Наталья Старосельская - Кирилл Лавров

• Название: Кирилл Лавров
• Автор: Наталья Старосельская
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Театр
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03430-3

Свою новую книгу писатель Наталья Старосельская посвятила жизнеописанию человека, о котором смело можно сказать, что в его личности выразилась суть страны. Званий, наград и регалий у него было так много, что перечислить их можно с трудом. О всенародной любви к нему свидетельствует то, что в его честь родители называли своих сыновей, его имя присвоено планете и арктическому супертанкеру, на следующий день после его смерти футбольная команда «Зенит» вышла на матч с траурными повязками. Эта книга рассказывает о судьбе великого артиста и великого человека — Кирилла Юрьевича Лаврова.

---

«Ты слишком замкнут и потерял веру в людей», — скажет Пилату Иешуа, и мы воочию увидим это во взгляде, в опущенных углах рта, в одновременно мощных и хрупких руках, в легкой тени улыбки Кирилла Лаврова, проживающего жизнь человека, определившего ход истории… Режиссер и актер не пошли по соблазнительной линии упрощения характера человека, «умывшего руки». Понтий Пилат Кирилла Лаврова — не просто мощная личность, но человек думающий, сомневающийся и страдающий еще до того, как принял решение о казни Иешуа Га Ноцри. Не случайно, когда заходит у них разговор о царстве истины, Пилат поначалу с иронией вопрошает о нем, а затем раздраженно кричит: «Оно никогда не настанет!..» И в этих словах — трудный и печальный опыт человека власти…

Во многом роль Понтия Пилата построена на тех самых «зонах молчания», которые уже давно стали сильным отличительным знаком дарования Кирилла Лаврова: выразительный взгляд, который может мгновенно теплеть или леденеть, скупые, но точные движения рук, внутренняя сосредоточенность. В разговоре с первосвященником иудейским Каифой Пилат непривычно разговорчив, он словно на наших глазах выискивает одну за другой уловки, чтобы спасти преступника, но, поняв, что проиграл, негромко и очень твердо произносит свое: «Не будет покоя ни тебе, ни народу твоему, Кайфа…» — словно и в этом случае определяя ход дальнейшей истории.

В белой мантии, с остановившимся взглядом сидит он во дворце в момент казни Иешуа и, словно для того чтобы только не молчать, раздраженно обращается к рабу: «Почему в глаза не смотришь, когда подаешь? Или ты что-то украл?» И тогда у раба, накрывающего стол для Пилата, начинают так дрожать руки, что разбивается сосуд для вина, и оно, словно кровь, медленно растекается по полу террасы.

Один лишь этот эпизод раскрывал подлинный масштаб личности. Думающей. Страдающей. Обремененной властью. Остро ощущающей это непосильное бремя. Масштаб личности Понтия Пилата и Кирилла Лаврова.

И в этом угадывалось какое-то по-особому пронзительное совпадение не только с библейской легендой, но и с эстетикой Михаила Булгакова.

Необычайно сильными были эпизоды Понтия Пилата с начальником тайной полиции Афранием — когда прокуратор внушал ему мысль о необходимости уничтожить Иуду, расспрашивал про казнь. Самым главным для него становилось восстановление справедливости вослед, когда ничего нельзя было уже поправить, но прокуратор трезво отдавал себе отчет в том, что не сможет жить дальше, если не сделает что-то, доказывая самому себе: слова Иешуа о трусости как об одном из самых страшных пороков человечества не имеют отношения к нему, сыну короля-звездочета, пятому прокуратору Иудеи всаднику Понтию Пилату!.. И потому с такой потаенной гордостью говорит он Левию Матвею: «Это сделал я… Конечно, этого маловато, но это сделал я!»

И когда в финале фильма сбывается, материализуется сон Понтия Пилата и он вместе со своей собакой выходит на лунную дорожку и идет к Иешуа, в самой его походке, в фигуре ощущается и словно дышит такое освобождение, что в горле возникает комок…

Как иногда трагически материализуются наши слова! Высказывая свою благодарность Владимиру Бортко за роль, Кирилл Юрьевич произнес: «Если б мне сказали: „‘Мастер и Маргарита’ — твой последний фильм!“ — я б не расстроился. Эта роль достойна того, чтобы стать последней. Потому что в каждом из нас сидит кусочек Пилата — человека, который ушел от решения вопроса, не нашел в себе сил бороться и передал проблему другим».

Здесь, в роли Понтия Пилата, Кирилл Лавров присваивал себе те черты, которые были ему совершенно чужды — сколько бы ни говорил он о том, что в каждом из нас «сидит кусочек Пилата», он сам никогда не уходил от решения каких бы то ни было вопросов и никогда не передавал другим проблемы, решал их сам. Примеров тому в его жизни — великое множество, и о них шла речь на этих страницах.

Незадолго до начала съемок «Мастера и Маргариты» умерла Валентина Александровна Николаева, жена Кирилла Юрьевича, самый родной и близкий ему человек. Они обвенчались спустя четыре десятилетия после того, как соединили свои судьбы обычным «советским путем». Дочь Лавровых Мария рассказывала, что «у отца и мамы было ощущение необходимости порядка в жизни, что жизнь надо прожить правильно. И если мы долго живем, то союз должен быть освящен Богом и церковью. У папы было именно такое отношение».

Они провели вместе столько десятилетий, что, кажется, срослись в единое целое и понимали друг друга без слов, хотя идиллией назвать их жизнь было бы неверно. Мария Лаврова вспоминает: «Они ругались, мама даже плакала иногда. Папа мог стукнуть дверью… мог сильно накричать, и мама могла в ответ взорваться. Оба актеры, эмоциональные люди — дверью шарахали порой так, что штукатурка летела».

Потеря Валентины Александровны была для Лаврова очень тяжелой, спасала любовь детей, близких, а главным образом, нежная привязанность к внучке Оле, которую Кирилл Юрьевич называл «главной женщиной моей жизни». В одном из интервью, говоря об Оле, Кирилл Юрьевич признавался: «Видя, как она растет, я понял самое главное: я не умру никогда. Что-то мое останется в этом мире. И будет цвести, будет творить. Осознавать это — счастье».

После смерти Валентины Александровны он приехал отдыхать в Плес вместе с дочерью и внучкой, много гулял с ними, бродил по набережной, а днем сидел на балконе с видом на Волгу, смотрел на проплывающие теплоходы, слушал гул ветра и учил роль Понтия Пилата, вживался в этот мощный и, в сущности, чуждый ему образ человека, который предпочел «умыть руки» и тем самым повернул ход истории… Лавров читал параллельно сценарий фильма и роман Булгакова, находя главное для себя, обдумывая не только предательство Пилата, но и то, что двигало поступками и словами Иешуа Га Ноцри — символ веры, твердость веры. И, конечно, немало думал и о том, что восстановление справедливости «вослед», когда безвозвратно упущена возможность ее свершить, — это мера трагическая, но все равно необходимая. Эти мысли накладывались на размышления о стране, о театре, о человеческих судьбах.

Вскоре после окончания съемок Кирилл Юрьевич скажет, что ему было очень интересно сниматься в «Мастере и Маргарите»: «Я с удовольствием этим занимался, потому что особенно в последнее время редко приходится работать с настоящим драматургическим материалом — с настоящей литературой высокого качества, где есть над чем подумать и поломать голову».

Эта роль, по признанию самого артиста, наложила глубокий отпечаток на его размышления и настроение. В интервью Анне Майской Лавров говорил: «По-настоящему верующими назвать себя могут очень немногие. Многие делают вид, что верят, потому что это модно. Я так сказать о себе не могу. Истинная вера — такое состояние душ и, которое надо заслужить. Тем более что я воспитывался в совершенно другие времена, когда о вере вообще не могло быть никаких разговоров. А в армейской среде, где я провел немалую часть своей жизни, Господом Богом был вышестоящий по званию. Тем не менее я очень завидую искренне верующим людям. Верующему человеку легче жить: он считает, что Бог его никогда не оставит. А еще он становится лучше, потому что, прежде чем совершить какое-то действие, подумает: „А чего я, собственно, прошу у Господа Бога?“

По-моему, вера — это такая внутренняя тонкая субстанция, поэтому какие-то формальные вещи, которые устанавливает церковь, вызывают у меня протест. Например, я очень не люблю лицемерных старушек, которые не упускают возможности сделать замечание: „Вы неправильно стоите!“ Что это такое?! Я пришел открыть душу Господу, исповедоваться перед Ним, а не перед этими старушками».

На вопрос корреспондента: «Верите ли вы, что существует жизнь после смерти?» — Кирилл Юрьевич ответил: «В то, что там что-то есть, я верю — не может все бесследно исчезнуть. Но в материальное продолжение своей жизни в нашем человеческом понимании не верю. Там, вероятно, происходит нечто совсем другое, непостижимое для нас».

Мария Кирилловна рассказывала: «Ему очень хотелось верить. И он верил по-своему, он молился… Но трудно ему было. И поэтому я старалась ему всячески помочь, облегчить путь к Богу. У него же и иконы в комнате были — от бабушки к нему перешли: иконка Николая Чудотворца, например, — ее моя прабабушка надела своему мужу, когда его посылали служить на Кавказ; и икона Серафима Саровского, освященная на мощах в тот самый день, когда его канонизировали… Отец очень дорожил ими, и не только потому, что это наши семейные реликвии. Но он никогда не лукавил и хотел ко всему всегда относиться честно, и если видел, что какие-то батюшки что-то делают нехорошо, его это до глубины души возмущало. Я говорила: „Папа, но это же люди, чего ты от них требуешь? Они же не ангелы!“ А он: „Нет! Как они могут? Они же Богу должны служить!“ Такая категоричность тоже мешала ему прийти в храм…»