Фридрих Ницше - Так говорил Заратустра

• Название: Так говорил Заратустра
• Автор: Фридрих Ницше
• Жанр: Философия
• Год: 1990

Ни один из родоначальников современной западной мысли не вызывал столько споров и кривотолков, как Фридрих Ницше (1844—1900). Сверхчеловек, Воля к власти, Переоценка ценностей (с легкой руки Ницше это выражение стало крылатой фразой), утверждение о том, что «Бог умер», концепция Вечного Возвращения — почти всё из идейного наследия философа неоднократно подвергалось самым разнообразным толкованиям и интерпретациям, зачастую искажающим самую суть его взглядов.

Мы надеемся, что знакомство с философской поэмой «Так говорил Заратустра» (последний раз в старом переводе книга издавалась в 1915 г.) позволит читателю объективно и беспристрастно оценить выдающееся произведение одного из самых оригинальных мыслителей, чей духовный опыт оказал влияние на формирование взглядов и творчество Л. Шестова, Б. Шоу, Т. Манна, Г. Гессе, А. Камю, Ж. П. Сартра и многих других деятелей культуры.

---

О, я нашел его, братья мои! Здесь, наверху, бьет этот родник! Все же есть жизнь, от которой не пьют уста нечистых!

Слишком бурно ты бьешь, источник радости! Часто опустошаешь ты кубок, стремясь наполнить его!

И приближаясь к тебе, я еще должен научиться скромности; слишком страстно стремится навстречу тебе сердце мое.

Сердце мое, в котором пылает лето — краткое, знойное, грустное, сверхблаженное: как тоскует лето-сердце мое по твоей прохладе!

Миновала робкая печаль весны моей! Миновала ярость снежных хлопьев в июне! И весь я — лето и летний полдень!

Лето в самом расцвете его, со студеными источниками и благостной тишиной: о, приходите, друзья мои, чтобы тишина стала еще блаженней!

Ибо это — наша высь и наша родина: слишком высоко жилище наше и недосягаемо для всех нечистых и жажды их.

Бросьте же, друзья, чистый взор свой в источник радости моей! Не помутится он от вашего взгляда! Он ответит вам улыбкой своей чистоты!

На древе будущего строим мы гнездо свое; орлы в своих клювах будут приносить нам, одиноким, пищу!

Поистине, не ту, которую вкушают нечистые! Они бы вообразили, что пожирают огонь, и обожгли бы морды свои!

Поистине, мы не уготовили здесь жилища для них! Ледяной пещерой показалось бы счастье наше для их тела и духа!

И как могучие ветры станем мы жить над ними, соседи орлам и снегу, соседи солнцу: так живут могучие ветры.

И подобно ветру буду и я некогда бушевать среди них и духом своим захватывать дыхание у духа их: так хочет мое будущее.

Поистине, Заратустра — могучий ветер для всех низин; и вот что советует он врагам своим и всем, кто плюется: «Берегитесь плевать против ветра!».

Так говорил Заратустра.

О тарантулах

Взгляни, вот яма тарантула! Не хочешь ли взглянуть на него? Вот сеть его: тронь, чтобы она задрожала.

А вот и сам он выползает: привет тебе, тарантул! На спине у тебя — черный треугольник, примета твоя: знаю я также то, что в душе у тебя.

Мщение в душе твоей — куда ужалишь ты, там вырастает черный струп; яд твой заставляет душу кружиться!

С такой притчей обращаюсь я к вам, вы, проповедники равенства, заставляющие души кружиться! Для меня вы — тарантулы и скрытые мстители!

Но хочу я ваше тайное сделать явным: потому и смеюсь я вам в лицо смехом возвышенных.

И потому разрываю я сеть вашу, чтобы ярость исторгла вас из ямы лжи и жажда мести обнаружилась за словами о справедливости.

Да будет человек избавлен от мести: вот мост, ведущий к высшей надежде, и радужное небо после долгого ненастья.

Но иного, конечно, хотят тарантулы. «Справедливость в том, чтобы весь мир наполнился бурями мщения нашего», — так говорят они между собой.

«Предадим мщению и поруганию всех, кто не равен нам», — так клянутся сердца тарантулов.

«Воля к равенству — вот что должно ныне стать именем добродетели; против всего, что обладает властью, поднимаем мы клич!»

Вы, проповедники равенства! Бессильное безумие тирана вопит в вас о «равенстве»: ваше сокровенное вожделение тирании драпируется в слова добродетели!

Безысходное тщеславие, тайная зависть, а быть может, еще и тщеславие, и зависть отцов ваших — все это прорывается в вас пламенем и безумием мести.

То, о чем умалчивал отец, начинает говорить в сыне; часто находил я в сыне тайну отца — неприкрашенной и нагой.

На вдохновенных похожи они: но их вдохновляет не голос сердца, а месть. И когда становятся они проницательными и сдержанными, то это не ум, а зависть делает их такими.

Зависть ведет их и на тропу мыслителей: и вот каков признак подобной зависти — они заходят всегда так далеко, что в конце концов приходится им в усталости засыпать на снегу.

В каждой жалобе их слышится месть, в каждой похвале таится оскорбление; и быть судьями кажется им блаженством.

Но я призываю вас, друзья мои: не доверяйте никому, в ком сильно стремление наказывать!

Это люди дурной породы: в лицах их видны палач и ищейка!

Не доверяйте и тем, кто много говорит о своей справедливости. Поистине, душам их недостает только меда.

И когда они называют себя «добрыми и праведными», не забывайте, что для того, чтобы сделаться фарисеями, им не хватает лишь одного — власти!

Друзья мои, я не хочу, чтобы путали меня с кем-то другим. Ибо есть такие, что проповедуют учение мое о жизни: и вместе с тем они — проповедники равенства и тарантулы.

Если и говорят в пользу жизни эти ядовитые пауки, засевшие в норах своих и отвернувшиеся от всего живого, то лишь для того, чтобы вредить этим.

Так хотят они навредить власть имущим: ибо у тех преобладает еще проповедь смерти.

Будь иначе, и тарантулы учили бы иначе: ведь именно они были некогда яростными клеветниками на жизнь и сжигателями еретиков.

Я не хочу, чтобы меня путали с этими проповедниками равенства. Ибо так гласит справедливость: «Люди не равны».

И они не должны быть равны! Чем была бы любовь моя к Сверхчеловеку, если бы говорил я иначе?

Тысячами мостов и тропинок пусть стремятся люди к будущему, и все сильнее должны произрастать меж ними вражда и неравенство: так внушает мне великая любовь моя.

Призрачные образы и символы пусть изобретут они во вражде своей, и величайшее сражение состоится тогда между ними.

Добро и зло, богатство и бедность, высокое и низкое, и все имена ценностей: все это станет оружием и будет воинственно утверждать, что жизнь должна превозмогать себя снова и снова!

Ввысь, выстраивая колонны и ступени, желает вознести себя жизнь; она жаждет смотреть в беспредельные дали, на священную красоту, — вот зачем ей нужна высота!

Но если жизни так нужна высота, то ей нужны и ступени, а также противоречие ступеней и восходящих по ним! Восходить хочет жизнь и, восходя, превозмогать себя.

Взгляните же, друзья мои! Здесь, рядом с ямой тарантула, — развалины древнего храма; взгляните на них просветленным оком!

Поистине, тот, кто утвердил мысль свою и в камне вознес ее ввысь, знал все тайны жизни, как величайший из мудрецов!

Этим ясным символом поучает он нас, что и в красоте есть борьба и неравенство, война за могущество и всемогущество.

Взгляните, как преломляются арки и своды, переходя друг в друга в божественном противостоянии, как вместе со светом и тенью устремляются они друг на друга, божественно стремительные.

Пусть же и мы, верные и прекрасные, будем врагами! Божественно устремимся мы друг против друга!

Увы! Вот и меня самого ужалил тарантул, старый мой враг! Право же, прекрасно и с божественной самоуверенностью ужалил он меня в палец!

«Должны быть и воздаяние, и справедливость, — так думает он, — ведь не задаром же петь ему гимны в честь вражды!»

Да, он отомстил за себя! И увы! Теперь душа моя закружится в вихре мести!

Но чтобы не кружиться мне, друзья, привяжите меня покрепче к этой колонне! Уж лучше я буду столпником, чем вихрем мщения!

Поистине, не вихрь и не смерч Заратустра; а если он и танцор, то никак не танцор тарантеллы![3]

Так говорил Заратустра.

О прославленных мудрецах

Все вы служили народу и народному суеверию, вы, прославленные мудрецы! — а не истине! Потому и воздавали вам почести.

Потому терпели и неверие ваше, что оно было уловкой и хитроумным путем к народу. Так господин дает волю рабам своим, да еще забавляется дерзостью их.

Но кто ненавистен народу, как волк собакам, так это — свободный дух, враг цепей, который никому не поклоняется и живет в лесах.

Вытравить такого из логовища — это всегда называлось у народа чувством справедливости; и теперь еще науськивают на него самых свирепых собак.

«Ибо истина там, где народ! Горе ищущим!» — так повелось у вас издавна.

Вы хотели оправдать народ свой в поклонении его: это называли вы «волей к истине», вы, прославленные мудрецы!

И всегда говорило сердце ваше: «Из народа вышел я, и оттуда снизошел на меня глас Божий».

Умные и, в то же время, упрямые, как ослы, всегда были вы заступниками народа.

И многие из властителей, желавшие ладить с толпой, впереди коней своих впрягали осленка — какого-нибудь прославленного мудреца.

А теперь я хочу, чтобы вы совсем, наконец, сбросили с себя львиную шкуру!

Пеструю шкуру хищного зверя и косматую гриву исследующего, ищущего и покоряющего!

Чтобы поверил я в «искренность» вашу, должны вы сначала сломить в себе волю к поклонению.

Искренним называю я того, кто удаляется в пустыню безбожия и разбивает там сердце свое, готовое поклоняться.

Среди желтых песков, палимый солнцем, украдкой посматривает он, сгорая от жажды, на обильные источниками оазисы, где все живое отдыхает в тени.