Мариан Фредрикссон - Книга Евы

• Название: Книга Евы
• Автор: Мариан Фредрикссон
• Издательство: Амфора. ТИД Амфора
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2005
• ISBN: 5-94278-946-0

Первая из книг трилогии «Дети рая» шведской писательницы Мариан Фредрикссон. События трилогии разыгрываются в мире, где архаическое смешано с магическим, мифологическим и логическим, где сосуществуют различные модели мира и разные стадии развития человечества и где Ева – представитель современного, логичного и разумного начала.

---

Путь домой был легче, чем они думали, хотя Еве порою изменяли силы и все мучительней болели разбитые колени. Но они все равно шли, много раз останавливаясь, а последний отрезок дороги он нес ее на руках. Несмотря ни на что, возвращение домой подарило ей и небольшие радости: везде было подметено и опрятно, в горшках свежая листва, грядки обработаны и для овощей, и для лекарственных трав, тяжелело зерно на поле, яблони постукивали плодами, и голубое небо у пещеры, как всегда, оставалось спокойным.

Соблазн. Сосущее чувство жажды свободной жизни, без угрызения совести, без правил, планов, без мучительного беспокойства.

Мальчик все время напоминал ей о чем-то, о чем она не имела права мечтать. Поэтому она и гнала его от себя…

«Пути обратно нет», – сказала она Гавриилу и наконец призналась самой себе, что причиной ее скитаний было внутреннее желание вернуться к Свету. Адам это тоже знал. «Ты ведь вернешься?» – спросил он. А когда она вернулась, каковы же были его удивление и радость: «Ты вернулась».

Мальчик, ее старший сын, дорого заплатил за это сосущее желание, в котором она никогда не могла признаться самой себе. Нежность, забота полностью растрачены ею на младшего сына, совсем другого, как совсем другой была здесь и сама жизнь. Вот и он был прилежным, любил порядок, умел разговаривать.

Малыш в два года уже знал больше слов, чем старший в пять, вспомнила она. Раньше она говорила об этом очень часто и с гордостью. Как сатанински глупо: судить, осуждать, ограничивать, отталкивать одного, ставить требования перед другим.

Наконец-то она увидела и поняла: больше нет его, ее старшего мальчика.

Слишком поздно. Выносить это было трудно, труднее, чем борьбу с мужчиной. Тогда она отправилась в глубь пещеры, и, хотя солнце все еще стояло высоко в небе, разделась, и попыталась забыться сном.

Когда муж вернулся, она спала тяжело и глубоко.

Глава восемнадцатая

Наверху в горах время шло медленно, тишина замыкала их в своих объятиях. Каждый занимался своим делом, не произнося ни слова. Ей становилось все тяжелее от беспокойства за сына. А мужчину мучила вина.

Друг с другом они общались крайне редко, и то лишь большей частью чтобы поранить в очередной раз. Изредка произносились слова, чаще всего злые.

Однажды она попыталась поговорить с ним о Каине, объяснить, что сама оттолкнула мальчика от себя, что каким-то непонятным образом он напоминал ей о стае. И она в отчаянии испугалась за ребенка, выросшего без любви. Муж так и не понял ее.

Слова не доходят, думала она, зная, что многое зависело и от нее, от того, что постоянно взвешивала каждое слово и отбрасывала то, что могло раздражать его и ранить. Она так и не смогла сказать, что каким-то неведомым образом ее притягивает к стае, боясь сделать ему больно.

«Между нами нет больше единой правды, – сказала она сама себе. – Потерялось доверие».

Правду, вероятно, невозможно разделить на куски.

Стоя перед ней и наблюдая ее сомнения, муж с издевкой сказал ей:

– Скорбишь по сбежавшему сыну?

– Но это и твой сын.

– Как бы не так. Ты носила его в своем брюхе еще до нашего бегства сюда, блядь, Сатана.

У нее перехватило дыхание, и она поняла: да, возможно, это правда. Возможно, так и есть…

Наедине с утренним восходом она почувствовала, как мудрость по капле начала просачиваться в нее. Каин – дитя стаи почти во всем. Как долго Адам догадывался об этом? Тяжело же ему было носить это в себе, это-то она понимала.

И ей стало легче, а мальчик – еще нужнее. Он – дитя свободного народа со всей его силой в своей крови, он сумел бы выжить там, в дикой стае.

И еще: однажды мальчик вернется, он должен все узнать. Ее долг помочь ему понять: не он виновен в братоубийстве, это ее грех.

Нет, как же он сказал, тот мужчина у древа познания: «Божье дитя без греха. Когда вы поймете это, вы перестанете делать зло друг другу».

Как это понять теперь?

Муж вернулся с пастбища. Она заметила, что он часто возвращался рано, когда злился от непонимания чего-либо.

– А сейчас поговорим, – сказала она, накрывая на стол. – Я все-таки хочу, чтобы ты понял меня.

– Давай. – По тону голоса она поняла, что он хотел и в то же время не хотел разговора.

Я хочу, чтобы ты перестал называть меня блядью, – сказала Ева чуть задрожавшим голосом. – Ты, как и я, отлично знаешь, что У меня не было выбора, что я просто не могла не дать этому человеку изнасиловать себя.

– Да, – муж тяжело кивнул. – Я несправедлив. Я не хочу этого.

Ева облегченно заплакала, легче стало и мужу. Возникла надежда, что они еще смогут простить друг другу боль.

Потом она вновь заговорила, голос стал жестче:

– Я не хочу сделать тебе больно, но в конце концов ты должен признать, что если я блядь, то и твоя мать тоже блядь. А мужчина, которого ты называешь Сатаной и отцом Каина, вероятно, и твой отец.

Эти слова ударили больно, но он лишь заплакал. Просто упал головой на стол и залился слезами.

Ей удалось уложить его в постель, влить в рот теплой воды с медом и валерианой, удержать его руку в своей, пока он не уснул.

«Может, теперь будет легче», – подумала она.

На следующее утро он прямой дорогой ушел к своему алтарю у яблони. Но, не услышав молитв, она заволновалась, пошла посмотреть. Он молча сидел у подножия огромного дерева.

– Я теперь знаю, почему мой Бог не слушал меня, – сказал он. – Такой, как я, не может быть сыном Бога, как сказал Гавриил. Ты правильно поняла: Божьи дети – твоя мать и шаман, но не мы.

Она смотрела на игравшее в листве солнце и на красные яблоки и размышляла вслух.

– Вероятно, они собирались превратить всю стаю в Божьих детей, – сказала она. – Поэтому и жили на опушке леса.

– Да, – ответил он. – Но им этого не удалось. Им не удалось сделать этого далее с тобой и со мной.

– Не знаю, – возразила она. – Я все же встретилась с Гавриилом. И до сих пор часто слышу его голос внутри себя. Когда я говорю, я не понимаю, откуда появляются слова. Потом вдруг узнаю и хочу благодарить его.

– А что он говорит? – Голос мужа вновь обрел жизнь.

«Гавриил, помоги мне, – подумала Ева. – Ради мужа моего помоги». А потом ясным голосом:

– Он говорит, что мы все Божьи дети – и мы с тобой, и люди стаи. Никто не грешен, наш порок – злоба.

Эти слова проникли в мужчину, исцелили его. Он чуть-чуть распрямил плечи, посмотрел на крону дерева и спросил:

– А почему он со мной не разговаривает? Ева еще раз попробовала обратиться к высшим силам, но не сумела. И вынужденно ответила обычным голосом:

– Не знаю, возможно потому, что ты не слушаешь.

Мужчина развел руками:

– Никто не может слушать с таким рвением, как я. Я каждый день отчаянно молюсь.

Ева знала – это была правда, но знала также, что и не вся правда.

– Ты взываешь к Богу, – сказала она. – Но мне кажется, что ты ждешь голоса шамана. Но он уже умер. И у него было много ошибок.

Сейчас она была настолько возбуждена, что забыла об осторожности.

– Он ошибался в оценке стаи: люди там не злые, они просто не отличают добра от зла.

– Значит, добрым быть невозможно? – заметил муж.

– Но мать называла их детьми Света.

Слова эти он воспринял, кивнул:

– Я слышал, когда она говорила это.

Ева обрадовалась:

– Слышал, помнишь! Это правда, понимаешь? Это каким-то образом правда. В них есть что-то, что мы потеряли, Адам.

– А что именно? – Он боролся с собой и все же хотел слушать ее.

– У них есть СЕГОДНЯ, они живут в СЕГОДНЯ.

– Как дети, думаешь ты?

– Да, – ответила она. – Ты же не думаешь, что дети злые?

– Легкомысленные? – заметил он. – Бесчувственные, иногда жестокие. Там, в стае, они никогда не становятся взрослыми. Это ты имеешь в виду под СЕГОДНЯ?

– Да, в какой-то мере я верю в это. Но, говоря о детях, ты кое-что забываешь, Адам. Они такие живые, такие интересные. Они могут полностью погружаться в то, что они делают, их сила в СЕЙЧАС. Помнишь наших мальчиков?

Он подумал немного, кивнул. Когда вскоре после разговора он отправился к пастбищу, его походка была свободнее. Между ними возникла открытость, некое просветление. Но пришла осень, и они вынуждены были подолгу оставаться в пещере друг с другом. Однажды вечером у очага он возобновил разговор.

– Я смирился с мыслью, что могу быть сыном Сатаны.

Наступила такая тишина, что она могла слышать даже шорох дождя по траве.

Она знала: сейчас было сказано нечто очень важное.

Гглава девятнадцатая

Дождь лил как из ведра, когда она наконец решилась обдумать то, что долго не решалась. Что-то не так было с ее телом.

Положив руки на живот, она подумала: давно уже у нее не было месячных после возвращения домой. Но не было и любовных встреч.

Только в первый день, там, на ложбине у водопада, они любили друг друга еще до того, как наступила злоба и захватила их. Неужели это возможно?