Борис Мегрели - Без всяких полномочий

• Название: Без всяких полномочий
• Автор: Борис Мегрели
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1986

Гражданский долг человека — это не просто положение конституции, это — жизненная позиция. Именно гражданским долгом руководствуется молодой журналист — главный герой повести Б. Мегрели, вступая в противоборство с шайкой дельцов.

---

— Почему вы должны брать ответственность целиком на себя?

Он саркастически рассмеялся.

— Не вам же отвечать за то, что происходит в отделе! Вы вообще рта не раскрывайте. Иначе главный выгонит вас с треском, что нарушит ваши планы. — Он взял газету и развернул ее. Несколько секунд он усмехался. Потом сказал: — Идите-ка сюда. Оба идите, оба.

Гарри и я подошли к Левану.

На второй странице газеты был напечатан очерк о Карло. Я глазам своим не верил, читая заголовок «За что арестовали Карло Торадзе?».

— Видите, — сказал Гарри. — Главный все-таки получил добро.

— Нет, — сказал Леван. — Не получал он добра. Это я точно знаю.

Как ни странно, я не испытывал гордости и не чувствовал себя героем дня. Очерк о Карло был признан редколлегией лучшим материалом месяца. Не умолкали телефонные звонки. Незнакомые люди одобряли выступление газеты и выражали редакции благодарность. Один даже обещал прислать разоблачительные материалы на директора медицинского института. Это было начало. Оно предвещало, что в ближайшие дни в редакцию пойдет поток читательских писем.

— Поздравляю, юноша, — сказал Гарри. — Ты теперь популярный человек в республике.

— Поздравлять надо главного, — сказал я.

Передо мною лежала куча материалов, которые Леван велел отредактировать. Я не притрагивался ни к одному из них. Я с нетерпением ждал часа, когда можно будет позвонить в театр Манане. Она явно что-то скрывала — слишком неумело делала вид, что ничего не случилось. Накануне я еще раз звонил ей, чтобы узнать, был ли Тариэл в Министерстве культуры.

Она сказала, что не знает. Может быть, Манана щадила меня, не хотела огорчать…

— Вернется Леван, пойдем пить кофе, — сказал Гарри.

Амиран считал пульс.

— Я больше кофе не пью, — объявил он.

В отдел заглянула Нана и вызвала меня в коридор.

— Тебе поручение от партийного бюро, — сказала она. — Собери деньги для Амирана.

— Сколько с человека? — спросил я.

— Не меньше десяти рублей. Но никого не заставляй. Только скажи, что путевка в санаторий стоит двести рублей. Составь список. Напротив каждой фамилии укажешь внесенную сумму. — Она протянула двадцатипятирублевую купюру. — Мой взнос. Деньги и список сдашь мне. Между прочим, Серго, ты, оказывается, порядочная свинья.

— Почему?

— Он еще спрашивает! Ты скрыл от меня, что встречаешься с этой рыжей девушкой из цирка. Я же тебя познакомила с ней!

Я развел руками.

— Извини, не знал, что следовало отчитаться.

— Напрасно! Я все-таки играю определенную роль в твоей жизни. Она все хромает?

— Уже почти не хромает.

— Я думаю! Она не хромать, порхать должна!

— Ты преувеличиваешь мои достоинства.

— Несомненно. Черт с тобой, приходи с ней в гости.

— С удовольствием, — сказал я и с рвением принялся выполнять поручение. Оно отвлекало от дурных мыслей.

Настал час, когда я мог позвонить Манане.

— Тариэл задерживается в Тбилиси еще на неделю. В министерстве он пока не был. Вы не должны расстраиваться. Вы обязаны относиться ко всему спокойно и мужественно. Слышите? Спокойно и мужественно.

— Да, спокойно и мужественно.

— У меня возникли кое-какие идеи. Когда освободитесь, приезжайте. До семи я в театре.

Вошел Леван. Его лицо было в красных пятнах, но он улыбался.

— Со щитом? — спросил Гарри.

— С выговором! — ответил он.

Зазвонил телефон.

— Юноша, тебя, — сказал Гарри. — По-моему, брат Карло Торадзе.

Гарри не ошибся. Это действительно был Дато.

Манана держала рукопись на коленях и, куря сигарету за сигаретой, снова высказывала замечания чуть ли не по каждой странице.

— Я хочу, чтобы Тариэлу не к чему было придраться. Одна неправильно построенная фраза может отвратить его от всей пьесы. Надо знать Тариэла!

— Я больше не в состоянии притрагиваться к пьесе. У меня оскомина от нее. — Я взглянул на часы.

— Вы торопитесь?

— Да.

Меня ждала Нина. Мы собирались к Элисо. Она родила сына.

— Идемте. Немного провожу вас. Поговорим по дороге.

Мы шли через сад. Манана предложила на минуту присесть на скамейку. Казалось, она намеревается поведать мне о чем-то очень важном.

— У меня возникла идея, — сказала она, — Давайте уберем сына. Он появляется только в финале. Мне всегда жалко актеров, которые ждут своего выхода весь спектакль.

Я отказался. Мы стали спорить.

— Вас сегодня невозможно ни в чем убедить, — сказала Манана. — В чем дело? Загордились? Не смотрите на меня невинными глазами. Будто не знаете, что все только и говорят о вашем очерке. Кстати, принесите газету. Я еще не читала. — Она взглянула на часы. — Бог ты мой! Я помчалась.

Мать открыла дверь и сказала:

— Наконец-то! Я схожу с ума.

— Почему ты впустила его?

— Он же родственник.

Я взбежал по лестнице и распахнул дверь в комнату матери. Ставни были закрыты. В полутьме на кровати, с руками забравшись под одеяло, вытянулся Ило и таращил на меня испуганные глаза.

— Ты только поосторожнее с ним, он невменяем, — сказала мать.

— Уйди, мама, — я закрыл за собой дверь и включил свет. — Вставай, Ило!

Он с головой ушел под одеяло.

— Не валяй дурака! Вставай!

Я сорвал с него одеяло. Он лежал в кальсонах и рубашке, несмотря на невыносимую духоту. От него разило густым потом. Преодолевая брезгливость, я протянул к нему руку. Он отпрянул к стене и замахал руками.

— Уйди, хвостатый! Уйди! Уйди, я тебе говорю!

— Хватит прикидываться! Иначе вышвырну тебя на улицу в этих вонючих кальсонах!

Он снова замахал руками и зашипел:

— Кшш… Уйди, хвостатый! Уйди немедленно! Не пойду с тобой! Не пойду!

Я схватил его за рубашку. Он вырвался с тихим воем.

— Ангелы, где же вы?! Ангелы, спешите!

Мать приоткрыла дверь.

— Уйди, мама! — Я набросил на дверь крючок.

Ило продолжал выть. Вытаращенные глаза, расширенные зрачки, призывы к ангелам могли ввести в заблуждение мою мать, но не меня. Я был убежден, что Ило симулирует сумасшествие.

— Репетиция окончена, Ило. Получается неплохо. Детали отработаешь в другом месте. Слышишь?

— Уйди, хвостатый! Кшш…

Я снял с себя ремень. Ило не шелохнулся. Он с ненавистью смотрел на меня.

— Убери ремень! — тихо сказал он.

— Одумался?

— Не ори! Зачем ты опубликовал статью? Зачем? Разве мы так договаривались? Десять человек уже забрали! — Он говорил шепотом. — А если они покажут на меня? Я же с ними был раньше связан. Понимаешь, какой опасности я подвергаюсь из-за тебя?

— Почему из-за меня? — сказал я, подавляя угрызения совести. — Сам виноват. Пытался всех обмануть. Своих, меня. Наврал же ты мне, что не работал ни с Санадзе, ни с Вашакидзе!

— Раньше это было, раньше! Я с ними давно порвал.

— Порвал! Да они дали тебе под зад. Ты и решил свести с ними счеты моими руками и заодно погреть свои. — Я бросил ему брюки. — Одевайся!

— Нет! Здесь меня искать не станут. Им в голову не придет, что я прячусь у твоей матери.

— Одевайся. Прячься у кого угодно, только не у матери!

— Я буду давать деньги.

— Убирайся ты со своими деньгами!..

— Тогда пусть твоя мамаша вызовет «скорую».

— Ты в самом деле спятил! Любой психиатр обнаружит симуляцию за две минуты.

— За деньги не обнаружит. Не могу поверить, что у твоей мамаши за столько лет работы в медицине нет знакомого психиатра, которому можно довериться.

Ило вызывал у меня омерзение, но я постарался объяснить:

— Сумасшедший дом не самое безопасное место, Ило. Тебе, нормальному, будут вводить в больших дозах аминазин. Представляешь, что будет с твоей психикой? Лучше уехать куда-нибудь. Например, в Сухуми.

В Сухуми жили родственники его жены. Поразмыслив, он согласился со мной и стал одеваться, предварительно обвязавшись марлевым поясом с деньгами.

— Поможешь выбраться из города, — сказал он.

Я проклинал Ило. Из-за него у меня пропадал вечер. Я дорожил каждым часом, торопясь переделать пьесу до отъезда Тариэла, а тут вынужден был в ожидании ночи распивать с Ило чаи.

Мать сидела за столом утомленная. Она чувствовала себя плохо.

Ило вытаскивал из сахарницы куски рафинада и бросал их обратно. Чтобы не раздражаться, я перевел взгляд на его двубортный пиджак с пуговицами, по моде обтянутыми тканью.

Мать ушла в кухню.

Из любопытства потрогав одну из пуговиц, я прощупал под тканью металл.

Ило отстранил мою руку.

— Не трогай!

Меня осенила догадка, и, не обращая внимания на сопротивление Ило, я оторвал пуговицу. Он бросился на меня с кулаками. Я оттолкнул его.

— Что внутри? Золотая десятка?

В конце концов Ило признался, что к пиджаку пришиты золотые монеты.