Алексей Семенов - Листья полыни

• Название: Листья полыни
• Автор: Алексей Семенов
• Издательство: Азбука
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2000
• ISBN: 5-267-00151-1

Поход в полуночные веннские леса не добавил воинству Гурцата Великого славы. Но тот, чьему сердцу дано предвидеть будущее, знает, что эта война — не последняя. Покуда те, кто, подобно Гурцату, идут войной против красоты мира, найдутся и те, кто защитит эту красоту. И среди них художник Зорко из рода Серых Псов и его далекий потомок и брат — Волкодав.

---

— Ну, когда торопишься… — Кудесник легко поднялся, дудку заткнул за пояс — в нарочно сделанную петлю продел — и зашагал вместе с Зорко, легко и ровно, точно каждый день по два десятка верст отхаживал. Да, верно, так и было: охота за хитрым зверем требовала пройти немало, а уж чтобы поймать и приручить стародавний и осторожный звук, нужны были, должно быть, сотни верст и годы времени.

— Что ж замолчал, Некрас? — спросил Зорко, когда они преодолели так с полверсты. — Говори, что знать от меня хотел. Да и к тому ли ты пришел, кто тебе нужен был? Разве у Бренна или Качура-воеводы не выведать того, что вам, кудесникам-мудрецам, надобно?

— Я слушаю, — отвечал, чуть промедлив, кудесник. — Думаешь, я тебя здесь по расспросам нашел? Ошибаешься, коли так. Я тебя по звукам нашел. Вот собака, — кивнул он на черного пса, — она приведет тебя по следу, запах чуя. А я так же ровно по следу иду, только по тому следу, что звуки оставляют. Так многое найти можно, не то что путника одинокого в лесу. Тебя, если хочешь знать, за десять верст слышно, будто Светынь, где она с гор водопадами прыгает-резвится и камни стопудовые движет. У тебя, Зорко Зоревич, в твоем звуке и помимо него такое слышится, чего и на свете нет. Не пытать тебя пришел, но просить: расскажи, коли нет запрета, откуда твое знание исходит? А я в долгу не останусь: вельхи мудры, слов нет, только и мы немало знаем. Прости, коли досаждаю тебе слишком.

— Ловок ты, Некрас, — усмехнулся Зорко. — Прощения у меня просишь, а сам говоришь, что по звукам да отголоскам, что пес по следам, все мои деяния расчислишь. Может, вы и помыслы слушать умеете? — заметил он.

Конечно, говорить так с кудесником было негоже. И будь это кудесник рода, Зорко и с седла бы сошел, и поклонился бы, и беседу бы вел по правилам вежества. Но здесь перед ним был тот, кто, хоть и обладал могуществом знания, жил внутри своего народа словно бы на стороне, и не было ни предков, ни потомков, зане заклинатели звуков соблюдали обет безбрачия. Все это не было вопреки Правде, но и не было согласно с укладом жизни печищ. А знание… Знание было и у Зорко, только иной раз, вооруженный этим знанием, он чувствовал себя будто перепоясанным тяжелым мечом на ложе с любимой.

— Не больно ты вежественно меня встречаешь, — кивнул кудесник Некрас, точно и впрямь услышал думы Зорко. — И то верно: война на дворе. Какие тут звуки, опричь скрежета да кликов? А все же посуди: когда бы я похитить у тебя тайну твою желал, так я бы и крался, аки тать, за тобою. Ведь я следы звуков и вправду читать могу, как и ты буквы. Для тебя звуки — что для твоих сородичей грамота саккаремская. Тебе же она — как для охотника следы по пороше. Так и я за звуками иду. Стал бы я с тобой запросто говорить, если бы худое на уме держал? А помыслы мы читать не можем. Молва глаголет, будто бы есть такие искусники в иных краях, что умеют сны следить чужие, как мы звуки. Вот они, должно быть, умеют. Только я таких не встречал.

— Я тоже, — отвечал Зорко.

То, что поведал Некрас в последнюю очередь — о тех, кто читает сны, — крепко запало ему в душу: книга, написанная им и виденная им в обереге, была не иначе как из сна. Но только чей это был этот сон?

— Что до тех звуков, которые ты слышишь вместе с моим, — продолжил Зорко, — то они, конечно, приходят мне из оберега, который был выкован три года тому назад в стране вельхов.

— Этим звукам не три года, — возразил тут заклинатель звуков. — Поверь, им гораздо больше лет, а иногда…

— Именно об этом и хочу я сказать, — перебил его Зорко. — Три года назад я попал в жилище вельхских кудесников. Оно стоит на зеленых холмах и называется Волшебным Домом. Но сколько прошло между тем временем, откуда я пришел к ним, и временем, когда ковали мы этот оберег, мне неизвестно. Вот, можешь взглянуть на него. — И с теми словами Зорко выудил маленькое солнечное колесо из-за пазухи. — В ступице есть отверстие. Если заглянуть туда, можно увидеть разные диковинные вещи, даже те, что случились в глубоком прошлом. А можно и те, о которых нельзя сказать ничего, кроме того, что их еще не было. Поэтому, Некрас, кто бы ни шел по моему следу, вечно будет сворачивать на ложные тропы.

— Скажи, что видел ты в обереге в последний раз? — спросил тогда кудесник.

— Я видел себя в каменном городе нарлакцев, — рассказал Зорко. — Будто я под личиной огромного пса преследую добычу и эта добыча — человек.

— Можешь ли ты хотя бы на тридцать ударов сердца снова увидеть то, о чем говоришь? — встрепенулся Некрас. — Я думаю, что мог бы тогда сказать тебе, откуда это видение. Ведь ты из рода Серых Псов, а я некогда шел по следам твоего рода в глубь прошлого.

Зорко, не говоря ни слова, прищурился и заглянул в оберег. Снова, повинуясь его памяти, из тумана выросли каменные стены, тысячи запахов простерлись по булыжным мостовым и закружили в воздухе. Свежий человечий след зазмеился в сторону пристаней, и мощные лапы, густо поросшие серой шерстью, понесли его послушное и сильное тело вперед куда быстрее, чем убегал человек, потому что с каждым прыжком след становился горячее…

Зорко отстранился от оберега. О том, что должно было произойти дальше, он не ведал.

— Это не твой сон, — заговорил Некрас. Он шагал все так же легко, не замечая то и дело попадающихся под ноги корней, бугров и рытвин. — Этого не было наяву, а значит, случилось во сне, но сон этот пришел сюда из грядущего. Кто-то проник в сон человека твоего рода, плывущего далеко впереди тебя рекой времени, и теперь явил его сон тебе.

— Как же ты можешь знать, мой сон или не мой? — спросил Зорко, даже не стараясь узнать, как мог Некрас распознать грядущее, настоящее и прошлое, отделить сон от яви.

— Я слышу звуки другого, — пояснил заклинатель. — Если этот другой — человек, а не дух, то он великий кудесник. А то, что это сон, понятно и без всяких кудес: разве мог бы даже и дух рассказать тебе все, что чувствует другой, наблюдай он это лишь со стороны? Только во сне можно заглянуть внутрь другого.

— Выходит… Постой, Некрас, — опомнился тут Зорко. — Если ты не можешь следить помыслы, как же ты узнал о том, что я видел сейчас в обереге?

— О том и речь, — отозвался Некрас. — Звучат не твои помыслы. Звучит то, что ты видишь в обереге!

— Чего же ты от меня хочешь? — озадачился Зорко.

— Мы многие годы охотимся за звуками древности, но никогда не могли достичь таких корней времен, что достигает твой оберег, — ответил Некрас. — Если ты сумеешь увидеть в нем то, чего не достигли мы, я сумею услышать это. Услышав же, мы откроем многое, что скрывается от нас в вещах и мыслях.

— Я не вижу того, что говорило бы о прошлом веннов, — покачал головой Зорко. — Только то, что было или могло произойти некогда с вельхами. И ты не сможешь всегда сопровождать меня, потому что сейчас моя дорога идет через эту войну. И добыча, на которую я веду охоту, наблюдая за ней сквозь оберег, вовсе не схожа с той, какую ищешь ты.

— Все времена растут из одного корня, — сказал тогда заклинатель звуков. — И время вельхов, и время веннов. Но ты прав, и я не могу следовать за тобой сквозь войну. Меч и лук повинуются мне куда хуже, чем звуки. Впрочем, я могу остановить и даже обратить вспять целый отряд, если буду знать достаточно о звуках воинов степи. На кого же ты охотишься?

— Воины степи — это только люди, просто убивая их, ты не остановишь и не убьешь силу, что направляет поход, потому что она у их воеводы и предводителя — Гурцата. За ним я веду охоту. И буду вести ее до конца. Черное марево скрывает его, и пока я могу лишь очертить границы этой пелены. Но я записал немного о том, что мне довелось увидеть. И я могу передать эти записи тебе. Правда, они сделаны по-аррантски.

— Если даже они пролежат в ларе десять лет, время не успеет уйти далеко от того места, где оно находится теперь, по сравнению с той далью, что отделяет его от начала, — заметил Некрас. — Если ты сможешь увидеть черное облако, укрывшее Гурцата, я смогу услышать его.

— Слушай.

Зорко опять посмотрел в оберег, и привычная уже картина возникла перед ним тотчас. Это было облако мрака, плывущее и катящееся по непонятной земле с черной травой. Вдали, на расстоянии, которое трудно было оценить из-за темноты, дыбились хребты курганов. На их вершинах мерцали в разрывах темноты холодные огни. Там, где был Гурцат, всегда стояла ночь, и только чьи-то силуэты — еще более черные, чем трава и курганы, — иногда чудились в этой огромной безвременной ночи. Зорко думалось, что более всего они походили на лошадей степи, бывших в этом видении почему-то сплошь вороными. Лошади ели черную траву или просто лежали в ней и оттого еще сильнее наливались чернотой. А облако катилось мимо них, будто великанский ком перекати-поля…

— Вот и все, что я могу тебе показать, — сказал Зорко. — Иногда я вижу границу этой ночи, и она всегда уходит в сумерки, простершиеся над степными шатрами. Шатров много, и они стоят кольцами вокруг одного, богатого и главного. Оттуда слышны крики и звон оружия. Другой край ночи обрывается прямо в яркий день, и в нем нет ничего, кроме жестких ковылей, солнца и огромного синего неба. Что лежит между ночью и днем и между ночью и сумерками, мне не удалось увидеть ни разу.