Борис Романов - Капитанские повести

• Название: Капитанские повести
• Автор: Борис Романов
• Издательство: Мурманское книжное издательство
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1979

---

8

Начальник судовой радиостанции Валя Куралев задыхался в окружении включенных приемников. Сдвинув наушники к вискам, он пришлепывал босыми ступнями по палубе. Линолеум чуть холодил. Жужжал вентилятор, и Валя подставлял под струю то грудь, то спину, как будто делал упражнения из комплекса физзарядки.

— Эх, Вольтер Иванович, удивляюсь, как это вы так жару переносите?

— Жар костей не ломит, хотя, безусловно, жарко, ничего не скажешь.

Помполит в новенькой нитяной тельняшке сидел в кресле в вращал рукоятку настройки приемника. Жары он, казалось, не чувствовал, и только на маленьком сизоватом носу его от напряжения бисерились капельки пота. Китель помполита с целлулоидным воротничком висел на спинке кресла.

Вольтер Иванович старался извлечь из эфира последние и точные известия.

— Валентин Михайлович, почему музыку по трансляции не даете? — спросил вошедший старпом. — Люди на аврале скучают.

Валя молча указал глазами на помполита.

— Вольтер Иванович, извините, но сейчас по расписанию последних известий нет. Вы уж освободите трансляцию, пожалуйста. Массы требуют музыки… Аврал ведь, Валентин Михайлович, где у нас пленка с «Себежаночкой»?

Валя перестал шлепать ступнями по палубе.

— Давайте-ка с нее и начнем. Хорошая песня, русская.

Валя приложил чистый бланк радиограммы, как промокашку, ко лбу и сказал:

— Знаете, Александр Кирсаныч, ночью Южная Америка такие танго выдавала, я их записал…

— Ну так что, можно их потом.

— Я их наместо «Себежаночки» записал…

— А вот за такие вещи голову нужно отвинчивать. «Волгоградка»-то хоть осталась?

Валя виновато молчал.

— Ну думать надо. И было-то всего две наших песни!

Вольтер Иванович, со вниманием слушавший разговор, сказал:

— Грампластинки пусть покрутит. Или ему нельзя?

— Проигрыватель сломан, — Валя мрачно подергал себя за чубчик.

Помполит возмутился:

— Ну, знаете ли, товарищ Куралев, я сам из недр России и знаю, что значит наша русская песня. Вы же ошибку в политическом плане делаете!..

— Не нужно ему политику пришивать, Вольтер Иванович. Но голову надо иметь, радист. А еще, говоришь, с Волги!

Валя быстро ответил:

— Василий Николаевич выспится, мы проигрыватель заделаем.

Старпом взял карандаш и постучал им по столу.

— Ладно, давай хоть танго, товарищ молодожен. Глянете, Вольтер Иванович, как люди работают?

— Да-да, безусловно, я сам поработаю, найдется мне какая-нибудь одежда похуже? А то вот занялся эфиром. Вы уж меня куда-нибудь в подсобные определите, а то я красить-то не очень умею.

Вольтер Иванович пошел было вниз, потом вернулся, надел китель:

— А проигрыватель, товарищ Куралев, вы сегодня обязательно отремонтируйте!

Над судном с кормы в нос опять пронесся американский тезка повелителя подводного царства.

— Окопы Сталинграда не напоминает, Вольтер Иванович?

Помполит остановился. Глаза его отчетливо и обрадованно блеснули за стеклами очков:

— А вы знаете, безусловно, что-то такое похожее есть. Только не так воет…

9

Последним объектом, который посещался старпомом при ежедневных обходах судна, был камбуз.

Старпом каждый раз оттягивал этот момент. Предстояло самое неприятное из всех старпомовских дел: говорить с поварихой, утрясать накопившиеся за день мелкие женские обиды, делать замечания касательно засаленной куртки… Все это было бы ничего, но на «Балхаше» доступ к капитану имели все и в неограниченном количестве, некоторые этим пользовались, а потому, как уже дважды обнаруживал Александр Кирсаныч, с ним спорные вопросы выясняли только для того, чтобы «завести» его самого, тогда как уже все давно было обговорено с капитаном.

Сегодня уже на подходе к камбузу, в коридоре, старпом услышал грохот посуды, затем плеск и шипение. Из двери камбуза потянуло дымком. Послышались ругательства.

«Ого, на дисканте работает! Значит, Зина опять не в духах», — определил старпом.

Зина, старший повар, была примечательным человеком на судне. Она являлась незаменимым судовым активистом, непременным членом судовых комитетов всех созывов, членом редколлегий и т. д. Высокое общественное положение ей обеспечивала ее должность: не поешь — не поработаешь. Кухарила она, когда хотела, хорошо, и команда была довольна. Сам капитан, Петр Сергеевич, любил с нею советоваться. Правда, иногда, и довольно часто, на Зину находила хандра. Тогда она начинала, по определению Валерки Строганчикова, «работать на дисканте», посуда валилась из ее рук и гремела, кудрявенькая причесочка превращалась в длинные пегие патлы, разносолы исчезали из меню, и в конце концов председатель судового комитета помповый машинист Петя Полин от имени экипажа апеллировал к капитану с просьбой «образумить и навести порядок».

— Чего же, опять всех женщин забрали! А кто картошку чистить будет? Я не буду! — встретила Зина старпома, переступившего порог камбуза.

— По меню у нас нет картофеля на второе. Все на покраске. И потом, Шура должна до десяти часов работать на камбузе.

— Она сказала, что вместо нее Элька будет, а вы Эльку забрали. Все на покраске! Что, на тот свет готовитесь? — она швырнула дуршлаг на разделочный стол.

— Вы что-то не то говорите, Зина. И ведите себя, пожалуйста, спокойнее. Помочь вам кого-нибудь пришлю. А на тот свет, насколько я знаю, никто из экипажа не собирается.

— Откуда вы знаете? Сидите на своем мостике и видеть ничего не видите…

— Голова на плечах должна быть даже у заслуженных старших коков. Что за ерунду вы услышали?

— Ничего я не слыхала.

— И болтать нечего. Занимайтесь лучше своим прямым делом.

— Прямое дело, кривое дело! Кому это надо? — И она не глядя ткнула пальцем в выключатель мясорубки.

— Команда на ужин ухи просит, нужно будет ее в холодильник поставить, чтоб похолоднее.

— Да не справлюсь же я, ну что вы, Александр Кирсаныч, на самом деле!

— Сейчас Эля здесь будет.

10

Эля безмятежно спала, раскинувшись и дыша спокойно. Ее голая рука перевесилась через никелированное ограждение койки, но она не чувствовала боли и неудобства.

«Вот, черт возьми, как дома спит, — подумал старпом, — здоровая».

Он протянул руку, чтобы тронуть ее за плечо, но не решился, вышел из каюты и сильно постучал в дверь.

— Да! — голос у Эли был хриплый и испуганный. Она тянула простыню к подбородку.

— Сейчас десять часов по местному времени. Вам нездоровится? Я пришлю Георгия Ивановича.

— Да. То есть нет. Я сейчас. — Она покраснела.

— Вы спите так, словно ночью на аврале были.

— Ну и что!

— В рабочее время, Эля, постарайтесь не спать. И потом вот что: Витя Ливень — это не вариант, Эля.

Она отбросила простыню:

— А ваш Юрий Петрович — это был вариант? Молчали бы уж!

— Боюсь, что Ливень тем более.

— Не надо меня жалеть, Александр Кирсаныч!

— Ну что ж, вставайте и отправляйтесь на камбуз помогать Зине. Два часа отработаете потом, — и старпом ушел.

Эля снова подтянула простыню к подбородку, закусила угол. «Витя — не вариант? А разве Юрий Петрович, однокашник и дружок старпома, был им?»

…Давно, три года назад, когда их суда вместе оказались в порту, они сидели втроем в ресторане, и Юрий Петрович, нет — Юра, Юрка, смеялся:

— Вон у той девочки такие наивные глазки, ей бы только на СЮП ходить, а не сюда.

Эля влюбленно и чуть испуганно смотрела на него: еще бы, их второй штурман, красивый и холодноватый Юрий Петрович, пригласил ее сегодня в ресторан, и не побоялся, что могут увидеть моряки из экипажа, а он ведь только недавно развелся с женой.

Александр Кирсаныч тогда усмехнулся:

— Все спорт вспоминаешь, а сам уже давно спиртсменом стал, — и постучал по рюмке. — СЮП — это у него стадион юных пионеров был, с мореходки помню. Вы, Элечка, его побаивайтесь, он такой же горячий, как эти напитки.

Юра обиделся.

— Ну ладно, брось, тебе легче. Я рад за тебя, Юра, — Александр Кирсаныч шевельнул бровями в ее, Элину, сторону.

— А ты как думал? — И Юра не то погладил, не то похлопал Элю по руке. Наверное, все-таки похлопал…

Эля как-то видела бывшую жену Юрия Петровича, рыжеватую бледную блондинку с фиолетовыми от помады губами. Когда в Туапсе Юрий Петрович двое суток пропадал на берегу и потом явился на судно, он увидел Элю с такой же рыжей прической и фиолетовым ртом.

— Эля!

— Ты что, не видишь? — грубо спросила она. — Все!

Так она отказалась от него, а потом долго плакала в подушку у себя в каюте:

— Гад! Гад же несчастный!..