Ольга Кузьмина - Республика Святой Софии

• Название: Республика Святой Софии
• Автор: Ольга Кузьмина
• Издательство: Вече
• Жанр: Публицистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9533-2702-2

Господин Великий Новгород — всем известно это гордое имя города-государства. Но было у него еще одно название — Республика Святой Софии.

Итак, что представлял он собою: демократическую вечевую республику или «русский Ватикан», теократическое государство во главе с архиепископом? Это лишь один из неожиданных вопросов, возникающих сегодня. Есть и другие: на чем покоилось величие и богатство крупнейшего города Древней Руси? Почему Новгород называют столицей русских скоморохов и юродивых? Кем были средневековые новгородцы: хранителями древнего язычества или искренними православными христианами? Наконец, кем была для новгородцев Святая София Премудрость Божия — ипостасью Творца или сокрытой языческой богиней-берегиней города?

Ответы на эти вопросы открывают совершенно новые пласты отечественной истории.

---

При обосновании своих прав на землевладение церковники ссылались на 29-е правило «святых апостолов», согласно которому «церковное богатство» — это «нищих богатство». Служители церкви доказывали, что их имения существуют ради «сирот, старости и немощи и в недуг впавших», что казна церквей — это «нищих кормление, и странной чади прилежание, сиротам и убогим промышление, и вдовам пособие, девицам потребы, обидимым заступление, в напастех поможение, в пожаре и в потопе, и пленным освобождение и искупление, в глад прекормление, в худобе, умирающим покров на гробы и погребание, а церквам и монастырем пустым подъятие, живым прибежище, а мертвым память». Всякое покушение на богатство церкви рассматривалось как величайшее преступление, за которое нарушители «да будут прокляти в сии век и в будущий»[238].

Особое положение занимал в Новгороде Софийский собор. Это был центр Новгородской республики, сердце Новгорода. У храма Святой Софии порой собиралось вече, здесь избирались новгородские владыки. Библиотека Софийского собора к XIV в. стала богатейшей не только в Новгородской земле, но и во всей Руси, поскольку именно сюда после монгольского нашествия XIII в. стали стекаться книжные богатства[239]. В восточных угловых частях здания Софии были хранилища ценного имущества епископа, князя и новгородских бояр. Здесь могла хранить свои драгоценности только верхушка новгородского общества, близкая к архиепископу и тесно связанная с новгородским Советом господ. Софийский храм являлся одновременно и общественным центром города, и хранилищем общественных ценностей. Обязанность заботиться о главном храме республики возлагалась на архиепископа и соцких: «А дом святей Софии владыкам строити с сочьскыми…»[240]

В рукописном сборнике XVI в. из библиотеки Священного синода в заметке «О Великом Новгороде» особо выделяется храм Софии: «Большая церковь соборная Софей Святый Божия Премудрости, а служб в ней 7. Большой престол Софии Божия Премудрость, 2 — Рождество Богородицы, 3 — Иоан Богослов, 4 — Иоан Предтечи Рождество его, 5 — Стефан Первомученник, 6 — Стый Никола, 7 — три исповедникы»[241]. Список служб дает представление о религиозных приоритетах новгородских церковных иерархов.

В XV в. городские приходские церкви Новгорода были объединены в семь соборных участков во главе с соборными церквами. Согласно «Семисоборной росписи» новгородских церквей[242] в городе существовало семь соборных престолов, к которым были приписаны все остальные храмы[243]. В число соборов входили Софийский в Детинце, Михайловский на Прусской улице, Власьевский на Власьевской улице, Яковлевский на Яковлевой улице, Сорока Мучеников на Щерковой улице, Иоанно-Предтеченский на Опоках, Успенский Богородицкий на Козьей Бородке.

Соборный храм отличался от остальных церквей тем, что в нем велось ежедневное богослужение. Но для одного причта было не под силу исполнять каждодневную службу. Поэтому в соборном храме службы совершали священники церквей со всего соборного участка поочередно. Пример такого устройства находим в благословенной грамоте митрополита Филиппа 1471 г. Пскову на создание шестого собора: «А держат тую святую церковь соборную, святый Вход Божий в Иерусалим, те их священници сто и два, с пристоянием, честно, с святым пением и чтением, по тому же уставу, как у них держат божественая и священная правила в тех прежних пяти съборах святых церквей зборных, а поют по неделям»[244].

Поочередная служба являлась своеобразной формой распределения доходов между попами. Известно, что во Пскове при объединении в собор каждый из попов вносил паевой взнос — «вкупу». Видимо, впоследствии это «капиталовложение» окупалось доходами от церковных служб. На основе же вступительного взноса — «вкупы» — всех попов создавалась соборная казна. Вероятно, в Новгороде соборное устройство церквей основывалось на подобных принципах.

Неизвестно точно, когда сложилось семисоборное деление в Новгороде. В. Л. Янин считает, что дата организации соборного деления относится к периоду святительства Евфимия II[245]. А. Е. Мусин высказал мнение, что «эта церковная структура возникает… в середине XIV в., и помимо собственно города распространяет свою административно-судебную власть на всю территорию Новгородской земли»[246].

Дошедший до нас список новгородских церквей был составлен в 1466–1508 гг.[247], то есть этот источник определяет уже сложившуюся церковную систему Новгородской республики, а не процесс ее становления. Возможно, эта система уже сложилась к началу XV в. В летописи есть сообщение под 1417 г. о том, что архиепископ Семен совершает вокруг Новгорода крестный ход «с всею седмию соборов»[248].

Косвенное указание на существование семисоборного деления зафиксировано в летописном рассказе под 1386 г.: новгородцы «послаша к великому князю Дмитрию Ивановичю архимандрита Давыда и с ним 7 попов да 5 человек житиих, ис конца по человеку»[249].

Состав посольства, кроме всего прочего, свидетельствует о единстве новгородского черного и белого духовенства. Черное духовенство, то есть монахи, которые по идее должны были полностью «отойти от суетных дел мирских», в Новгороде активно участвовали в общественно-политической жизни республики. Печати пяти концов Новгорода в большинстве своем были печатями главных кончанских монастырей: у Славенского конца — Павлова монастыря, у Плотницкого — Антониева, у Неревского — Николы Белого, у Загородского — Николы на Поле. Только у Людина (Гончарского) конца была печать с изображением светского воина и надписью «печать Людина конца», хотя известно, что у этого конца также был свой кончанский монастырь — Благовещенский в Аркажах.

По мнению В. Л. Янина, «употребление монастырских печатей в качестве кончанских могло быть следствием откровенного совмещения кончанской администрации, боярской по своей природе, с администрацией кончанских монастырей. Подобно тому, как Совет господ, высший орган боярской республики, проводил свои заседания на Владычном дворе, боярская администрация концов перебралась в новую „кончанскую избу“, стенами которой были стены кончанских монастырей, а крышей — купол, увенчанный крестом, этим символом божественного происхождения и неприкосновенности государственной власти»[250].

Строились уличанские и кончанские монастыри на средства горожан: «Поставиша монастырь нов святого Николу конец Люгощи улице и Чюдинцеве на скуделници»[251]. В 1394 г. «поставиша церковь древяну святого Спаса конец Козмыдамьяны улице и монастырь устроишя»[252]. Случалось, что и состоятельные монахи на свои средства строили новый монастырь: «Другую поставиша церковь камену на Дубенке во имя святыя богородица Покров, стяжением раба божиа Олониа мнеха, нарицаемаго Сшкила; и бысть монастырь крестияном»[253].

Очень часто монастыри основывали бояре, к примеру, Юрий Онцифорович «постави церковь святую богородицю Усиление и манастырь устрой»[254]. Сохранилась духовная новгородской боярыни Марфы начала XV в. (№ 129), которая «поставила церковь храм святаго Николы в Корельском» и основала монастырь, который перед смертью «приказала» своему деверю.

Уже с начала XIII в. появляются известия, указывающие на захоронения в монастырях представителей новгородского боярства. Так, по сведениям Новгородских летописей, четко прослеживается связь посадничьих фамилий с определенными монастырями: за 20–40 лет в Юрьеве монастыре хоронят потомков семьи Мирошкиничей, в Аркаже — семьи Михалковичей, а в Хутынском — семьи Прокши Малышевича.

В ктиторских монастырях новгородские бояре хранили свое имущество. Так, в 1418 г. во время смуты в Новгороде «монастырь святого Николы на поле разграбища, ркуще: „зде житнице боярьскыи“»[255].

Существовали монашеские обители, основанные архиепископами. Сам процесс основания монастыря в городе был очень простым: «Того же лета владыка Давыд заложи церковь камену в Неревьском конци, на своем дворищи, во имя святого отца Николы…» На следующий год «священа бысть церкви каменая святого Николы в Неревьском конци, създанием архиепископа новгородчкого Давыда, и створи в ней вседеньную службу, и бысть прибежище всем крестианом, и чернци в нем»[256]. То есть владыка Давид на своем собственном подворье построил церковь и, объявив, что на этом подворье теперь монастырь, собрал в него монахов.

В византийской церкви к тому времени были известны три уклада монашеской жизни. Первой и наиболее ранней было анахоретство — совершенное одиночество. За ним последовало келлиотство или идиоритм, «особное жительство» («своежитие»), когда монахи в собственных кельях имели свое хозяйство. Третья форма — киновия — община, общежитие.

Подавляющее большинство монастырей в Новгородской земле устраивало свой обиход на основе своеобразной интерпретации византийской традиции: сохранив форму «особного жития», ее лишили аскетического содержания. Монахи жили отдельно, по своим кельям, имели содержание в зависимости от своего достатка. Удалившийся от дел новгородский боярин или богатый горожанин мог устроиться в монастыре с привычными удобствами, окружить себя многочисленной прислугой. Уставы таких монастырей в XIV в. не отличались строгостью. Основным их требованием было постоянное пребывание монаха на территории обители и посещение им общей молитвы в монастырской церкви. Такие монастыри были своеобразными «пансионатами для престарелых», в которые могли уйти состоятельные горожане.