Александр Борисов - Борисов Александр Анатольевич

• Название: Борисов Александр Анатольевич
• Автор: Александр Борисов
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

---

   Все произошло медленно и лениво: долгий, разнесенный во времени рокот проворачиваемого ключа... ползущая в сторону дверь... большая синяя сумка в появляющемся нешироком проеме... Человек помнил, что пол прихожей в крови, он пытался перешагнуть застывшую лужу, чтобы не испачкать подошвы сапог.

   Я убил его, как убивают муху - почти машинально: без злости, сердечных переживаний и без особых усилий. Просто взял и ударил в кадык напряженными пальцами правой руки. Бородатая голова отделилась от позвоночника, опрокинулась за спину и повисла на узкой полоске кожи, как небольшой рюкзачок.

   Он умер прежде, чем успел удивиться - смуглый кареглазый мужик в кожаной куртке, синих джинсах и черных сапогах "дутышах". Внешне он был очень похож на русского, но - судя по акценту - даже не славянин. Его мозг еще продолжал жить и даже выдавать информацию: все мысли сомкнулась на пестром калейдоскопе предсмертных воспоминаний, сопровождающихся словами на непонятном мне языке.

   - Ариф! - кричала моложавая женщина на прожаренной солнцем горной тропе, - Ариф!

   Так его, наверно, и звали - Ариф.

   Он еще и не начал падать, автоматически завершая последний обдуманный шаг. Ослепительно-белая кость позвоночника, мраморный срез мяса и мышц, увязший в грудине, аккуратный кружочек гортани - все это еще не было испачкано кровью.

   Я подхватил его поперек талии. Нас догоняли заплутавшие во времени звуки: треск расползающейся под пальцами кожи, густой хруст деформированных ударом аорты, гортани, мышц и хрящей. Раньше, чем он захотел упасть, позвоночник на срезе хрустнул и зазвенел.

   Пальцы саднило. Казалось, ладонь моей правой руки густо покрыта липким противным налетом. Затаскивая Арифа в ванну, я, вдруг, подумал: на временном максимуме эту голову можно было отрезать обычным листом бумаги.

   Я бросил мертвое тело сверху, на общую кучу. Так, чтобы при обыске не испачкаться самому. Долго и тщательно мыл руки, вытер их о штаны. В зеркале, невинно взиравшем на душегубство, я вдруг увидел как из начинавшей вырастать гортани Арифа, вместе с выдохом, вышли пары с первыми брызгами крови. Где-то рядом витала его душа.

   Ариф был левшой. Заточка сидела в левом его сапоге, а "Беретта" с глушителем - в кобуре под правым плечом. Я перевернул его тело на спину и обыскал. Ни бумажника, ни документов там не нашел. Две скомканных сотни, да тощая пачка долларов лежали в "нажопном" кармане. Не густо! Если я собираюсь зарабатывать на жизнь новым для себя ремеслом, при столь нищих уловах придется хорошо попотеть.

   Запах крови становился насыщенней, нестерпимей. Пропустив это дело мимо внимания, я сдуру полез в нагрудный карман добротной итальянской рубашки. И, вроде, не зря - рука натолкнулась на плотный прямоугольник... и тут!!! Кажется, в роду у Арифа кровь принято смывать кровью. И он это сделал столь энергично, что не только рука - весь правый рукав моей замшевой куртки покрылся дымящейся жижей, липкой и вонючей до тошноты. От неожиданности я втиснулся в привычные временные рамки. Не блевать же со скоростью пули? - раковину разнесешь. Мой организм и горло Арифа издавали примерно одни и те же звуки. "Отстрелявшись", я с наивозможнейшим тщанием попробовал застирать рукав, но бросил это занятие когда окончательно понял, что бесполезно.

   Впереди было много работы. Кусочек картона нес в себе ценнейшую информацию. Это была "гостевая карта" клиента гостиницы. Судя по номеру, указанному в ней, коллекционеры отрезанных голов жили этажом выше.

   Я перебрал в памяти картинки из сознания убиенного и получил о номере представление: стандартная четырехместка, слева от прихожей санузел, направо - душ. Там, кстати, ожидает эвакуации, спеленатое казенными одеялами и перевязанное веревками, мертвое тело их уважаемого товарища, которого, умирая уже, завалил Стас.

   И тут зазвонил телефон. Почему, интересно, он молчал все это время? - в городе продолжается поисковая операция с привлечением сторонних подразделений. Все это требовало оперативного вмешательства и координации. Так что доклады с мест об изменяющейся обстановке должны были поступать много чаще. Как минимум - через каждые полчаса.

   Я не стал разбираться: кто звонит и зачем звонит. То ли это осиротевшие бойцы соскучились по начальству? То ли подельники Арифа таким сложным образом торопили гонца. Впрочем, убрал я его достаточно оперативно - поводов для беспокойства у его товарищей по оружию возникнуть пока не должно.

   Шкерочный нож и заточку я рассовал за шнуровки ботинок, а "Беретту" убрал в коричневый кейс - в рукопашном бою пистолет больше шумит, чем работает и будет только мешать. Перепачканную кровью, синюю сумку Арифа я пинком отшвырнул в дальний угол прихожей. Прикурил последнюю сигарету, взял "пожитки" и выглянул в коридор.

   Ключ, которым Ариф открывал номер, так и остался торчать снаружи. Я провернул его на два оборота, да так и оставил. Не стал даже стирать отпечатки пальцев: одним больше - одним меньше. На лестничной клетке было пустынно и тихо. Черные полосы, оставленные каблуками "уважаемого человека", вели наверх, на восьмой этаж. Ворс ковровой дорожки мягко глушил шаги. Нужная дверь с номером 822 была чуть приоткрыта. За ней кипела дискуссия. Я спокойно вошел в прихожую, нажал на "собачку". Замок лязгнул, как затвор автомата. Но, хозяева, по-моему, этого не услышали.

   Если память Арифу не изменяла, людей в этой четырехместке должно быть еще шестеро, не считая покойника. Но спорили они за десятерых. Судя по тому, что языком для общения был избран "великий могучий", здесь собрались "дети разных народов". Все они очень спешили. Еще бы! Нужно было "рвать когти", но задерживал их не только гонец с головами. Весь сыр-бор разгорелся вокруг мертвеца и планов его эвакуации.

   Что, - спрашивали одни, - делать, если работники гостиницы или милиция, или и те и другие, сделают попытку задержать их в вестибюле гостиницы с казенными одеялами, в которые упаковано тело уважаемого Хасана?

   Будем прорываться с оружием, не оставляя свидетелей, - предлагали другие. - Внизу ждет машина, на подходе еще одна. Нужно только дождаться Арифа и отправить его за огневым подкреплением.

   Третьи тоже считали, что нужно дождаться Арифа: пусть, мол, спустится вниз и попробует "кому надо" хорошо заплатить.

   Шестерка им, что ли, этот Ариф? - я даже обиделся за него.

   - Э-э, дорогой, киль манда! Что стоишь? - крикнул кто-то из них - заметил, наверное, шевеление за стеклами двери, ведущей в апартаменты.

   Ну, что ж, здравствуйте!

   Трое участников шумной дискуссии разместились за небольшим столом. Они играли в карты на деньги. Еще двое курили, лежа в кроватях. Шестой сидел в левом углу рядом с телефонной тумбой, забравшись с ногами в белых носках на мягкое кресло. Это был бритый наголо бородач в широких шикарных штанах, переливающихся оттенками синего в волнах электрического света. На спинке кресла лежал его бордовый пиджак, а на коленях - небольшой автомат с массивным глушителем. Бородач контролировал вход. От него исходила основная угроза.

   Реакция у него была потрясающей. Выучка тоже. Исправляя оплошность, бородач попытался упасть вперед-вниз, перехватить в движении автомат и еще в воздухе нажать на курок.

   - Мамая керу... - мысленно крикнул он.

   Но я уже успел отодвинуться вправо, поставив между ним и собой бестолковых картежников. Они побросали карты и начали подниматься, но человек с автоматом все равно собрался стрелять.

   Как в старом забытом сне, где я опрокидывал поленницу дров, моя правая рука резко выбросилась в его направлении, ладонью вперед. Бородач опрокинулся. Его вместе с креслом, с силой швырнуло в оконный проем. Затрещала, ломаясь, деревянная рама, брызнули в стороны осколки стекла. Автомат отлетел в сторону.

   Наверное, этот несчастный на какое-то время вырубился. Он никак не отреагировал на то, что верхняя, более-менее целая часть стекла, влекомая собственной тяжестью, сначала медленно, а потом все более ускоряясь, ринулась вниз. Как гильотина, она с беспощадным хрустом отделила беспокойную голову от его широченных плеч.

   К тому, что было потом, лучше всего подошло бы вульгарное слово "мочить". Головы лопались, как перезрелые тыквы, прежде чем их носители успевали подняться на ноги и сообразить, что сподручнее делать: драться, или бежать. Я их убивал, уже не боясь испачкаться. Одежда, руки, лицо и, даже, вспотевшие волосы - все было забрызгано вязким желе из крови, мяса и мозга.

   Они умирали в счастливом неведении, думая, что за все в этой жизни ими уже заплачено. Нет, мужики, это только прелюдия. Я приду в этот номер еще не один раз - совершу временную петлю и приду, чтобы спросить за все. И пусть это будет не эталонное время, а новая вероятность, вы мне не просто расскажете, а хором споете: кто из вас побывал на квартире отца, куда подевалась Наташка, зачем вы отрезаете головы и, самое главное, кто за всем этим стоит. Споете, перебивая друг друга потому, что несколько раз умирать страшно.