Ольга Горовая - Любовь как закладная жизни

• Название: Любовь как закладная жизни
• Автор: Ольга Горовая
• Жанр: Современные любовные романы

Десять лет назад их объединил случай, ее беда и чужая жадность. А разъединяла целая жизнь. Два человека из разных миров: Вячеслав Боруцкий — бандит, заправляющий криминалом города, и Агния Сотенко — сирота, собирающаяся стать оперной певицей. Они нашли друг в друге то, чего никто из них не искал и не мог предположить. А спустя несколько лет — потеряли столько, что не каждый сможет вынести. Можно ли забыть о боли и собственной вине? Можно ли исправить чужое зло, переломившее жизнь надвое? И можно ли победить в себе зависимость, которую никогда и не думал начинать?

Кто-то бы сдался и опустил руки, но эти двое слишком упрямы, чтобы хотя бы не попробовать.

---

Видно и врач думал так же, и с благожелательной улыбкой чего-то там пытался объяснить, а малышка жадно слушала.

— Единственное, пол ребенка пока смотреть не будем. Лучше уже, чтоб не ошибиться, мы позже, на двадцатой-двадцать второй неделе глянем… — попытался было заикнуться врач.

Но Бусинка только отмахнулась:

— Ой, и не надо. Я точно знаю — это мальчик, — заявила она с той же непробиваемой уверенностью, с которой когда-то требовала место в его ресторане. — Даже имя придумала — Леня.

Вячеслав аж откашлялся, заставив малышку оглянуться на него.

Не то, чтоб он опешил. Нет. Офигел просто. Ну, то есть, он вроде и не думал, да и ребенка не хотел. Но «Леня»? Это че за имя такое? Ну, серьезно? Он че, Иванов какой-то? Или Шевченко? Ну кто, с фамилией «Боруцкий», будет сына «Леней» называть? Ну, не серьезно это как-то, совсем. И по фигу, что вырос Вячеслав тут, в этой стране, корни то польские у него из крови никуда не делись. А у него родители поляками были. Вячеслав даже последний год пытался найти какие-то концы и края в польских архивах, в слабой надежде на то, что может, отыщет каких-то родных. Не для себя, даже. Просто подспудно грызла его мысль о будущем. О том, где его малышка совсем одинокой оказаться может. У нее точно никого не осталось, даже из самой дальней родни, это он в первую очередь перепроверил.

Короче, не в том сейчас дело. Вроде и не отличался он национализмом, но блин, «Леня» … это как-то… ну, совсем ему не нравилось. И об этом им точно стоило поговорить, однозначно.

Бусинка закусила губу, видно заметив эту решимость в его взгляде. И Вячеслав бы развил тему, не зазвони у него мобильный. По монитору тут же пошли помехи, как по старому черно-белому телевизору.

— Здесь нельзя пользоваться телефоном, — с укором глянул на него врач. — На двери висит предупреждение.

Да плевать он хотел на эти предупреждения.

Вячеслав и отвечать не хотел, только от Федота ж не отвяжешься игнором. Потому тяжело глянув на умничающего доктора, он показал Бусинке, что будет в коридоре, и поднял трубку:

— Ну?

— Ну что, эти опять обнаглели. Шамалко прет, Мелешко прав был, он своих людей пхает, ни на что не глядя, ни границы, ни договоренности не уважает, — друг говорил отрывисто и раздраженно.

Вячеслав хрустнул пальцами, ругнулся:

— Ладно, ты знаешь, что делать. Мне сейчас, реально, не до этого, — раздосадовано отмахнулся Вячеслав, чуть толкнув двери. И зачем-то пялился через щель в двери все на тот же дурной монитор.

— А вы где, кстати? — Федот казался несколько раздраженно. — А то я приехал, а Лысый че-то мнется и ни фига мне толково сказать не может…

— В больнице. Я тебя потом наберу, — попытался отвязаться Вячеслав от назойливого интереса Федота, видя, что Бусинка начинает подниматься.

Федот молчал секунд тридцать. А потом напряженно откашлялся:

— Ты же ее только полтора месяца назад тягал на обследование, Слав. Что-то опять нашли?

О-па, он и не думал, что Андрюха такое решит. Вячеславу даже смешно стало, хоть сейчас, в принципе, юморного мало виделось в ситуации.

— Она беременна, — решив не юлить, с ходу бахнул он Федота «новостью».

В этот раз друг молчал минуты полторы. Прочистил горло. Даже выругался. А потом аккуратненько так спросил:

— И как малышка к этому относится? — явно намекая на то, о чем и Боруцкий в первый момент подумал, уточнил Федот.

— А она имя сыну выбирает, Андрюх, — прояснил он ситуацию.

— Ага… — Федот вновь помолчал. — Слушай, может, ты ей объяснишь… — начал было он. — А, блин, ты же все равно упрешься рогом, — сам себя прервал друг, видно поняв, что убеждать Вячеслава в том, насколько это и сейчас «не умно» — бесполезно.

— Бусинка хочет…

— Я понял, — оборвал его Федот. — Я все понял, — со смиренным вздохом признал он. — Ну, типа, поздравляю. И малышке передай от меня привет, — добавил друг. — Ну, вы, блин, и даете! Головой подумать не могли?! — вдруг возмутился Федот, напоследок видно, и разорвал звонок.

«Ага, дают».

Вячеслав спрятал телефон и растер переносицу ладонью.

В висках как-то подозрительно стучало. И вообще, все было не так. Особенно это имя. Леня. Не, ну никак оно ему не звучало. Однозначно надо это еще с малышкой обсудить и объяснить ей, что и как.

Глава 40

— Малышка, а ты думала, что с концертами твоими, с песнями всеми делать будешь? Ну, это ж, наверное, не так просто. И журналюги опять пристанут, они ж и так все еще крутятся, пытаются узнать, что у тебя в жизни и как. А тут такой повод…

Вячеслав искоса глянул на Бусинку, которая примостилась на пассажирском сидении.

Интерес к личности и жизни молодой певицы возник почти сразу, как только Агния начала выступать. Конечно, видно благодаря тому, что она не преследовала цель эпатировать народ и не особо прислушивалась к советам Михаила, чтоб резко повысить свой рейтинг, этот интерес пишущей братии был не особо выражен. И все же, чем больше проходило времени, чем больше песен Агнии звучало в эфире, тем более любопытными становилась пресса. Это доставляло массу неудобств и самой малышке, и Вячеславу с Федотом, которые прилагали все возможные усилия, чтобы сохранить в тайне то, чего ну никак нельзя было открывать. Пришлось даже потихоньку прижать кое-кого из старых контактов, пригрозить отдельным личностям, но, в конце концов, большая часть журналистов вроде бы смирилась с версией о том, что Агния Сотенко не желает выносить свою жизнь на публичное обсуждение. Да и существовало достаточно иных объектов интереса, которые куда чаще радовали прессу скандалами. Агния же не давала никакой пищи для журналистов, кроме как того, что полностью скрывала свою жизнь. Впрочем, может еще и потому, что его малышка изначально выбрала не попсовый формат своего творчества, ей это удавалось. Однако беременность могла всколыхнуть новую волну интереса к Агнии и ее личной жизни. И удастся ли в этот раз все замять, Вячеслав еще не знал.

Но он не говорил об этом раньше, с утра. Он молчал. Молчал, пока они шли по коридорам больницы, и она просто лучилась эйфорией. Молчал, когда Агния опять говорила с врачом. И даже когда они сели в машину, собираясь ехать домой, он ничего не говорил. А вот сейчас, проехав почти половину дороги, решил-таки выяснить. И не пытался переубедить, вроде. Просто интересовался.

Бусинка перестала вертеть в руках бумажки, которые ей дали в больнице, со всеми этими рекомендациями и заключениями, и посмотрела прямо на него. Прикусила губу, а потом так как-то улыбнулась, совсем непривычно для Вячеслава, будто бы она знала что-то об этом всем больше него самого. Протянула руку и обхватила его ладонь, удерживающую руль:

— Я думала об этом, Вячек, — малышка чуть подвинулась и прижалась лбом к его плечу. — Ты только не сердись на меня, пожалуйста, — она повернулась, заглядывая ему в лицо снизу вверх. — Хорошо? Я думала и…

Вячеслав поджал губы и хмыкнул. Юмористка, блин. Да когда он, вообще, мог на нее сердиться? Бусинка как придумает. Протянув одну руку, он погладил ее щеку. Малышка тут же вцепилась в его ладонь своими пальцами.

— Я больше не буду петь, Вячек, — вдруг огорошила его Агния.

— Чего?! — он не заорал. Нет. Просто немного повысил голос. Но что опешил — это точно. — Это как это?! Петь не будешь? Да ты же только это всегда и хотела?

— Неправда, — Бусинка улыбнулась, по ходу совсем не испугавшись его ора. — Только петь я хотела, пока тебя не знала, — лукаво улыбнулась его жена. А потом вздохнула и стала серьезной. — Правда, Вячек. Я думала об этом, и поняла, что вот этого: тебя, нашего ребенка, нас вместе — я хочу больше, чем даже петь. Это важнее, понимаешь? — она снова попыталась заглянуть ему в глаза. — Ты не сердись, я помню, сколько денег в это вложили, и сколько сил, работы, но…

— Блин, вот это меня меньше всего сейчас колышит! — ругнулся Вячеслав глядя на дорогу.

Нет, он косил взгляд на нее, ясное дело. Он всегда на свою Бусинку смотрел. Просто сейчас не мог сделать это прямо. Не был уверен, что малышка не разгадает его мысли.

Ребенок был чертовски большой проблемой. Капец, насколько большой. Вячеслав до сих пор девочку свою ото всех таил и прятал, хоть уже больше шести лет был типа «законопослушным и уважаемым» гражданином. Депутатом горсовета. Только сильно много хвостов из прошлого за ним тянулось. Дела, которые он не хотел и не видел толка бросать, пусть и свел свою роль к функции контроля. Потому и продолжал прятать ото всех жену. А тут дите… У него и Бусинка за себя не шибко постоять может, а ребенок, это полный абзац. Если кто-то узнает, кто именно ее муж и отец этого…

— Леня? — откашлявшись, хрипло поинтересовался Вячеслав, так и не глянув прямо малышке в глаза.

Все знал, все понимал. И то, что Федот имел в виду — сек. А все равно — не мог ей отказать. Если она и от пения своего отказаться готова была…