Е Переслегина - Альтернатива - Экранопланы !

• Название: Альтернатива - Экранопланы !
• Автор: Е Переслегина
• Жанр: Научная Фантастика

---

Мельников улыбался. Потом, Фил не сразу понял смену картинки, перед ним возникло лицо Анвара. Шелковый путь погас, а тело пронзила мерзкая судорога, так чужой обобщенный страх прилипает ко всем, кто фантазирует в момент принятия решений.

13

Вошел командир поста, поздоровался с Мельниковым и сказал четко, как в рапорте: тридцать минут назад ракета неизвестной державы поразила мусульманскую святыню Каабу. По предварительным оценкам, мощность взрыва составляет двадцать килотонн в тротиловом эквиваленте. В силу сложившихся обстоятельств, вы, Филипп Андреевич, с командой покидаете пост в течение часа, на своем транспорте, оружие оставляете в уплату за нарушенный правопорядок. А вас, Сергей Соломонович, мы должны задержать, потому что средство Вашего передвижения нам нужнее. Честь имею, - откланялся командир.

- Ха, - сказал Мельников, - я еду с вами, ребята. Надеюсь, вы возвращаетесь в Москву?

На плацу сто сгорбленных спин безмолвствовали, словно кто-то посадил неправильные семена и выросли камни, похожие на людей.

Анвар, со шрамом на лице, страшный, непохожий на себя, вышел перед стоящими, а не упал на колени камнем, как они, и заговорил на фарси звучно, словно бы всю ночь тренировался в пении гласных звуков.

Колокол отзвонил, один из камней зашевелился, привстал. Это оказался щупленький солдатик с глазами, полными мольбы о несбывшемся. Он резво вскинул свою винтовочку и выстрелил, не целясь. Анвар упал. Солдатика скрутили и увели, остальные камни встали и напряженно ждали. К плацу бежали люди в форме. Их было немного. Группа сгрудилась вокруг Анвара. Мельников резво вынул из кармана шприц и сделал укол, попав в вену, как заправский наркоман. Петенька, участвовавший в задержании, оказался хранителем винтовки. Он стоял спиной к группе, лицом к площади, опустив винтовку, готовый вскинуть ее и убивать, как тот недавний боец.

14

Больше стрельбы не было. Объявили тревогу. Анвара отнесли в санблок, там был врач и была связь. Ребят выгнали, маленький армянин-санитар бегом накрывал чем-то крахмально-белым стол полевой операционной. Через десять минут Фил посадил свою группу в автобус. Рядом с водителем уселся Мельников. Вещи Анвара они оставили при санчасти, Дарька с Уэллсом пытались связаться с командиром, чтобы остаться и плыть, лететь и бежать вместе с Персиком до его жизни или смерти. Их просто выперли, пригрозив арестом. И группа, сменив одного бойца на другого, тронулась в путь, лишенная оружия и центральной связи, - на Москву.

Когда они миновали полосу приграничной зоны, Мельников откашлялся и произнес речь. Речь слушалась, как песня про ямщика, к концу ее Филу стало казаться, что многообразие его картин мира, несколько игровых и любимых ролей, спрятанная во внутренний карман души "почти реальная" карта этой действительности, подаренная по случаю одной лос-анджелесской ночью, все это отодвинулось в зону сказок, детства, Пушкина, рождения Языка. Петенька остановил машину. Он смотрел на Мельникова, как на богиню - Истину, и, наверное, мечтал, чтобы Сергей Соломонович стал бессменным ведущим всех мировых радиоволн. По Мельникову выходило - все скверно. Большие проекты в ближайшее время будут свернуты, государство оставит игровое управление с носом, то есть с совещательным голосом, опираясь на международное давление и военное положение. Что время реакции системы пришло, резинку рогатки оттянули настолько, что напряжение усилилось донельзя. Инновационной экономики все боятся, а кто не боится - те пыхтят и не успевают. А новый свободный капитализм на окраинах скупит остатки энтузиазма игроков в будущее. И только он, Мельников, останется со своими ракетами, потому что знает этот капитализм, как свои пять пальцев, и вписался в русский дикий Запад, по-нашему дикий Юг, и устроил там выгодную сделку со всеми силами. Поэтому у группы Фила есть только два пути - вернуться на границу и вступить в войну за приграничный рай или отправиться из Москвы официально на Байконур и там заняться делом, которое дожидается капитана уже десятки лет.

Пока прихвостни Аллаха поймут, что американцы открыли им дорогу к мировому господству, они десять лет будут воевать со всем миром. Строить "Коридоры" в логово к маньякам он, Мельников, лично никому не советует. А Казахстан будет свободной космической зоной, всеобщим садом религиозных иллюзий, адской общиной Бахая, охраняемой Корпоративной Границей. И все Филово братство с Анварами и Мухтарами - это лишь подстройка под новое небо, а оно - не небо вовсе, так - средней тяжести завеса. Европеец-неудачник, спрятавший голову под крыло своего дырявого демократического одеяла, которое не укроет даже "маленького серого ослика", теперь рвется к взаимопониманию с алчным голодным Ахметом, который и знать не хочет про ценности и достижения чужих средних и новых веков, потому что для него, родимого, еще свои такие не наступили. "Варвары прибудут! Не волнуйтесь! На вас и ваших внуков хватит этих хапуг цивилизационных! Ваш "Южный путь" станет путем экспансии нищеты и произвола, работорговли и мракобесия! А когда это случится - все завоют, что была же Империя - и не одна. И будет, как в некоем городе Риге, где все так ждали цивилизованного правления, что как раз превратились в скотный двор Оруэлла. А интеллигенции там было навалом. Все хотели демократических изменений с учетом их русско-ментальных вкладов и уникальности. А вышло, что всех повыгоняли с работы и заставили говорить на усеченном языке, на котором нет способа выражения метафор, потому как до метафор он не вырос. Цивилизационно не вырос. Молодой еще, что твой ислам..."

15

Связь они получили в Волгограде. Там было тихо. Подростки рисовали на майках слово "Кааба" латинскими буквами и пили пиво. Нездорово шарахались от Петечкиного транспорта. Анвар ответил слабым голосом. Он был жив. Больше они ничего не узнали. Фил потерял нить. Они остановились перекусить, Фил, сказавшись нелюдимым, полез на Мамаев курган. Уэллс поплелся за ним, молча, отставая на несколько метров. Царило душное воскресенье. Мельников, прекрасный и богоподобный, предлагал "точку сборки", наверняка, самую эффективную в сложившихся обстоятельствах. Уэллс подкрался сзади и спросил: "Фили, ты знаешь фарси?"

- Нет, - удивился Фил, - я с Анваром говорил когда-то по-английски, потом по-русски.

- Он сказал, что они теперь свободны, что Аллах освободил их, открыл им все течения, понимаешь? Они испугались. В него стреляли от страха. Он будет пророком, Фили. Дарья сказала. Нечего метаться. Наша группа - это просто страна пассионариев в миниатюре. И ты будешь на каждом шагу спотыкаться о свою любовь к Анвару, и я. И в сотый раз задавать себе вопрос: чьи воля создала эту дружбу, и каков ее знак?

- Ты - скотина, - отозвался Фил и улыбнулся.

- Да, - проговорил Уэллс, как выдохнул, - и стадная причем, именуемая человеком.

- Это убеждение, - Фил включился. Его всегда включал именно Уэллс. Сутки на трансцендентные переживания - это многовато. Спустимся-ка мы в интернет-кафе. Ресурсы одной лос-анджелесской ночи могли ему сегодня пригодиться.

Интернет-кафе оживленно гудело. Там был чат и чад из соседней пышечной. Новости только усиливали речь Мельникова. Президенты двенадцати стран, включая США, собирались на свой конфиденциальный совет в Гааге. Стихийные и запланированные столкновения двух религий случились на текущий час даже в Австралии, что было уж чрезвычайно резво для этой политической клуши, повторяющей имперские глупости, обычно по истечении срока их осознания и преодоления в США. На сайте "Майя" Филу было оставлено письмо, беспричинное... "Я б в жизни таких не писал..." - процитировал Уэллс. Этого однако, оказалось достаточно, чтобы Фил позабыл жару и составил план действий. Хомолюденс, похоже, тоже не на пляже лежат, там, конечно, ресурсов больше, но и трение отлаженных механизмов вековой принудительной идентификации "ты есть белый американец" - тоже не подарок. Иначе и не попал бы он седьмым в этот комфортабельный пятый Рим, девятый Вавилон на побережье экранных копий будущих времен. С тех пор как отгремели процессы с компьютерными личностями, Лос-Анджелес стал персоной нон грата, городом де-юре, миром де-факто и нашел-таки себя повзрослевшим и выбросившим банку на веревке с грязного пуза и отмывшим это самое пузо, которое стало прилично зваться живот, восходящий по-старорусски к корню "жить".

Жаль, в прохладе поддерживающих потоков нельзя оставаться вечно. Так бы и сидел там. Вот и людики рассосались, схлынула молодежь, привычная к иным чудесам. И то, шугаются люди хорошего, вечно оборачивается оно в России обломом каким, а то и сразу счетчиком. Платит земля долги за своего Бога, который был бос и духовен, и невдомек ему было, что скоро каждый такой умник выберет свою калибровочку из двух осей и полетит на ней строить купол своего цирка. И калибровочки эти будут разные: нация и воля, свобода и познание, страсть и смерть и много чего еще...