохота: еще недавно Кандыбин жаловался на своего командира экипажа, что тот несправедлив к нему, и просился в другой экипаж. Теперь же, когда ему предложили, отказался.

В худшее положение Николай, казалось, еще не попадал. Что может быть унизительнее, когда тебя отвергают товарищи!

Сердце так сдавило, словно он получил удар в солнечное сплетение. Перехватило дыхание, и он не мог вымолвить ни слова.

Вдруг встал капитан Мальцев.

— Я желаю в экипаж Громадина, — сказал твердо, будто гвоздь забил. — Мне не раз доводилось летать с ним, и, скажу честно, испытывал большое удовлетворение. Да и вы, товарищ майор, знаете, как он летает, иначе не назначили бы инструктором. Только непонятно, почему вы сделали его летчиком на подхвате? Что у нас, других нет, с кем можно чередовать второстепенные задания?

Это был ответный удар, которого Сташенков никак не ожидал, и, хотя до нокаута было далеко, торжество майора спало, он призадумался, обвел класс взглядом;

— Кто еще?

— Запишите и меня, — встал старший лейтенант Светиков, штурман-оператор. — Я тоже летал с капитаном Громадиным, и мне понравилось, как он работает. Только чтоб по справедливости: чего греха таить, все мы прибыли сюда, чтобы опыта поднабраться и подзаработать.

Усмешка окончательно покинула лицо Сташенкова. Он полез за папиросой, достал и долго мял ее в своих могучих пальцах, пока не посыпался табак на стол.

— Ах, вон оно в чем дело, — сказал он так, словно впервые слышал о дополнительной плате за испытательные полеты. — Коль заработок вам важнее доверия — с большим удовольствием. — Помолчал, подумал. — Что ж, быть посему. С завтрашнего дня мы приступаем к эксперименту с ракетами класса «земля — воздух». Будем отрабатывать различные системы в различных тактических и погодных условиях. Пригодились наши «старушки», которых скопилось здесь немало. Начнем с винтомоторных самолетов. В эксперименте участвуют только летчики. Члены экипажа будут заниматься решением других задач. Учитывая, что машины старые и все ценное оборудование с них снято, нужен особенно тщательный контроль на земле. В полете летчик будет один, и там некогда разбираться, что к чему: взлетаем, набираем заданную высоту, отстраиваем автопилот, выводим самолет на «боевой», сообщаем на полигон, что к работе готовы, и по их команде покидаем самолет. Вот и вся недолга. Остальное — дело ракетчиков. Первым иду я, вторым, — Сташенков неторопливым взглядом прошелся по летчикам и остановился на Николае, — вторым — капитан Громадин.

У Николая от неожиданности холодок пробежал по коже. Что за этим — признание его как летчика, первый шаг к примирению или новая хитрость, коварство?

Сташенков смотрел на него с любопытством — какое впечатление произвело решение, — ухмыльнулся довольно; значит, Николай не сумел скрыть смятения. Плохо. Надо в любых ситуациях сдерживать эмоции.

Наконец майор отвел взгляд (многое отдал бы Николай, чтобы понять, чего больше было в глазах майора — упоения властью, удовлетворенного самолюбия или торжества от предстоящей победы?) и пошел вдоль класса.

— Подготовку начинаем с сегодняшнего дня. Как только самолеты будут готовы, получим конкретную задачу. Экипажу Румянцева задание прежнее — эксперимент с истребителями; Алехину — отработка системы дозаправки в воздухе.

Нет, ничего не понял Николай, ни по глазам командира отряда, ни по лицу, ни по голосу…

2

Это был его третий полет с покиданием машины. Первый бомбардировщик истребитель расстрелял из пушек, он сгорел, пока Николай опускался на парашюте. Второй — ракетой. Николай тоже видел, как полыхнула она в самом чреве громадной крылатой машины и разнесла ее в клочья. Теперь по бомбардировщику будут бить с земли, тоже ракетой.

Сташенков взял на себя более трудные задачи: выводил на полигон реактивные самолеты и покидал их с помощью катапульты. Первый полет обошелся благополучно, а во втором при приземлении майор вывихнул ногу. Ходит теперь с палочкой, прихрамывая, и все полеты на имитацию летящих целей, по которым ракетчики отрабатывали стрельбы, легли на плечи Николая.

Третий бомбардировщик был самым старым и самым запущенным — стоял года три без действия и без присмотра; технику самолета и Николаю пришлось немало повозиться на земле, чтобы заставить работать тронутые коррозией агрегаты.

— Если ракета не попадет, он сам развалится в воздухе, — шутил техник.

Но вот наконец бомбардировщик к полету готов. Осмотрены все узлы и детали, проверены приборы, опробованы двигатели. Николай запросил разрешение на запуск.

— Все сделали, ничего не упустили? — еще раз спросил по радио командир отряда.

— Все в порядке. «Лайба» (так летчики окрестили самолеты, подлежащие уничтожению) дрожит от нетерпения, рвется в Пятый океан, — пошутил Николай.

— Запуск разрешаю.

Несмотря на то что с бомбардировщика были сняты турельные пушечные установки, бомбодержатели, радиостанции, кроме командной, штурманское оборудование, радиолокационный прицел и многое другое, самолет бежал непривычно долго и никак не хотел отрываться от бетонки. Николай начал уже подумывать, а не потеряли ли былую мощь двигатели (ресурс их заканчивался), когда почувствовал, что колеса перестали стучать по стыкам бетонных плит и машина медленно начала уходить от земли.

Пока взлетал, взмок, как мышь под дождем, пот ручьями стекал из-под шлемофона на лоб, резал глаза, оставлял на губах соленый привкус. Солнце едва оторвалось от горизонта, а болтало, как в штормовом море.

Когда скорость возросла до крейсерской и бомбардировщик пошел устойчивее, Николай достал платок и стал вытирать лицо.

Стрелка высотомера энергичнее пошла по окружности, в кабине заметно посвежело, поутихла болтанка. Николай подождал еще немного, пока самолет набрал две тысячи метров, и стал настраивать автопилот. Вдруг ему показалось, что сзади за ним кто-то наблюдает. Он повернул голову и удивился: на него глаза в глаза смотрела ящерица. Как, когда она попала в самолет, было непонятно: то ли с чехлом ее затащили, то ли еще с чем. И ему стало жаль эту безобидную и безвредную тварь: и не подозревает она, в какую ситуацию попала, что через несколько минут все ее заботы — как выбраться отсюда, как добыть пищу — отпадут. А ящерица словно поняла грозящую ей опасность, переступила лапками, приближаясь к человеку. Но чего-то испугалась, метнулась влево, вправо — выхода нигде не было. И снова уставилась на Николая.