Дэниэл Абрахам - Путь Дракона

• Название: Путь Дракона
• Автор: Дэниэл Абрахам
• Жанр: Фэнтези

Лето — пора войны для Вольных Городов.

Капитан Маркус Вестер стремится выбраться из Ванаи до того, как начнутся сражения. Его лучшие дни давно позади, и работа простым охранником каравана выглядит предпочтительней службы в войске какого-то местного князька. Даже на маленькой войне можно расстаться с жизнью. Но капитану нужны люди, которыми он будет руководить, а солдаты Вестера были арестованы и зачислены в ряды армии правителя Ванаи.

Перед Ситрин Бел Саркур стоит задача — вывести из зоны военных действий «сокровища нации». Воспитанная Банком Медеана сирота остается последней надеждой владельцев банка на то, что их активы не попадут в руки захватчиков. Но Ситрин всего лишь маленькая девочка, которая ничего не знает о караванах, войне и опасностях. Все ее знания касаются денег и банковского дела, но хватит ли этого, чтобы пережить следующие месяцы?

Жедер Паллиако, наследник виконта Ривенхалма, больше интересуется философией, чем военным делом. Но это слабая отговорка для солдата и тем более для пешки в военных и политических играх. Но он даже представить себе не может, в кого превратится в конце своей первой военной кампании, в героя или злодея. Маленькие люди добиваются великих свершений, но Жедера вряд ли можно назвать маленьким…

Катящиеся камушки могут вызвать оползень. Небольшая летняя дуэль между аристократами стремительно превращается в нечто опасное для всего королевства. Темные силы старательно раздувают огни, способные охватить целый регион, заставив его ступить на путь дракона — путь войны…

---

Ситрин кивнула и взяла немного холодных бобов.

— Сандр, — сказал охранник. — Это я. меня зовут Сандр.

— Таг, — ответила Ситрин, надеясь, что бормотание с полным ртом, звучит в ее устах по-мужски.

— Приятно познакомится, Таг, — продолжил Сандр. Он потянулся в темноту и достал бурдюк. — Выпьешь?

Ситрин пожала плечами так, как мог бы сделать извозчик в ее представлении, Сандр усмехнулся выдернул пробку Ситрин пила вино храме и на фестивалях, но всегда с водой, и никогда в больших количествах. Жидкость же, которая лилась теперь в ее рот, была совсем другой. Она жгла ее нежные губы и язык, скользила по ее горлу горла, и оставила чувство, как будто Ситрин очистилась. Тепло, которые разлилось в ее груди, походило на прилив крови.

— Хорошее, да? — спросил Сандр — Я позаимствовал его у мастера Кита. Он не заметит.

Ситрин сделала еще один глоток и неохотно возвратила бурдюк. Сандр пил пока начальник каравана не закончил читать и полдюжины голосов не повысились в заключительном ритуале. Луна казалась мягкой, туман рассеивал ее свет. К ее удивлению, вино убило ощущение комка в ее желудке. Не совсем, но достаточно, чтобы она почувствовала. Тепло, помимо желудка, теперь было и в животе. Она задалась вопросом, сколько нужно выпить, чтобы такое же ощущение распространилось на плечи и шею

Она не будет дурой и не напьется. Кто-то выкрикнул имя Сандра и он поднялся на ноги. Он не забрал бурдюк.

— Я здесь, сэр, — ответил Сандр и поел к огню. Вестер и его Тралгу собирали своих солдат. Ситрин посмотрела в серую дрожащую темноту, в сторону огня, осторожно подтащила бурдюк и спрятала его в куртку.

Она пошла обратно к своей повозке, при этом избегая остальных. Кто-то пел, и другой голос подхватил песню. Закричала ночная птица. Ситрин взобралась наверх. Шерстяная ткань промокла от росы, маленькие капельки блестели в лунном свете. Она подумала не опустить ли брезент, но было темно, и ей не особенно этого хотелось. Вместо этого она уютно устроилась среди тюков, достала из куртки бурдюк и сделала еще глоток. Всего один и небольшой.

Ей следует быть осторожней.

барон Доусон Каллиам

В последний миг дуга, которую вычерчивал меч, прервалась, и клинок устремился к его лицу. Если бы Доусон был также молод, как его противник, эта хитрость бы сработала, заставила его уклониться, повернуться и открыться. Однако годы поединков наградили его изрядным опытом. Он сместил свой клинок на дюйм в сторону и отразил неожиданный удар, когда тот был на волосок от цели.

Противник Доусона в этом небольшом сражении — а также во многом другом — Фелдин Маас, барон Эббинбоу, сплюнул на землю и ухмыльнулся.

Изначально оскорбление было пустяковым. Хотя поместье Доусона больше, три дня назад Маас потребовал, чтобы ему подали еду за королевским столом прежде Доусона на том основании, что Маас носит титул Хранителя Южного Предела. Доусон объяснил ошибку Мааса. Тогда тот сделал из своей уступки оскорбление. Они едва не подрались тогда в зале. Спор должно было разрешить теперь, следуя старой традиции.

Площадка для поединков была сухой и пыльной, достаточно длинной для конного поединка на копьях и достаточно узкой для сражения на коротких мечах в кожаной броне, как сейчас. По одну сторону от площадки высились стены и башни Королевского Шпиля. По другую Раздел, глубиной в тысячу футов, что разбивал город надвое и в честь которого получил свое имя Расколотый Престол.

Они разошлись и снова начали медленно обходить друг друга по кругу. Правая рука Доусона горела от напряжения и усталости, но кончик его меча не шелохнулся. Он гордился, что спустя тридцать лет сражений был все так же силен, как в день своего первого поединка чести. Его молодой противник держал клинок менее твердо, а приемы Маас проводил заметно небрежнее. Но это была лишь видимость, Доусон знал, что верить нельзя.

Кожаные подошвы их обуви шаркали по земле. Фелдин сделал выпад. Доусон парировал, нанес ответный удар, и теперь Фелдину пришлось отступить. Ухмылка его была уже не такой уверенной, но Доусон не стал отвлекаться, чтобы позлорадствовать. Потом, когда у ублюдка появится шрам от меча Каллиама. Фелдин Маас нанес низкий, тяжелый удар, быстрым движением запястья крутнув меч. Доусон отразил его, сделал вид, что собирается ударить справа, и атаковал слева. Прием был проведен превосходно, но противник уже ушел в сторону. Они оба были слишком опытны в поединках, чтобы поддаться на старые уловки.

Требовалось что-то неожиданное.

В настоящем бою выпад Доусона был бы самоубийственным. Он открывал его, заставлял потерять равновесие и далеко вытянуться. Удар был безыскусный, и именно потому он сработал, как Доусон того и хотел. Фелдин отпрыгнул, но слишком медленно. Через меч Доусону передалось сопротивление металла, разрезающего кожу.

— Кровь! — объявил он.

Доусон увидел, как удивление на лице Фелдина в мгновение ока сменилось яростью, ярость превратилась в расчет, а расчет в свою очередь скрылся за спокойной, ироничной маской. Значит, он целый миг колебался, не нанести ли ответный удар — удар, который не удалось бы парировать. Доусон понял: молодой Фелдин почти поддался искушению убить его, забыв про честь, свидетелей и закон. И от того победа была еще слаще. Фелдин отступил назад, прикоснулся к ребрам и поднял вверх окровавленные пальцы. Врачи подбежали, чтобы оценить серьезность раны. Доусон вложил меч в ножны.

— Хорошо разыграно, старик, — сказал Фелдин, пока с него снимали рубашку. — Воспользовались моей честью, как щитом? Сочту за комплимент. Вы поставили свою жизнь на мое благородство.

— Скорее на ваш страх перед нарушением правил.

Глаза Фелдина опасно сверкнули.

— Тише, мы только что закончили одну дуэль, — вмешался старший врач, — Не будем затевать новую.

Доусон отсалютовал ему кинжалом. Фелдин оттолкнул слуг и вытащил свой кинжал. Кровь текла по его боку. Хороший признак. Значит, этот новый шрам будет глубоким. Доусон убрал кинжал в ножны, повернулся и покинул площадку для поединков, не посрамив чести.

Кэмнипол. Разделенный город, город Расколотого Престола.

Со времен драконов здесь был оплот власти первокровных. Потом мрачные, опаленные великой войной века низвели бывших правителей мира и освободили порабощенные расы. Тогда Кэмнипол стал маяком надежды. Черно-золотой, гордо раскинувшийся на холме город звал разбросанных по свету первокровных домой. Богатства возникали и исчезали, а город стоял, вечный, расколотый надвое Разделом, поддерживаемый мощью Королевского Шпиля, теперь служившего домом королю Симеону и юному принцу Астеру.

Серебряный мост через Раздел соединял Королевский Шпиль и квартал знати, возвышавшийся на западной стороне. Древние камни покоились на опорах из драконьего нефрита всего в руку толщиной, извечных, как солнце или море. Доусон ехал в небольшом конном экипаже — ему не нравилось последнее веяние моды, когда повозку тянули рабы. Колеса грохотали, и стаи голубей взмывали в воздух под мостом. Он высунулся из окна и посмотрел вниз, на обломки и камни, образующие стены Раздела. Говорили, что самые нижние из старых зданий, там, в огромной куче у основания каньона, были древнее, чем сами драконы. Кэмнипол, вечный город. Его город и сердце его народа и расы. Ничто он не любил так сильно, кроме, пожалуй, своей семьи.

Затем они съехали с моста через пропасть, и возница свернул на неширокую площадь, принадлежащую Доусону. Перед ним предстал его особняк, который радовал глаза простотой и совершенством линий, в отличие от крикливой филиграни, которой украшали свои дома выскочки вроде Фелдина Мааса или Алана Клина, или Куртина Иссандриана. Прекрасным и строгим — таким был его дом, через пустоту выходящий фасадом на Королевский Шпиль и широкую равнину за ним, самый благородный дом в городе, уступающий только поместью лорда Банниена Эстинфордского.

Слуги опустили подножку, и Доусон, как всегда, отмахнулся от предложенных рук. Предложить руку было их долгом, а его достоинство не позволяло ее принять. Важен был сам ритуал. Раб-привратник, старый тралгу со светло-коричневой кожей и серебристой шерстью на кончиках ушей, стоял у входа. Серебряной цепью он был прикован к колонне из черного мрамора.

— Добро пожаловать домой, мой господин, — сказал раб. — Пришло письмо от вашего сына.

— Которого?

— Джорея, мой господин.

Доусон почувствовал, как что-то сжалось внутри него. Будь письмо от любого другого из его детей, он с нескрываемым удовольствием прочел бы его, но оно было от Джорея, а значит рассказывало о ненавистной Ванайской кампании. Встревоженный, он требовательно протянул руку. Раб-привратник повернул голову к двери.

— Госпожа взяла его, мой господин.

Темные гобелены и яркий хрусталь украшал особняк внутри. Собаки, привязанные у лестницы, радостно повизгивали — пять волкодавов с блестящей серой шерстью и молочно-белыми зубами. Доусон почесал их за ухом, похлопал по бокам и направился на застекленную террасу, где его ждала жена.