Теодор Старджон - Живая скульптура

• Название: Живая скульптура
• Автор: Теодор Старджон
• Жанр: Научная Фантастика

«Nebula» for best short story

---

Бонсаи — живая скульптура. Ни одно изваяние на свете не творится так медленно, и порой неясно, кто создает его — человек или само дерево.

Он стоял уже минут десять, любуясь золотыми отблесками на верхних ветвях. Потом подошел к резному деревянному ящику и вытащил потрепанную тиковую тряпку. Открыв стеклянную стенку павильона, накрыл тканью землю и корни с одной стороны, оставив противоположную открытой для ветров и влаги. Возможно через месяц или немного позже, один из побегов, сейчас старательно тянущийся вверх, уловит указание человека, а равномерное поступление воды окончательно убедит его в том, что расти лучше горизонтально. Если нет, придется применить сильнодействующие аргументы: проволоку, бандажи. Не исключено, что даже после подобных доказательств дерево будет настаивать на своем варианте роста, и сделает это столь убедительно, что хозяин откажется от задуманного плана. Так завершится непростой, терпеливый, обогативший обе стороны диалог.

— Доброе утро!

— Ах, черт возьми! — рявкнул он. — Из-за вас чуть язык не откусил. Я думал, вы ушли.

— Хотела. — Она сидела в тени под стеной, повернувшись к павильону. — Но задержалась, чтобы немного побыть с вашим деревом.

— Ну и…?

— Я долго думала.

— О чем?

— О вас.

— А сейчас?

— Послушайте, — решительно начала она. — Ни к какому врачу, ни на какие обследования я идти не собираюсь. Я не хотела уходить, пока не скажу это и не увижу, что вы мне поверили.

— Пойдемте, перекусим.

— Не могу. Ноги затекли.

Не раздумывая, он подошел к ней, подхватил на руки и понес. Обняв за шею, она не отрывала от него глаз.

— Вы мне верите?

Мужчина продолжал идти, пока не оказался возле деревянного ящика; здесь он остановился, поймал ее взгляд.

— Верю. Не знаю, почему вы решили так поступить, но все равно верю.

Он посадил девушку на ящик.

— Это символ веры, о котором вы говорили. — Лицо ее выражало сосредоточенность и решимость. — Наверное, вы заслужили такое хоть раз в жизни. Чтобы никогда больше не пришлось повторять то, что сказали мне.

Она осторожно стукнула пятками по каменному полу и скривилась.

— Ух ты! Ну и мурашки!

— Я вижу, вы основательно все обдумали.

— Да. Можно я продолжу?

— Конечно.

— Вы ожесточились, вас не отпускает страх.

Казалось, он в полном восторге от ее слов.

— Продолжайте, пожалуйста!

— Нет, — спокойно откликнулась она. — Лучше продолжите вы сами. Я считаю, что в этом суть проблемы. Почему вы всегда такой злой?

— Неправда.

— Почему вы такой злой? Почему?

— Еще раз, это неправда. Хотя, — добродушно добавил он, — вы делаете все, чтобы я таким стал.

— Спрашиваю еще раз: почему?

Ей показалось, что он необычно долго не отрывает от нее взгляда.

— Вы на самом деле хотите знать причину?

Она молча кивнула.

Мужчина взмахнул рукой.

— Как по-вашему, откуда тут все взялось — дом, участок, аппаратура?

Она замерла, выжидательно глядя на него.

— Система удаления выхлопных газов, — голос его звучал хрипловато. Знакомый признак. — При выходе из двигателя они совершают вихревое движение. Несгоревшие частицы откладываются на стенках глушителя на слой стекловаты, которую можно вынуть и заменить свежей через несколько тысяч миль. Остаток выхлопа воспламеняется запальной свечой. Таким образом сгорает все, что способно гореть, жар разогревает топливо, а остатки вновь осаждаются на вату, которой хватает на пять тысяч миль. То, что в конечном итоге выходит наружу, может считаться, — во всяком случае, по нынешним меркам, — практически полностью очищенным от вредных элементов. А благодаря подогреву достигается большая эффективность работы двигателя.

— Значит, вы заработали на этом целую кучу денег?

— Да, заработал кучу денег, — повторил он. — Но вовсе не потому, что мое изобретение активно внедрялось и помогло сохранить чистый воздух. Ее купила одна автомобильная фирма, чтобы держать секрет под семью замками; конечно, им не понравилось новшество, ведь установка системы на новых моделях требовала дополнительных затрат. А раз повышается эффективность двигателя, изобретение не пришлось по вкусу и их дружкам из топливной промышленности. Что тут поделаешь!

— Человек учится на собственных ошибках. Я такой ошибки больше никогда не совершу. Но вы правы — я злюсь. Ярость кипела во мне, еще когда я, совсем молодой парень, служил на танкере. Как-то раз мне велели хорошенько надраить переборку с помощью серого мыла и тряпки. Я сошел на берег, купил средство для мытья, которое оказалось лучше, дешевле и отмывало грязь гораздо быстрее. Показал боцману и сразу получил по физиономии за то, что хотел показаться умнее его. Правда, он был тогда пьян… Но самое худшее началось потом. Вся команда, — старые морские волки, — объединилась против меня. Они называли меня стукачом, а на корабле это самое обидное прозвище. Я никак не мог понять, почему люди с таким ослиным упрямством противятся новому.

— Я боролся с этим всю жизнь. В голове у меня постоянно работает какое-то устройство, и оно заставляет постоянно спрашивать: почему надо делать непременно так? Почему нельзя сделать эдак? Любое событие провоцирует работу мысли, возникают новые проблемы, а они рождают изобретения. Главное — не останавливаться, особенно если хочешь получить ясные ответы, ведь они рождаются только после того, как задаешь вопросы. А нынешняя публика просто не желает спрашивать о чем бы то и было.

— Я получил кучу денег за вещи, которые никогда не послужат людям. То, что меня вечно трясет от злости — моя, и только моя вина, потому что я все-таки не могу удержаться от новых вопросов, а стало быть, ищу ответы. Здесь, в моей лаборатории, есть полдюжины по-настоящему стоящих изобретений, и еще штук пятьдесят существуют пока только у меня в голове. Но разве нужны они в мире, где люди охотнее перебьют друг друга, стоя в пустыне, даже если ми доказать, что можно превратить ее в цветущий оазис? В мире, где миллионы уходят на разведку и освоение нефтяных месторождений, хотя имеется бесчисленное множество доказательств, говорящих, что подобный вид топлива несет нам всем гибель!

— Да, я постоянно злюсь, но разве у меня недостаточно причин для этого?

Она терпеливо ждала, когда тишина поглотит эти гулкие тирады, разнесет их эхом в свежем морозном воздухе. Потом помолчала еще немного, чтобы до него дошло: сейчас он не сидит здесь наедине со своим вечным спутником — гневом. У него есть собеседница. Наконец мужчина осознал это и смущенно улыбнулся.

— А что, если вы неверно формулируете свои вопросы? — заговорила она. — Возможно, люди, живущие по старым правилам, действительно стараются не забивать голову мыслями о будущем. Но я знаю одно правило, над которым стоит задуматься: «Если ты верно задал вопрос, считай, что уже получил ответ».

Она сделала паузу, чтобы убедиться, что он слушает.

— Ну, вот например, вы опустили руку на кусок раскаленного железа. Можно задать вопрос: «Что делать, чтобы она не сгорела?» Ответ очевиден, правда? Если мир не хочет принимать ваши изобретения, вы можете так сформулировать вопрос, чтобы в нем содержался ответ, почему происходит так, а не иначе?

— Тут все ясно, — коротко сказал он. — Люди глупы.

— Неправильный ответ, и вы сами прекрасно это знаете.

— Интересно, какой же будет правильный?

— Не знаю, конечно! Могу сказать одно: для нас главное не что делается, а как. Вы ведь уже знаете, как поступать с бонсаи, чтобы он рос, повинуясь вашим желаниям?

— Ах ты черт!

— Люди тоже живые существа, им так же свойственно расти. У меня нет и сотой доли вашего опыта обращения с бонсаи, но я почему-то уверена, что когда вы начинаете его формировать, дерево редко бывает здоровым, стройным, сильным. Но именно из наиболее чахлых и искривленных могут вырасти самые красивые экземпляры. Не забывайте об этом, если уж взялись формировать все человечество!

— То, что вы сказали… Не знаю, что лучше — рассмеяться в лицо или стукнуть по нему хорошенько!

Девушка встала. Только сейчас он заметил, какая она высокая и стройная.

— Наверное, мне лучше уйти.

— Нет, нет, я ведь не в прямом смысле!

— Я совсем не испугалась. Просто мне лучше уйти сейчас.

— Боитесь задать следующий вопрос? — теперь он сумел отгадать ее мысли.

— Ужасно.

— Все-таки попробуйте.

— Нет.

— Хорошо, я спрошу сам. Вы сказали, что я стал злым, ожесточился, что меня не отпускает страх. Хотите знать, чего я боюсь?

— Да.

— Вас. Я смертельно боюсь вас.

— Не может быть!

— В вас есть что-то, вызывающее на откровенность, — с трудом произнес он. — Знаю, знаю, что вы сейчас думаете: боится сблизиться с другим человеком. Боится всего, с чем нельзя справиться при помощи отвертки, спектроскопа или таблицы косинусов и тангенсов. Да. С этой штукой я ничего поделать не могу.