Кадзуо Исигуро - Безутешные

• Название: Безутешные
• Автор: Кадзуо Исигуро
• Издательство: Symposium
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-89091-165-1

Предполагал ли Кафка, что его художественный метод можно довести до логического завершения? Возможно, лучший англоязычный писатель настоящего времени, лауреат многочисленных литературных премий, Кадзуо Исигуро в романе «Безутешные» сделал кафкианские декорации фоном для изображения личности художника, не способного разделить свою частную и социальную жизнь. Это одновременно и фарс и кошмар, исследование жестокости, присущей обществу в целом и отдельной семье, и все это на фоне выдуманного города, на грани реальности…

«Безутешные» – сложнейший и, возможно, лучший роман Кадзуо Исигуро, наполненный многочисленными литературными и музыкальными аллюзиями.

---

– Можно сесть на трамвай. Остановка у пожарного депо.

– Отлично. Тогда веди ты.

Из-за грохота транспорта мы несколько минут почти не открывали рта. Петляя в густой толпе, мы пошли по узкому тротуару, пересекли два маленьких, но оживленных переулка и оказались на широкой магистрали с трамвайными путями и несколькими полосами движения. Тротуар здесь был гораздо шире, и мы, легко опережая прочих пешеходов, шли мимо банков, контор и ресторанов. Затем я услышал сзади топот бегущих ног и почувствовал на своем плече чью-то руку.

– Мистер Райдер! Наконец я вас нашел!

Человек, оказавшийся у меня за спиной, походил на стареющего рок-певца. Лицо его было обветрено, длинные грязные волосы распадались, образуя прямой пробор. Рубашка и брюки, то и другое кремового цвета, свободно на нем болтались.

– Здравствуйте! – произнес я осторожно, заметив, что Борис рассматривает незнакомца с опаской.

– Одно недоразумение за другим! – со смехом воскликнул тот. – Нам несколько раз была назначена встреча. Прошлым вечером пришлось прождать больше двух часов – но ничего, ерунда! Всякое случается. И осмелюсь сказать, сэр, вашей вины в том не было. Собственно, я в этом ни минуты не сомневаюсь.

– Да-да. Сегодня утром вам опять пришлось ждать. Портье мне сообщил.

– Утром снова произошло недоразумение. – Длинноволосый пожал плечами. – Нам велели вернуться через час. Так что мы – фотограф и я – пережидали вон там, в кафе. Но раз уж вы шли мимо, я подумал, что можно было бы провести интервью и сделать фотографии прямо сейчас. Тогда нам не придется снова вас беспокоить. Конечно, я понимаю, для личности подобного масштаба встреча с журналистами местного листка не относится к числу приоритетных пунктов программы…

– Напротив, – вставил я поспешно. – Я всегда придавал первостепенное значение периодическим изданиям вроде вашего. У вас в руках ключи к сердцам местных жителей. Контакты с журналистами я ставлю на одно из первых мест по важности.

– Вы очень любезны, мистер Райдер. И, если дозволено мне будет так выразиться, весьма прозорливы.

– Но я собирался сказать, что в данную минуту я, к сожалению, очень занят.

– Конечно-конечно. Именно потому я и предложил разделаться с интервью раз и навсегда, чтобы нам не пришлось больше вас беспокоить. Наш фотограф, Педро, сидит сейчас там, в кафе. Он щелкнет вас, а я пока задам два-три вопроса. Потом вы с этим юным джентльменом поспешите дальше по своим делам. На все про все у нас уйдет не больше четырех или пяти минут. Кажется, это самое простое решение вопроса.

– Хм. Но только не дольше.

– О, если вы уделите нам несколько минут, мы будем просто счастливы. Мы прекрасно понимаем, как много у вас других, не менее важных обязательств. Как я сказал, мы обосновались вон там. В кафе.

Он указывал чуть в сторону, где на тротуаре было расставлено несколько столиков со стульями. Это было явно не самое подходящее место для интервью, но я подумал, что таким образом отделаюсь от журналистов с наименьшими потерями.

– Хорошо, – сказал я. – Но подчеркиваю: расписание на утро у меня самое плотное.

– Мистер Райдер, вы так великодушны. Уделить толику времени нашему скромному листку! Но в самом деле, не будем медлить. Сюда, пожалуйста.

Длинноволосый журналист повел меня обратно, к кафе, от нетерпения едва не натыкаясь на других пешеходов. Вскоре он опередил меня на несколько шагов, и я, воспользовавшись случаем, бросил Борису:

– Не беспокойся, времени уйдет всего ничего. Я об этом позабочусь.

С лица Бориса не сходила недовольная гримаса, и я добавил:

– Послушай, а пока ты можешь поесть чего-нибудь вкусненького. Мороженого или творожного пудинга. Когда закончишь, мы тут же отправимся дальше.

Мы остановились в тесном дворике, усеянном тентами.

– Ну вот, пришли, – произнес журналист, указывая на один из столиков. – Здесь мы и засели.

– Если не возражаете, – обратился я к нему, – я прежде всего устрою Бориса. Я присоединюсь к вам через минуту.

– Отличная мысль.

Почти все столики во дворе были заняты, но внутри посетителей не было совсем. Помещение, имевшее светлую отделку в современном стиле, было залито солнечным светом. За прилавком, в стеклянной витрине которого был выложен ряд пирогов и пирожных, стояла молодая пухлая официанточка, по виду скандинавка. Когда Борис сел за столик в углу, она с улыбкой двинулась к нему.

– Итак, чего пожелаете? – спросила она Бориса. – Сегодня утром нигде в городе нет таких свежих пирогов, как у нас. Их доставили всего десять минут назад. Свежее не бывает.

Борис выспросил у официантки все подробности и лишь затем сделал выбор в пользу творожного пудинга с миндалем и шоколадом.

– Ну ладно, я ненадолго, – сказал я ему. – Пойду повидаюсь с этими людьми и сразу обратно. Если тебе что-то понадобится, найди меня – я буду снаружи.

Борис пожал плечами, не спуская глаз с официантки, которая извлекала из витрины заказанное им изысканное лакомство.

12

Когда я вернулся во дворик, длинноволосого журналиста там не оказалось. Некоторое время я блуждал между тентами, заглядывая в лица тех, кто сидел за столиками. Совершив круг по двору, я остановился и начал взвешивать возможность того, что журналист передумал и ушел восвояси. Но это было бы слишком странно, поэтому я вновь осмотрелся. Посетители за чашками кофе читали газеты. Какой-то старик разговаривал с голубями, которые расхаживали у его ног. Я услышал свое имя, обернулся и увидел журналиста: он сидел за столиком позади меня. Внимание журналиста было целиком занято беседой с приземистым смуглым человеком, в котором я предположил фотографа. Издав восклицание, я направился к ним, но, как ни удивительно, они, не взглянув на меня, продолжали беседовать. Даже когда я выдвинул оставшийся стул и сел, журналист, произносивший длинную тираду, едва удостоил меня беглым взглядом. Снова повернувшись к смуглому фотографу, он продолжил:

– Смотри, ни намеком не выдай ему, что значит это сооружение. Тебе нужно изобрести какой-нибудь искусный предлог, почему он должен все время находиться именно на этом фоне.

– Без проблем, – кивнул фотограф. – Без проблем.

– Но не вздумай чересчур напирать. Как раз на этом прокололся Шульц прошлым месяцем в Вене. И помни: как все они, он мнит о себе черт знает что. Прикинься, будто ты его безумный поклонник. Скажи, мол, в газете, когда тебя посылали, не имели ни малейшего понятия о том, что ты на нем просто зациклен. На это он точно клюнет. И не вздумай упоминать строение Заттлера, пока все не будет на мази.

– Ладно, ладно, – продолжал кивать фотограф. – Но я думал, что вы с ним как бы уже договорились. И он вроде согласен.

– Я собирался обговорить это по телефону, но Шульц предупредил, что он тот еще фрукт. – Тут журналист повернулся и одарил меня любезной улыбкой. Фотограф, следуя взглядом за коллегой, рассеянно мне кивнул, и они вернулись к своей беседе.

– Шульц вечно теряет на том, – говорил журналист, – что скупится на лесть. И потом у него вечно такой вид, будто он спешит, даже когда ему некуда торопиться. Этой публике нужно льстить без передышки. Так что, когда будешь делать снимки, тверди как попугай: «Великолепно, великолепно». Не молчи. Знай пичкай его комплиментами.

– Ладно-ладно. Без проблем.

– Итак, я начну с… – Журналист устало вздохнул. – Я начну с его выступления в Вене или чего-нибудь в этом роде. У меня тут нацарапаны кое-какие заметки, так что выкручусь. Но не будем слишком много времени тратить впустую. Через минуту-две ты объявишь, что тебе пришла фантазия отправиться к строению Заттлера. Я вначале прикинусь, что мне это не совсем по нутру, но в итоге признаю эту идею блестящей.

– Хорошо, хорошо.

– Теперь ты в курсе. Действовать нужно четко. Помни, этот экземпляр требует аккуратного обращения.

– Понял.

– А если что-то не заладится, сразу вставь парочку лестных слов.

– Отлично, отлично.

Они обменялись кивками. Затем журналист глубоко втянул в себя воздух, хлопнул в ладоши и обернулся ко мне. При этом лицо его внезапно просветлело.

– А, мистер Райдер, вы здесь! Так любезно с вашей стороны уделить нам толику вашего драгоценного времени. А молодой человек, как я понимаю, угощается там, внутри?

– Да-да. Он заказал большущий кусок творожного пудинга.

Журналист и фотограф осклабились. Смуглый фотограф с ухмылкой произнес:

– Творожный пудинг. Мое любимое лакомство. С детства.

– Ах да, мистер Райдер, это – Педро. Фотограф улыбнулся и с готовностью протянул руку:

– Очень рад познакомиться с вами, сэр. Уверяю, для меня это настоящее событие. Меня отправили на это задание только сегодня утром. Вставая, я готовился в очередной раз делать снимки на заседании муниципального совета. Когда раздался звонок, я принимал душ. Не хочу ли я отправиться на это задание? – спросили меня. Не хочу ли я?! С младых ногтей этот человек был моим кумиром, сказал я им. Не хочу ли я? Боже, да мне и гонорар не нужен, я сам готов вам приплатить, говорю, скажите только, куда идти. Клянусь, ни разу меня так не трясло перед заданием.