Эксперт Эксперт - Эксперт № 05 (2013)

• Название: Эксперт № 05 (2013)
• Автор: Эксперт Эксперт
• Жанр: Публицистика

---

Впрочем, когда поутихли страсти, стало понятно, что встряска пойдет институтам на пользу. Вынужденный пересмотр структуры и направлений деятельности, которые оставались неизменными с советских времен, позволит избавиться от балласта и «мертвых душ». В Институте искусствознания, активнее других вступившегося за сохранение гуманитарной науки, назначен новый директор. Руководивший институтом с 2007 года Дмитрий Трубочкин с административной работы вернется к научным исследованиям (он работает над книгами о современном театре). С 1 февраля его сменила Наталия Сиповская , доктор искусствознания, ведущий научный сотрудник отдела русского изобразительного искусства и архитектуры. «Эксперт» поговорил с Наталией Сиповской о будущем института.

— В каком состоянии сейчас находится институт?

— Сегодняшнее состояние института целиком отвечает состоянию нашей гуманитарной науки в целом. Во-первых, она жива и сохраняет традиции. А во-вторых, она довольно долгое время, лет двадцать, находилась в забвении. И хотя научный процесс остановить трудно, даже не платя сотрудникам зарплату — научная дисциплина учит в том числе стойко переносить неприятности, — за эти двадцать лет существенно пошатнулась взаимосвязь фундаментальной науки с современной культурной политикой и практикой. А это всегда составляло сильную сторону деятельности нашего института и гуманитарной специальности в целом. Для нас эта связь сейчас зиждется в основном на активной практической работе наших сотрудников. Какое из знаковых событий культурной жизни ни возьмите, везде столкнетесь с сотрудниками нашего института — выставка ли Николая Ге в Третьяковской галерее, Премия Кандинского, законодательные инициативы в сфере охраны памятников, реальное спасение какого-либо объекта, авторитетные курсы в вузах и так далее. А вот сам институт как государственное учреждение в этом процессе слабо проявлен. Показательно, что в последний раз министерство запрашивало у нас справку о состоянии современного изобразительного искусства, если мне не изменяет память, в 2003 году. Потом появились другие советчики, более активные и медийные, но не объективные уже в силу того, что сами являются заинтересованными участниками процесса, который должны беспристрастно анализировать.

— Расскажите, пожалуйста, о ключевых проектах института.

— Приведу примеры из разных областей искусства, хотя это лишь вершина айсберга. Во-первых, у нас уже года четыре как подготовлен к изданию полный сборник партитур опер Мусоргского. Притом что последнее издание, по которому у нас исполняются оперы, вышло в Германии и все исполнители по всей России платят за копирайт немецкому издателю. Это к вопросу о прямой экономической пользе нашей работы.

Второй пример — наш «Свод памятников архитектуры и монументального искусства», подробнейшим образом выявляющий, изучающий и описывающий сохранившиеся объекты во всех регионах России. Два года назад «Свод» лишился статуса федеральной целевой программы, и это серьезное упущение, этого не должно быть. Наш «Свод» — это основа практической работы и самого министерства, и других институтов, разрабатывающих стратегии сохранения памятников и их возможное использование — с точки зрения туризма, развития региона и так далее. В идеале этот проект должен бы стать не только книгой, но и порталом, чтобы его можно было максимально широко использовать.

Третий проект — «История русского искусства» в двадцати двух томах. По нему было много претензий у министерства — «научный долгострой». Но именно проблемная ситуация позволила выявить, что это не вина наша, а беда — просто мы были лишены минимальной поддержки в поиске денег на печать. Уже в конце года министерство выделило деньги на издание очередного (третьего. — « Эксперт» ) тома, еще два — в стадии верстки. Издание абсолютно новаторское, и не только потому, что впервые в истории отечественного искусствознания оно объединяет под одной обложкой кроме живописи, скульптуры, архитектуры и декоративно-прикладного искусства еще и музыку, театр, костюм и прочее, предлагая взглянуть на ту или иную эпоху как на целостный феномен. Главное — это представление русской культуры как части мирового художественного пространства. Это наша принципиальная установка. По отношению к большинству эпох отечественного искусства такого переосмысления не происходило. До сих пор, когда вещи из русских музеев попадают на зарубежные выставки, западных кураторов интересует только их тематика, социальная направленность русского искусства, что на самом деле не всегда составляет его суть. Но советская наука об искусстве сама рекомендовала изучать национальное наследие именно в таком ракурсе, особенно в отношении девятнадцатого века. Так что теперь мы получаем назад камни, некогда разбросанные. Однако на тех же передвижников можно посмотреть и как на первое в России негосударственное коммерческое партнерство с культуртрегерскими задачами. И проблемы, которые Крамской сотоварищи обсуждали в своей переписке, отнюдь не сводились к тяжелым судьбам русского народа. В основном они обсуждали художественные проблемы — как и их коллеги во всем мире. Вся Европа в то время переживала кризис академической картины. Только кто-то ушел в формальный поиск, как импрессионисты, а другие школы вроде русской сделали акцент на переосмыслении сюжетной составляющей. Ведь «Бунт четырнадцати» и скандал вокруг «Завтрака на траве» Эдуарда Мане, выставленного в Салоне отверженных, — это один и тот же 1863 год. Это грани одного процесса. Или, допустим, история white cube — белого куба, в котором было принято в конце минувшего века экспонировать актуальное искусство. В России зачинателем этой традиции был не кто иной, как Айвазовский, который устраивал феерические сеансы написания картин в пустой выбеленной мастерской в присутствии восторженных зрителей. Чем не перформанс?

— Возвращаясь к конфликту… О чем вам удалось договориться с министерством?

— Нам не пришлось особо договариваться, поскольку цели у нас в общем-то одни. Новому министру интересно и важно использовать ресурсы института. Необходимо продолжать работу над «Сводом памятников». Серьезную поддержку получил проект «История русского искусства», поскольку министра тоже остро занимает вопрос, почему русская история и искусство изучаются у нас отдельно от западной цивилизации. «Почему никто из школьников не может назвать русских героев, живших во времена мушкетеров Дюма?» — я не случайно вспомнила одну из часто цитируемых фраз министра, поскольку наш проект в том числе и про это. Показательно, что одна из самых продуктивных идей (правда, очень сложных в исполнении) родилась одновременно у руководства министерства и среди нашего профессионального сообщества. Суть ее в том, чтобы наделить интеллектуальный ресурс нашего института (не «ученые головы», а научные наработки) статусом нематериального актива — как любой креатив в коммерческих компаниях, чтобы он приносил не только общекультурную, но и экономическую пользу, если не самому институту, то государству. Чтобы не было путаницы: фундаментальная наука во всем мире является убыточной областью, и попытки извлечь из нее прямую прибыль никогда ни к чему хорошему не приводили. Но это совсем не значит, что экономическая составляющая должна быть совсем исключена. Просто это не задача науки и ученых, а задача людей совсем других специальностей — правоведов, экономистов. И конечно, задача администрации научных учреждений. Например, на основе той же «Истории русского искусства», когда она будет издана, многим захочется сделать дайджесты, учебники для самых разных, в том числе частных, вузов. Есть к ней интерес и со стороны зарубежных коллег. Поэтому должен быть создан инструмент, позволяющий регулировать отношения в этом вопросе.

Другими словами, министерство ждет от нас интересных инициатив и активной деятельности, принципиально отличной от доминировавшей в последнее пятилетие охранительной политики.

— То есть « стать ближе к народу»?

— Не совсем так. Я принципиально исключаю путь популяризаторства и упрощений. В реализации собственных проектов я всегда руководствовалась правилом: красивый текст и красивые мысли достойны красивого оформления. Теперь мне предстоит постараться применить это правило к работе нашего института в целом. Наши исследования не должны лежать мертвым грузом, не находя издателя. А события должны быть резонансными, они вполне этого заслуживают. Еще один важный вектор развития института — международное сотрудничество. Наш институт единственный из российских стал членом Международной ассоциации научно-исследовательских институтов в области истории искусств (RIHA).