Пьеро Дельи Антони - Блок 11

• Название: Блок 11
• Автор: Пьеро Дельи Антони
• Издательство: Книжковий Клуб «Клуб Сімейного Дозвілля»
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2011
• ISBN: 978-966-14-1384-8

Вторая мировая война, Освенцим. Десять узников концлагеря приговорены к расстрелу из-за того, что несколько их товарищей по несчастью совершили удачный побег. Но команда «Огонь!» так и не прозвучала. Комендант предложил смертникам самим решать, кому жить, а кому погибнуть. К восьми часам следующего дня заключенные должны назвать имя того из них, кто будет казнен…

---

– Отто? – спросил Яцек.

«Красный треугольник» отвел взгляд в сторону. Затем он кивнул.

– Элиас?

– От меня вы не услышите никакого имени – я не укажу ни на Яна, ни даже на Пауля.

– Иржи?

– Не спрашивайте меня об этом… Прошу вас, не спрашивайте меня…

– Иржи?!

– Я не хочу. Понимаете? Не хочу! – Голос Иржи стал пронзительным.

– Иржи?!!

– Да, черт побери, да, я выбираю Яна! Ну вот, я это сказал…

– Моше?

– Ян.

– Пауль?

Немец пожал плечами.

Яцек покосился на темную зону барака.

– Сходите кто-нибудь позовите Мириам. Голосовать должна и она…

Не успел он это договорить, как Мириам раздвинула висевшую на веревках одежду и посмотрела на разговаривавших мужчин. Выражение ее лица было растерянным.

– Ян умер, – возвестила она.

– Алло! Что вы говорите, Herr Oberscharführer? Старик, ага, я понял. Пусть остается там. Heil Hitler!

Брайтнер, положив трубку телефонного аппарата на место, уставился куда-то в пустоту.

– Папа…

– Что, Феликс?

– Наша партия в шахматы… Твой ход…

– Ах да, партия в шахматы…

Комендант подошел к доске и, не садясь за стол, посмотрел на расстановку фигур.

– Ага, вот так.

Быстрым движением руки Брайтнер поменял одну фигуру на другую: слон занял место одной из черных пешек. Эту пешку Брайтнер положил в коробку.

– Ты съел мою пешку! – с горечью воскликнул Феликс.

– Именно так. Я не мог поступить иначе.

– Скажи, папа, а пешка не могла убежать?

– Пешки, они слабые, Феликс. Перемещаются только на одну клеточку за один ход, а если путь им прегражден, то они вообще не могут двигаться. И расправляться с ними совсем не трудно. Они – легкая добыча.

Мальчик испуганно заморгал:

– Я не хотел бы быть пешкой.

Брайтнер вздохнул.

– Да уж, ничего хорошего в том, чтобы быть пешкой, нет. Однако жизнь устроена так, что любой человек может стать пешкой. Но ты, Феликс, должен помнить, что даже жалкая пешка может превратиться в королеву.

– А как такое может произойти?

– Такое может произойти, если пешка дойдет до противоположной части шахматной доски. Как только она окажется на самой дальней линии вражеских позиций, она может превратиться в любую другую фигуру – в какую захочет.

Мальчик всмотрелся во вражеские фигуры, стоящие между той клеткой, на которой раньше находилась съеденная пешка, и дальним краем доски.

– Эта пешка не смогла бы туда добраться.

– Эта – нет. Ее к тому же уже съели. Но пешек ведь много. Какая-нибудь из них возьмет да и ускользнет от внимания противника, спрячется в тени, просочится во иражеский лагерь так, что ее не заметят. Ладьи, слоны, кони, королева… Обычно почти все внимание уделяется именно этим фигурам. А пешки – это простые солдаты. Они не имеют большого значения. Однако даже простой солдат может обеспечить победу в сражении.

Феликс недоверчиво посмотрел на шахматную доску:

– Они такие невзрачные, папа! Все абсолютно одинаковые…

Комендант улыбнулся:

– Эти шахматные фигуры и должны быть одинаковыми. Они солдаты, а солдаты должны выглядеть одинаково. Для этого они и носят униформу.

– Тогда давай дадим им сейчас имена!

– Но шахматные фигуры… – Брайтнер запнулся на середине фразы. – Ладно. Но только давать им имена буду я.

– И как же ты их назовешь?

– Начнем с той фигуры, которую только что съели.

Комендант взял из коробки пешку. Ее основание было покрыто светлой материей. Брайтнер достал из письменного стола авторучку и написал на этой материи: «Ян».

– А почему именно «Ян», папа?

– Это самое обычное имя. Оно, как мне кажется, вполне подходящее, ведь правда?

Феликс кивнул.

– Теперь вот этот конь… Его мы назовем Моше.

– Хорошее имя! Немного странное, но мне нравится. Оно похоже на имя «Моисей», да? Ну, тот самый Моисей, который перешел через Красное море. Мне всегда нравился этот эпизод из Библии.

– Да, именно так.

Комендант написал на основании коня: «Моше».

Затем он стал давать имена и другим фигурам, а Феликс при этом либо сразу соглашался с очередным именем, либо пытался его оспорить. Пешка – «Элиас». Еще одна пешка – «Алексей». Слон – «Иржи». Ладья – «Отто». Еще одна ладья – «Пауль». Конь – «Берковиц». Слон – «Яцек».

Брайтнер взял в руку королеву.

– Давай назовем ее «Фрида», папа. Как маму!

Отец Феликса улыбнулся:

– Вот уж нет, Феликс! Королеву тоже могут съесть, а мы ведь не хотим, чтобы нашу маму съели, да?

– Ты прав! Мне не хотелось бы, чтобы маму съели… Уж если что-то и есть, то курятину!

– Значит, мы назовем королеву «Мириам». Мне это имя кажется вполне подходящим.

– А кем была Мириам, папа?

– В Библии она была сестрой Моисея.

– Я тоже хотел бы иметь такую сестру, папа!

– Феликс, ты хочешь поиграть еще или уже устал?

Мальчик пожал плечами.

– Если я уйду прямо сейчас, мама заставит меня помогать ей накрывать на стол.

Брайтнер рассмеялся.

– Тебе известно, что в казарме происходит то же самое? Солдаты тоже увиливают от работы. Они называют это «отсидеться в лесу». Давай спустимся вместе, я помогу тебе и маме накрыть на стол. Уже, по-моему, нора ужинать.

9 часов вечера

Они ввосьмером выстроились полукругом у трупа Яна, л Моше присел на корточки и пощупал пульс на шее старика. Затем он поднял голову и посмотрел на остальных:

– Все, уже ничего не сделаешь.

– Ну тогда помогите мне кто-нибудь, – сказал раввин.

Элиас и Берковиц перенесли тело вглубь барака – к самой дальней стене. Там раввин уложил труп ногами к двери. Выбрав несколько из обрывков бумаги, которые раскладывал на столе Моше, он положил их на лицо Яна.

Затем подхватил одеяло и прикрыл им тело.

– Бедный Ян, какой убогий таллит[63] тебя покрывает… – прошептал он.

Потом Элиас оторвал зубами кусочек материи своего одеяния. Вслед за ним, посомневавшись пару секунд, то же самое сделали Моше, Берковиц, Иржи и Мириам. Остальные заключенные отошли чуть поодаль.

– Кто-нибудь хочет что-нибудь сказать? – спросил раввин.

Стоящие у тела Яна переглянулись.

– Я знал его не очень хорошо, – сказал Моше. – Он, по-моему, был портным или кем-то в этом роде. Что я могу сказать совершенно точно, так это что я никогда не видел, чтобы он кого-то обижал. Он не лез вперед и не толкался локтями, чтобы пробраться раньше других в умывальную комнату, и когда выстраивалась очередь на получение похлебки, он всегда вставал в эту очередь одним из первых, хотя всем известно, что самые лучшие куски находятся на дне котла. И если у него имелась возможность кому-нибудь помочь, он обязательно помогал…

– Здесь, в лагере, это самый верный способ побыстрее отправиться на тот свет, – прошептал Яцек Паулю.

Они, стоя вдвоем поодаль, наблюдали за этим ритуалом через просвет между развешенной на веревках одеждой. Элиас посмотрел на Мириам и жестом предложил ей прочитать кадиш,[64] но она отрицательно покачала головой. Тогда Элиас набрал полные легкие воздуха и сам начал читать поминальную молитву. Евреи подошли к кранам и еще остававшимися в них каплями воды «омыли» себе ладони.

Затем заключенные снова собрались вокруг стола – все, кроме Иржи. «Розовый треугольник» уселся на полу на корточках. У него был взволнованный вид, в глазах поблескивали слезы: хотя он пробыл в лагере уже семь месяцев, ему до сих пор так и не удалось привыкнуть к тому, что рядом постоянно ощущается дыхание смерти…

И вдруг Иржи резко поднялся и выпрямился во весь рост. Закрыв глаза, он опустил голову на грудь и начал петь. Это была ритмичная песня, чем-то похожая на старинные цыганские напевы.

– Что это? – шепотом спросил Берковиц у Моше.

– Эндеча, – сказал ему в ответ Моше тоже шепотом. – Похоронная песнь сефардов.[65] Иржи то и дело подкидывает какие-нибудь сюрпризы.

«Розовый треугольник» пел с такой тоской в голосе, что слушавшие его заключенные едва не плакали. Наконец прозвучала последняя нота. Она на несколько мгновений зависла в воздухе, а затем снова стало очень тихо.

Иржи открыл глаза, словно бы придя в себя после транса, и спросил:

– Ну, и что нам теперь делать?

– У нас еще есть время. Целых одиннадцать часов.

– Но мы очень устали и проголодались, – сказал Берковиц. – Еще немного – и мы уже не сможем шевелить своими мозгами. Я чувствую себя сильно ослабевшим. Единственное, чего я сейчас хочу, – так это лечь спать.

– Он прав, – сказал Моше. – Еще немного – и мы уже не сможем даже разговаривать. У меня пересохло в горле, и я все больше и больше устаю. Нужно принять решение прямо сейчас.

– Да, нужно принять решение прямо сейчас, – Яцек, произнеся эти слова, уставился на Мириам, однако Пауль, бросив на него испепеляющий взгляд, заставил его отвернуться.

– Послушайте, у нас есть клочки бумаги и карандаши, – сказал Берковиц. – Продолжать этот спор и дальше нет никакого смысла. Я предлагаю нам всем проголосовать и затем посчитать голоса.