Александр Дольский - Стихотворения

• Название: Стихотворения
• Автор: Александр Дольский
• Жанр: Поэзия

Я постарался собрать в этой книге как можно более полное собрание произведений Александра Дольского. Собрать все. От шедевров, до откровенно слабых и пошлых. Не мое дело судить о их художественных достоинствах - каждый читатель составит о них свое собственное мнение. Главное - что есть над чем поразмыслить и чем зачитаться.

---

А потом к нам пристали с вопросами,

Что, мол, пьем мы, и что мы едим.

Танька хвасталась рыжими косами,

Танцевала под дюзами шейк,

Ну, а мы запаслись абрикосами

И поели серебряных шей.

Млечный путь и галактику странную

Расстоянием в сорок парсек

Рассекли биссектрисой спонтанною

И попали в технический век.

И сказал тут ребятам и Тане я,

Что, наверно, мы сбились с пути.

В этом веке планету Мечтания

Нам теперь ни за что не найти.

Тут устало пространство от вечности,

Занесло нас в такие края.

Взяли в плен нас  почти с человечностью

Танькин папа и мама моя.

Что мне Турция, что мне Италия,

Доступные, словно компот.

На далекой планете Мечтания

Живет мой задумчивый кот.

БАЛЛАДА О БОЙЦЕ 1 КОННОЙ

Окружил нас враг - не вскинь глаз,

Мы пошли клинками блестеть.

Только двое прорвалось нас,

Прорубились - и ушли в степь.

        Подо мною вороной Черт,

        А под другом вороней Смерч,

        Для таких погоня - не в счет,

        И отстала по пыли смерть.

Был он северных лесов сын,

А под нами был степной путь,

И в глазах его бледней синь,

И пробита у него грудь.

        Появились миражи вдруг,

        И уплыли миражи прочь,

        И тогда упал с коня друг,

        И на нас упала вдруг ночь.

И сказал он мне: "Хотел пить,

Выпил ветер, даже боль мук",

И сказал он мне: " Хотел жить,

За двоих теперь живи, друг.

        Ты возьми мой карабин, друг,

        И пакет с моей груди, друг,

        Пусть останусь здесь один, друг,

        Пусть умру я, не буди друг".

Только вдруг в ночной тиши звон,

И приклада о седло стук,

Тут очнулся, как от сна он,

В руки взял свой карабин друг.

        И, шатаясь, на коня сел,        |

        Мы рванулись за врагом вскачь,  |

        Он, стреляя на ходу, пел        |

        И смеялся он, ну хоть плачь.    | 2 раза

Был он северных лесов сын,

А под нами был степной путь,

И в глазах его бледней синь,

И пробита у него грудь.                 | 3 раза

БАЛЛАДА О ВЫЛИТОМ РОМЕ

На свете жил солдат один из многих ненормальных.

Он все пословицы был рад понимать буквально.

"Дороги все приводят в Рим". А сколько их - дорог!

И он все шел и шел по ним, но в Рим попасть не мог.

А он все шел, и каждый раз оказывался там,

где вслед смотрели сотни глаз солдатам как врагам.

"Дороги все приводят в Рим". А сколько их - дорог!

И он все шел и шел по ним, но в Рим попасть не мог.

И вот в одном краю с плеча он сбросил автомат,

и грохнул каску оземь, удивляя весь отряд,

и вылил ром на землю из походной фляги он,

и поклонился женщине, чтоб видел легион.

Он взял ее ребенка и помог его нести.

"Сударыня, простите, я здесь только по пути.

И не могли бы Вы смотреть приветливей чуть-чуть?

Хотел без автомата я найти до Рима путь."

Могло все это вылиться в международный фарс,

но только командир полка был ловок, словно барс,

но только командир полка был не настолько глуп.

Он вовремя прицелился, и закопали труп.

И словно звон колоколов плыл канонады гром.

Все были на солдата злы за вылитый им ром.

"Дороги все приводят в Рим". А сколько их - дорог!

А он все шел и шел по ним, но в Рим попасть не смог

БАЛЛАДА О КАПИТАНЕ

Помню, в нашей зеленой роте был один капитан.

Как-то раз повел по болоту нас этот старый болван.

Нам приказ не дороже жизни, но шагал капитан

по колено в болотной жиже, этот старый болван.

Мы могли бы не лезть в болото, только он все орет:

- Ну-ка, вы, черепашья рота! Поживее вперед!

Нам приказ не дороже жизни, но шагал капитан

уж по пояс в болотной жиже, эот старый болван.

Мы могли бы пойти по суше мимо болот и рек,

только он никого не слушал, наш могучий стратег.

Нам приказ не дороже жизни, но шагал капитан

уж по горло в болотной жиже, этот старый болван.

Только булькнуть тогда успел он - утонул капитан,

он ведь шел впереди так смело, этот старый болван.

Может, нас и осудит кто-то, только каждый был рад,

и усталая наша рота повернула назад.

С этих пор пролетело много не таких уж легких лет,

и теперь уже, слава Богу, капитана этого нет,

но бывает такое в жизни, вдруг покажется, что стоим

по колено в болотной жиже во главе с капитаном своим

и хотим повернуть обратно, только он все орет:

- Пошевеливайтесь, ребята! А ну, живее вперед!

БАЛЛАДА О КАПИТАНЕ ИВАНЕ

Раз доплыл до полюса

Славный капитан Иван.

С корабля уволился

И открыл там ресторан.

И пингвины бегали

В перерыв обедали.

Только с водкой трудно там,

По сто грамм - и то китам.

Трудно там с закусками,

Рыбой и моллюсками,

И пингвины бедные

Льдом одним обедали,

И приплыл однажды кит,

Капитану говорит:

"Убирайся, капитан,

Закрывай свой ресторан",

Но отважен капитан,

Он объехал много стран,

Ресторан он не закрыл,

А кита того споил,

Кит валялся, в доску пьян,

И отважный капитан,

В серебре его виски,

Кита разрезал на куски.

Долго плакали потом

Все пингвины над китом,

И плывут еще киты,

Говорят ему: "Эх, ты

Распилил кита, дурак,

Да еще не ровно так.

Сразу видно, капитан,

Выл ты сам прилично пьян,

И хотя ты капитан,

Сразу видно, что Иван,

Мы тебя не будем есть,

Но у нас акулы есть",

И добавили потом:

"Если пьянствуешь с китом

И решил его споить

Должен сам ты трезвым быть".

БАЛЛАДА О МОЁМ ВРЕМЕНИ

Я жил не сначала в отрезке времен,

что веком двадцатым назвали.

Но всем его скарбом я обременен,

и выброшу что-то едва ли.

Увидел я свет в присно памятный год,

когда забирали ночами.

Гулял в парусиновых туфлях народ

и маршировал с кумачами.

В Германии чернь убивала своих

достойных героев и умниц.

На Эбро бои, под Мадридом бои...

Гитары исчезли с улиц.

И сквозь полуправды нестойкий туман

то время прекрасно и жутко...

Какой на Европу спустился дурман!

Какие царили ублюдки!

Не помню начала войны - я был мал,

но помню и темень и голод.

До тонких нюансов с тех пор понимал

холодный и вымерший город.

Но выжили дети великой земли.

Не все... и отцов увидали.

В слюде керосинки, что на три семьи,

сверкнув, отразились медали.

И в памати детской с тех пор навсегда

отцы - и хмельны и нестроги.

Отважно чужие прошли города,

в свои возвращались в тревоге.

Закончилось время жестоких людей,

и мир стал наивен и честен...

счастливые годы высоких идей

и чистых решений и песен.

Но вещи в моленьях ночных и дневных,

как старые жадные боги,

возникли и жертвы несущих для них

сводили с заветной дороги.

Ударило лихо в упор и не раз

по бывшей ватаге дворовой,

и ставило опыты время на нас,

но мы оставались здоровы.

И память горчит, как над Родиной дым,

и сердце все ноет и ноет...

с кем это было - с народом моим

или с тобой и со мною?..

Доста вкусивши крови и бед

Земля, как беспечный "Титаник",

плывет в свою новую тысячу лет -

одинокий космический странник.

БАЛЛАДА О МОРОЖЕНОМ

На улице Шартажской было дело.

Я был тогда бедовым огольцом,

кастета не имел, но был я смелый,

с открытым, ненапуганным лицом.

Потом, когда я стал большой и гордый,

я был уже запуган, как и ты,

в такие замечательные годы

сексоты людям делали кранты.

Ну, в общем, как-то раз мы шли на дело,

которое нам снилось уж давно,

и мама расколоть меня хотела,

но я сказал ей, что пошел в кино.

Тогда крутили за полночь киношку,