Александр Ливергант - Сомерсет Моэм

• Название: Сомерсет Моэм
• Автор: Александр Ливергант
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-235-03536-2

Герой этой книги был самым читаемым и одним из самых преуспевающих английских писателей XX века. Притом что жизнь он вел вполне упорядоченную и даже размеренную, она оказалась довольно яркой и насыщенной, в ней было всего очень много — много друзей и знакомых, много любовных историй, много путешествий, много творчества. Про таких, как он, говорят — self-made man — человек, который сделал себя сам. Прежде, чем стать писателем, Моэм работал врачом, участвовал в Первой мировой войне, а снискав славу на литературном поприще, попробовал себя в роли резидента британской разведки, в этом качестве ему даже довелось поработать в России в 1917 году. Книги и пьесы Сомерсета Моэма очень популярны и в наши дни. В Приложении к биографии талантливого английского писателя и драматурга представлены путевые очерки Моэма, еще не публиковавшиеся на русском языке и переведенные автором книги.

---

И, как говорят англичане, last but not least (последняя по счету, но не по значимости) — голубоглазая ренуаровская красавица, актриса театра сэра Бирбома Три, одна из четырех дочерей известного драматурга Генри Артура Джонса, Этелуин Сильвия Артур Джонс. Познакомился Моэм со Сью (как ее называли близкие) Джонс на званом вечере уже упоминавшейся миссис Стивенс — этой лондонской Анны Павловны Шерер, знавшей в литературных и театральных кругах всех и каждого. Большим актерским талантом Сью не отличалась, однако переиграла почти все шекспировские женские роли (даром что второстепенные), сыграла, между прочим, и в комедии Моэма «Пенелопа». Была она и в самом деле необыкновенно хороша собой — Моэм сравнивает ее не только с пышнотелыми, цветущими ренуаровскими красавицами, но и с рубенсовской Еленой Фоурман. «Она была женщиной зрелых и обильных прелестей, — вспоминает он в „Записных книжках“, — румяная и белокурая, с глазами синими, словно море в летний зной, с округлыми линиями тела и пышной грудью. Склонная к полноте, она принадлежала к тому типу женщин, который увековечил Рубенс в облике восхитительной Елены Фоурман»[33]. Но главным ее очарованием была улыбка — «такой чудесной улыбки, — писал Моэм, — я никогда еще не видел». От нее исходили такое обаяние и жизнелюбие, что Моэм, изменив — и не в последний раз — своим нестандартным сексуальным пристрастиям, завел с ней роман. Продолжался роман с перерывами целых восемь лет, а потом писатель даже сделал ей предложение, однако получил отказ, о чем еще будет рассказано подробнее. После чего спустя годы, словно в награду за любовь, вывел ее в одном из самых своих трогательных женских образов — простодушной и любвеобильной Рози Дриффилд, жены того самого Эдуарда Дриффилда из «Пирогов и пива», которого Моэм, как принято считать, писал с Томаса Гарди.

Интерес к жизни, естественно, проявлялся и в путешествиях. Такой, как у Моэма, тяги к странствиям не было, пожалуй, ни у одного крупного английского писателя XX века, за исключением разве что Грэма Грина и Лоренса Даррелла. «Генеральный» план Моэма — не ездить туристом, а жить в стране по нескольку месяцев и всякий раз учить язык посещаемой страны, что он, как мы уже убедились, неизменно и делает: живет в Испании и учит испанский; в Риме, на Капри и во Флоренции — итальянский; в Греции — греческий. Не проходит и нескольких месяцев, чтобы Моэм куда-нибудь не отправился. В 1897 году он, уже во второй раз, приезжает на Капри, где пишет «Сотворение святого». С декабря 1897 года по лето 1898-го живет в Испании. В 1904-м гостит у брата Чарлза в Медоне. В феврале 1905-го, прихватив своего тогдашнего друга, оксфордского студента Гарри Филипса, «загримированного» под литературного секретаря, едет больше чем на полгода в Париж. Живет на Монпарнасе, почти ежедневно ходит в Лувр смотреть своего любимого Веласкеса, ездит в Версаль, а по вечерам ходит в театр, после же спектакля допоздна сидит с бокалом гренадина либо в «Кафе де ля Пэ», либо в той самой «Белой кошке», где состоялась его первая встреча с Беннеттом.

В конце года возвращается в Лондон и уже в начале января 1906 года едет через всю Европу в Грецию и Египет. По дороге, чтобы «оправдать поездку», пишет путевые очерки для популярных газет и журналов «Вестминстер», «Пэлл-Мэлл», «Кроникл», «Уорлд», «Иллюстрейтед Лондон ньюс». Маршрут: Женева — Венеция — Порт-Саид — Александрия — Каир. Живет в Египте, главным образом в Каире, три месяца, усердно учит арабский язык и пишет Вайолет Хант, что синее небо и свежий воздух сделали из него восемнадцатилетнего.

В Лондон из Египта Моэм возвращается в мае 1906 года, а в сентябре 1907-го отбывает на Сицилию, где собирается пробыть несколько месяцев, но почему-то уже неделю спустя через Неаполь, Марсель и Париж срочно, буквально без гроша в кармане, возвращается в Лондон. На дорогу уходит всего три дня — по тем временам скорость спринтерская. Ушло бы больше, если бы на пароходе, плывущем в Марсель, азартный Моэм не поставил последние имевшиеся у него в наличии полкроны в тотализатор. Поставил, выиграл и добрался до Лондона в срок.

Глава 8 «Я НИКОГДА НЕ БЫЛ ОДЕРЖИМ ТЕАТРОМ»

Причина поспешного возвращения более чем уважительная. Когда Моэм безмятежно любовался в Мессине античными руинами, его тогдашний правовой агент, в прошлом государственный служащий, а затем театральный критик Голдинг Брайт, прислал ему телеграмму, которую писатель ждал не один год. Директор театра «Корт», что на Слоун-сквер, Отто Стюарт ищет, говорилось в телеграмме, чем бы заменить провалившуюся пьесу, и Брайт предложил ему «Леди Фредерик», комедию, написанную Моэмом много лет назад, побывавшую уже в семнадцати (!) театрах, но до сих пор так и не востребованную. «Ваша телеграмма меня необычайно воодушевила, — пишет Брайту в ответ Моэм, — и радужная перспектива постановки моей пьесы вселяет в меня оптимизм: мир, стало быть, не настолько выхолощен и глуп… Через несколько дней буду в Лондоне: хочу быть на месте, прежде чем Отто Великий кое-как распределит роли, ведь все директора театров — прирожденные идиоты».

Предложение Брайта Стюарт, отнюдь не «прирожденный идиот», принял и премьеру назначил на 26 октября 1907 года. Моэм успел — ворвался в театр буквально за несколько часов до начала первой репетиции, — чувствуя себя, по его собственным словам, жюльверновским Филеасом Фоггом после путешествия вокруг света за восемьдесят дней. Очень волновался: шутка ли, его пьесу ставит ведущий театр Уэст-Энда, да еще с Этель Ирвинг, одной из лучших лондонских актрис, в главной роли. Потом он напишет, что уже отчаялся стать кассовым драматургом, о чем прямо и сказал однажды Харли Гренвилл-Баркеру. Что, провались пьеса, — он вернулся бы в медицину, нанялся бы на корабль, как Лэмюэль Гулливер, судовым врачом. А тогда, на репетициях, напряженно наблюдал, как Этель Ирвинг играет скандальную и в то же время самую эффектную в пьесе сцену макияжа, когда немолодая, «пожившая» леди Фредерик, простоволосая, сидя в халате перед туалетным столиком («хард порно» по тем временам), пудрит лицо и красит губы в присутствии лорда Мирстона, своего юного поклонника, которого хочет отвадить. Сцену, из-за которой, собственно, никто и не решался ставить «Леди Фредерик». Еще больше, понятно, нервничал Моэм на премьере. «Уилли был очень бледен, весь спектакль просидел в глубине ложи, не проронив ни слова, — записала в дневнике свои впечатления почти теми же словами, что и на премьере „Человека чести“, Элен Мэри Моэм, жена брата Фредерика. — Пьеса очень остроумная и интересная. Думаю, она будет иметь успех».

Элен Мэри Моэм не ошиблась, пьеса имела успех, причем шумный и длительный, более того, ознаменовала собой начало блестящей театральной карьеры Сомерсета Моэма, продолжавшейся более четверти века, с 1907 по 1933 год. Не верившие в сценическую удачу Моэма-драматурга авторитетные театралы, такие, как Макс Бирбом и Гренвилл-Баркер, были посрамлены. Отто Стюарт со сдержанным оптимизмом рассчитывал, что «Леди Фредерик» продержится хотя бы месяц, от силы полтора, комедия же шла на сцене «Корт» больше полугода при полном зале. И не только на сцене «Корт». В столичных театрах Уэст-Энда «Корт», «Гаррик», «Крайтерион» и «Хеймаркет» прошло в общей сложности 422 (!) спектакля «Леди Фредерик». Прибавьте к этим четыремстам с лишним лондонским спектаклям еще почти сто спектаклей, сыгранных в Нью-Йорке с другой, не менее известной Этель в главной роли, — американской звездой театра и кино Этель Бэрримор. Рецензенты, что лондонские, что нью-йоркские, были единодушны: «пьянящее зрелище», «колоссальное, ни с чем не сравнимое удовольствие», «блестящая… ужасно забавная комедия нравов». Близкий друг Уайльда, а в дальнейшем и Моэма, театральный обозреватель журнала «Экэдеми» Рэгги Тернер назвал «Леди Фредерик» «отличной работой». «Автор знал, что он делает, — писал не склонный к комплиментам Тернер, — и в результате добился абсолютно всего, чего хотел».

Дебют новоявленного драматурга превзошел все ожидания. Правда, как мы вскоре увидим, — не его собственные.

Когда в разных театрах Лондона шли одновременно четыре пьесы Моэма, что являлось абсолютным рекордом в театральной истории Англии, «Панч» напечатал карикатуру Бернарда Партриджа: театральная тумба обклеена объявлениями о многочисленных спектаклях по пьесам Сомерсета Моэма. А рядом с тумбой стоит в глубокой и мрачной, завистливой задумчивости, склонив голову, скосив глаза и ревниво прикусив большой палец, поверженный и униженный Уильям Шекспир. И Барду было чему завидовать…

Вскоре после «Леди Фредерик» ставятся еще три пьесы Моэма — все три написаны давно и до сих пор ни одному театру не пришлись по вкусу. Спустя полгода, в марте 1908-го, с не меньшим успехом, чем «Леди Фредерик», в столичном «Водевиле» проходит премьера написанного еще в 1905 году фарса «Джек Стро», в главной роли подвизается знаменитый комический актер (и, как и Моэм, азартный картежник) Чарлз Хотри, про которого Моэм писал, что «со сцены он говорит в точности так же, как говорят в гостиных: Хотри на подмостках живет, а не играет». «Джек Стро» выдержал 321 спектакль. Месяцем позже столь же громкий успех выпадает на долю комедии «Миссис Дот», написанной в 1904 году. «Миссис Дот» ставится в «Комеди тиэтр» и выдерживает без малого 300 спектаклей — не в последнюю очередь благодаря занятым в ней популярным Фреду Керри и Мэри Темпест. Наконец, в июне того же года в «Лирическом театре» ставится многострадальный «Исследователь». Пьеса, написанная десять лет назад, неоднократно, как мы уже писали, «перелицовывалась»: сначала из пьесы — в роман, потом из романа — обратно в пьесу. Успех «Исследователя» — тем более в сравнении с тремя другими пьесами Моэма — более чем скромен, спектаклей набирается всего 48, но ведь это уже четвертая играющаяся в столице пьеса Моэма за восемь месяцев. Этот рекорд — четыре пьесы, идущие одновременно только в одном Уэст-Энде, — не побит и по сей день, повторить же его удалось лишь в середине 1920-х годов популярнейшему салонному драматургу и поэту, близкому приятелю Моэма Ноэлу Коуорду.