Генри Мортон - Лондон. Прогулки по столице мира

• Название: Лондон. Прогулки по столице мира
• Автор: Генри Мортон
• Издательство: Эксмо; Мидгард
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-30746-3

О Лондоне написано множество книг, каждая из которых открывает читателям свой собственный Лондон. Среди всех, кто писал об этом городе, Генри В. Мортон — едва ли не самый обстоятельный и, вне сомнения, самый поэтичный автор. По выражению британского обозревателя К. Филдса, «в кем сочетались зоркость журналиста, восторженность поэта и горячая любовь к своей стране, ее прошлому и настоящему». «Лондон» Мортона — книга, от которой невозможно оторваться, пока не дочитаешь до конца.

---

Далее вдоль северной стены нашлось два гроба, сильно сплющенных и деформированных из-за веса четырех или пяти гробов меньшего размера, наваленных сверху. Согласно свидетельствам Крулла верхний принадлежал Марии, королеве Шотландской, нижний — Арабелле Стюарт. Но последующее, более позднее исследование привело к опровержению этого заключения и даже к обратному мнению. Ни на том, ни на другом гробе не смогли найти именных табличек. Но верхний был сильнее разбит, так что кости и череп, откатившийся в сторону, были отчетливо видны, что подтвердило мнение Крулла по поводу местонахождения Арабеллы Стюарт. Нижний гроб выпачкан смолой и сильно прижат сверху, но свинец не прогнулся. Он выглядел более прочным и следовал очертаниям тела, что полностью соответствовало традициям эпохи Марии Стюарт.

Вокруг останков Марии, королевы Шотландской, скопились свидетельства семейных трагедий династии Стюартов. Обнаружили десять младенцев Якова II и Марии Моденской («инфант умирал за инфантом, если бы они все выжили, вопрос сохранения рода не стоял бы») и восемнадцать крошечных гробиков с детьми королевы Анны, «которой единственной потребовался такой гроб, в коий поместился бы ребенок». Прежде чем покинуть склеп, исследователи навели порядок и поместили «маленьких беспризорников и бездомных членов королевской семьи» в расчищенное пространство у ступеней.

Затем тщетно искали Якова I в гробнице Елизаветы, где великая королева и ее единокровная сестра Мария одиноко лежат в темноте. Вскрыли могилу молодого Эдуарда VI и, в качестве последней попытки, центральный склеп основателя капеллы, Генриха VII, где вместо двух гробов, которые предполагали найти, увидели три, стоящие рядом. В третьем гробу и обнаружился Яков I. Каким образом первый из Стюартов оказался рядом с первым Тюдором, хотя их разделили сто шестнадцать лет, — навсегда останется неизвестным.

Отлично вписываясь в окружающее пространство, центральная часть апсиды капеллы, которая изначально предназначалась для чудотворных останков святого Генриха VI, так там и не появившихся, в наше время посвящена современному чуду — мемориалу Королевских ВВС с витражом «Битва за Британию».

Придел, пострадавший во время налетов, чтит память тысячи четырехсот девяноста семи пилотов и членов экипажей, погибших во время боев. «Список доблести» состоит из тысячи трехсот фамилий летчиков из Великобритании и колоний, сорока семи канадцев, сорока семи новозеландцев, двадцати четырех австралийцев, семнадцати южноафриканцев, тридцати пяти поляков, двадцати жителей Чехословакии, шести бельгийцев и одного американца. Отличительная черта этого уголка аббатства — уникальный витраж. На нем изображены небожители, встречающие души попавших в рай. Свет четырех прожекторов падает на командира эскадрильи, склонившегося перед младенцем Христом; офицера, преклонившего колени перед Богородицей, которая держит мертвое тело Христа; механика, преклонившего колени перед распятым Спасителем, и бортстрелка перед видением воскресения.

Остальное пространство великолепного витража занято Королевским знаменем Англии, эмблемой военно-воздушных сил Великобритании, флагами объединенных наций и отличительными знаками шестидесяти трех боевых эскадрилий ВВС Великобритании, принимавших участие в боях в небе над Англией.

Так капелла, созданная для короля, умершего почти пять веков назад, стала мемориалом героизму молодых летчиков, спасших Британию в наиболее тяжелый период ее истории.

7

Прогуливаясь по аббатству, нельзя не уделить внимание могилам великих людей со времен Чосера до наших дней. Я посетил «Уголок поэтов» — самое, пожалуй, популярное место в аббатстве — и навестил могилы, где государственные деятели, солдаты, изобретатели и исследователи похоронены в тесной близости друг к другу. Я побывал на общей могиле Томпиона, часовых дел мастера, и его партнера Джорджа Грэма, столь же великого производителя наручных и прочих часов. А упомянул я о них потому, что у меня в кармане в этот момент, как обычно, лежали чудесные золотые часы, показывающие абсолютно точное время, если только я не забываю их заводить каждые двадцать четыре часа, — часы, изготовленные Грэмом в 1735 году.

Я достал их из кармана и слушал, как они отсчитывают каждую ускользающую секунду над покоящимся в могиле прахом человека, который создал их такими точными и красивыми более двух веков назад. Судьба распорядилась так, что, пока рушились империи и исчезали целые поколения, небольшое устройство, состоящее из тоненьких колесиков и пружинок, сохранялось невредимым, и человек другой эпохи использовал его с той же самой целью, для которой оно изначально предназначалось, и по прошествии всего этого времени ему суждено было тикать над могилой своего создателя.

Продолжая двигаться вперед, я подумал о том, какой любопытный учебник о человеческом горе и эмоциях всей нации можно было бы создать, описывая памятники Вестминстерского аббатства. Вы задумывались когда-нибудь о том, что традиционно является причиной горя, и о том, насколько узка грань между пафосом и пошлостью? В прошлом горе было холодным, благородным и строгим: за покойного молились, будучи уверены в его воскресении. Идея проста и ясна. Традиция изображать умерших сохранялась веками, и в итоге их начали изображать сидящими. Это была энергичная, жизнелюбивая, материалистичная протестантская елизаветинская эпоха, когда к мертвым относились как к живым — странное отрицание неоспоримого факта.

Подобная поза на могильной плите на удивление нелепа. Все началось с того, что елизаветинских матрон, носивших гофрированные круглые воротники и широкие юбки, заставили застыть в невообразимых позах, опереться на один локоть и поддерживать рукой голову. Немного позже мы увидим современников елизаветинской эпохи в слегка облегченных положениях, будто они прилегли вздремнуть днем. Затем наступает период, когда ушедшие предстают перед нами коленопреклоненными — не статичные, онемевшие, как молящиеся Плантагенеты, но такие же естественные, как в жизни: муж смотрит на жену, ниже скульптуры их детей, мальчики с одной стороны, девочки — с другой.

Однако во времена Стюартов модой стал возврат к более ранней традиции. Теперь мертвых изображали лежащими на спине со сложенными в молитве руками, но незатейливость позы уравновешивалась пространством огромных храмов и гробниц эпохи Возрождения над ними. Дальнейшее же развитие погребальной архитектуры естественным образом приводит нас к несколько безрассудному и полному энтузиазма стилю георгианской эпохи.

В период Просвещения и рационализма скульптуры выдающихся людей ни в коем случае не демонстрировали утрату жизненной энергии. Если перед нами надгробие пэра королевства, он изображен при полном параде, произносящим речь или делающим шаг вперед со свитком, указом, книгой в руках. Но и этого недостаточно. В качестве телохранителей его должны сопровождать плачущая Британия или аллегорические девы с глазами, омраченными печалью, обнимающие пьедестал в горестном исступлении и даже, кажется, пытающиеся взобраться на эту пирамиду славы, чтобы стащить с нее усопшего и снова вернуть к жизни.

Ярким примером служит памятник Уильяму Питту. Этот государственный деятель предстает перед нами в позе, призванной выражать невозмутимость, чувство собственного достоинства и гармоническое равновесие, но из-за отдельных архитектурных особенностей (благодаря присутствию девы Британии, а также некоего духа Анархии) можно почувствовать нешуточную тревогу — ведь любое неосторожное движение с вашей стороны приведет к тому, что это удивительное сооружение опрокинется и разобьется о плиты пола.

Надгробные изображения XVIII века передают смятение человеческого разума, отринувшего Бога и идею воскресения, столкнувшегося с ужасом неизвестного и старающегося любым возможным способом закрыть на это глаза. Со временем памятники становятся все грандиознее, пока не достигают необъятности и монументальности, присущих мемориалу Джеймса Уатта, который уместнее выглядел бы на Паддингтонском вокзале, нежели в аббатстве.

Людям с практическим складом ума приходилось только удивляться, каким образом эта громадная композиция доставлена в аббатство — дверные проемы, очевидно, чересчур малы для подобных целей. Некоторые изобретательные личности даже предположили, что был вырыт специальный туннель, через который скульптуру втащили внутрь. Но я нашел в литературе гораздо более прозаичное объяснение: памятник разобрали на секции, поочередно перенесли и собрали внутри церкви, но он оказался настолько тяжелым, что перекрытия просели, и, как написал настоятель Стэнли, «возможно, знаменосец Азенкура и придворные Елизаветы и Якова восстали бы из своих могил в капелле Святого Павла, если бы им довелось увидеть этого чемпиона нового плебейского искусства, вторгшегося в аристократическое место упокоения». Все-таки есть что-то абсолютно стилистически верное в шумном и тяжеловесном прибытии того, кто усовершенствовал паровой двигатель!