Борис Дмитриев - Вам возвращаю ваш портрет

• Название: Вам возвращаю ваш портрет
• Автор: Борис Дмитриев
• Жанр: Юмористическая фантастика

---

Звонки стали повторяться с завидной регулярностью и сделались бесплатным приложением к суровым Чапаевским будням. Справедливости ради необходимо сказать, что в приятельских отношениях Всевышний не был излишне предусмотрителен или деликатен, потому что повадился объявляться в режиме бесконечных сюрпризов, очень густо в самые неподходящие моменты. Положим, во время исполнения безотлагательных служебных обязанностей, связанных чаще всего с военной секретностью, или даже в минуты отправления сугубо интимных мероприятий, включая и самые найинтимнейшие. Так однажды, беспардонный "Интернационал" возник поперек пути к пылающему страстью, вожделенному женскому телу, практически у самого порога. Комдиву стоило немалых усилий, чтобы сдержать свой гнев и не отправить абонента на теплую встречу с драгоценной мамашенькой.

Постепенно выяснилось, что наверху, в небесной канцелярии, орудуют на зависть пронырливые ребята, которые полностью осведомлены фактически о каждом дне прожитой Василием Ивановичем жизни. Более того, там могут безошибочно определять только еще зарождающиеся намерения и самые потаенные желания. Знают о поступках, память о которых и для него самого представлялась запретной. Еще оказалось, что на небесах никто не собирается менять что-либо в его собственной жизни, никто не настроен нарушать начертанный порядок грядущих событий. Беседы носили чаще всего дружелюбный, можно даже говорить, беззаботный характер. Создателю ничего не стоило с бухты-барахты поинтересоваться первой женщиной, открывшей прелести любви для Чапая, при этом пару раз умудрился назвать его Адамом. Мог обратиться к детским воспоминаниям маленького Васи, а однажды, не поверите, позвонил среди ночи в очень грустном настроении и предложил исполнить дуэтом самую задушевную песню Чапая – "Черный ворон". Но ничто не укротило боевого духа комдива, он продолжал воевать также азартно и самозабвенно, как в лучшие годы своей безвозвратной молодости, не роняя чести полного Георгиевского кавалера. Лишь однажды, объезжая верхом поля боевых сражений, при виде поверженных всадников, неожиданная тоска сдавила, стиснула его сердце, и тогда более всего захотелось пасть на колени и высвободить истошным воплем угнетенную душу: "Господи, прости меня грешного!".

Итак, управившись с утренним моционом и привычно примостившись на заветной ольховой коряге, Василий Иванович с наслаждением вдохнул полной грудью бодрящий воздух, поежился на утреннем холодке и как человек до самых печенок бесконечно военный, с профессиональным вниманием осмотрелся кругом. Для начала осмотрелся невооруженным глазом, но затем приставил под брови командирский бинокль.

За озером, над кромкой дальнего леса, медленно всплывала багровая макушка еще холодного солнца, отчего вся водная поверхность на озере заиграла коралловой рябью. Природа дружно озарилась таинственным преображением, словно в годину исполнения торжественного тронного гимна, возвещающего приход нового дня. Сколько их было в беспокойной жизни Чапая, этих роскошных утренних зорь, к которым никогда невозможно привыкнуть. Может потому, что в них мы черпаем надежду на будущее, лукаво манящее и влекущее за собою всякого человека. Они, эти жизнетворные зори, даруют нам новые силы и призывают к преодолению бесконечных невзгод скоротечного настоящего.

На ранней свежести размышлялось необыкновенно легко и прозрачно, как после вовремя выпитой чарочки или после получения боевых наград. Поэтому Чапай в очередной раз принялся взвешивать все за и против, применительно к предстоящему генеральному сражению. От этой жестокой схватки зависела дальнейшая судьба всей фронтовой компании. Не случайно комдив до поздних петухов шаманил вареными картошками на штабной стратегической карте, выявляя наиболее уязвимые места в боевых порядках противника. И сколько он ни ловчил, как ни комбинировал, неизменно обнаруживалось, что силенок в дивизии маловато. Незаметно для себя самого он начал активно жестикулировать и даже рассуждать вслух:

– Мне бы пулеметов по флангам с десяток, свежих коней, да патронов побольше, с патронами просто беда. Если верховное командование не подсобит, вся надежда на саблю, в рукопашном бою завсегда наши шашки бойчей. Будет трудно – ногу в стремя и сам поведу, мне не впервой, на фронтах и не такое случалось. Ну, да Бог с ним, Бог с ним, как-то управимся.

Неожиданно в глубоком кармане военных штанов призывно заиграл могучий "Интернационал". Чапаев по музыкальной заставке безошибочно определил, что это опять не ко времени беспокоит Создатель.

– Вот не спится ему в такую рань на блаженных своих небесах, – про себя усмехнулся комдив, – видно не к кому руку под одеялом с душой приложить. Сейчас опять примется или морали читать, или расспросами дурацкими заниматься. Не даст перед боем мозгами спокойно раскинуть, но и не ответить никак не получится.

Между тем Василий Иванович непроизвольно соскочил с ольховой коряги, выпрямился в полный рост, поправил бинокль, одернул обмундирование и по-военному четко, как перед строем готовой к атаке кавалерии, отрекомендовался.

– У аппарата, Отче наш, весь во внимании!

– Слышу, что у аппарата, – недовольным голосом пробурчал Создатель. – С кем это Бог, ты зачем пустозвонишь Василий, для чего без нужды языком своим треплешься? – не утруждаясь предисловиями, со старта обрушились обвинения в трубке.

– Вы, наверное, не совсем меня правильно поняли, – начал торопливо оправдываться огорошенный Чапай. – Я и в мыслях никогда не держал доставлять Вам по чем зря огорчений. Не сочтите за наглость, но должен заметить, что Вас постоянно донимает измена, также невозможно поддерживать приятельские отношения.

Читателю может показаться неправдоподобным, но комдив отчетливо слышал, как Всевышний чиркнул запаленной спичкой, еще более явственно слышал, как Тот затянулся и пустил паровозом струю. По всему выходило, что в райских садах между нежной клубникой и румяными яблочками, как ни в чем ни попало спокойно махорку выращивают. Доверяй после этого жарким проповедям всевозможных священников.

Итак после тройки глубоких затяжек, ну явно же прокуренным голосом, абонент начал неспешно плести свои вологодские кружева.

– Вечно вы норовите ничего не подозревающего, увлеченного бесконечными трудами Создателя куда-нибудь взять да пристроить. Обрати внимание, ты последнее время регулярно говоришь по одному и тому же поводу несовместимые вещи. – Один раз заявляешь по собственной прихоти "Бог с ним", другой раз заявляешь "черт с ним". Признаться, меня такая легкомысленная путаница весьма настораживает. Складывается впечатление, что ты не находишь между нами никакой существенной разницы, того и гляди рога мне с копытами небрежно приладишь. От меня не убудет, но ты постепенно утратишь способность различать хорошие и плохие дела, а это грозит, уверяю, большими печалями.

Удивительное совпадение – пока Василий Иванович рассеяно внимал очередным закидонам Создателя, к берегу украдкой причалила здоровенная зеленая рептилия, по научному "жаба". На первый взгляд может показаться, что в этом нет ничего особенного, но это если не брать во внимание левую заднюю лапу мерзотины, кем-то тщательно перемотанную тончайшей зеленой же водорослью. Перемотанную по всем правилам медицинской науки, с ровненькой шинкой под плотным жгутом.

– Учти, – продолжал Всевышний, – отсюда сверху видно все, практически как на ладони, или, как ты удачно заметил, все одно, как по японскому телевизору. Я даже вижу, что сейчас рядом с тобой, у самого берега, мирно дрейфует безобидная жаба. Не упускай хорошей возможности проявить для покоя души благородство, извинись перед трепетной долькой всего мироздания. Плохо ведь не то, что ты ни в чем неповинную жабу обидел, плохо, что ты ранил себя и когда-нибудь пожалеешь об этом.

Василий Иванович огляделся и в самом деле увидел, почти что на расстоянии вытянутого сапога, бесстыже вытаращившую на него лупатые фары омерзительно зеленую жабу. У него даже под ложечкой засосало, так сделалось не по себе. А когда рассмотрел перевязанную лапу, ощутил небольшое головокружение. Благо дело зверюга вовремя включила заднюю и попятилась восвояси.

А Создатель не унимался, все подбрасывал пургу из нескончаемые своих упреков и нравоучений.

– Вот ты опять, дорогой друг Василий, почти всю ночь, вместо того, чтобы спокойно предаваться сну, корячился над секретной картой военных действий, и до сих пор мучительно ломаешь голову, как бы назавтра побольше под пулями бойцов ухандохать. Прошу заметить, большинство из обреченных твоим безумством людей, ты даже в глаза никогда не видел, нюхом не чуял, от века не знал. Наверняка между ними есть хорошей закваски ребята, заботливые сыновья, любящие отцы и мужья. Неужели тебе нечем больше в этом мире заняться, как только детишек чужих сиротить. Никогда не пробовал отворить для добра свою душу, осмотреться вокруг и познать, сколько мудрости, сколько божьей любви окружает тебя. Разве истреблением своих соотечественников ты улучшишь сей мир, сделаешь его хоть на вершочек умнее и краше? Уж коль так велика порочная страсть к азартной охоте, взял бы удочки, что ли, рыбалку затеял, или бабочек в коллекцию для красоты наловил. У меня и самого, между прочим, невероятных расцветок коллекция для любования собрана. Будешь в гостях, обязательно покажу, завидовать станешь.