Алексей Колентьев - Жизненное пространство. Радиоактивный ветер. Паутина вероятности

• Название: Жизненное пространство. Радиоактивный ветер. Паутина вероятности
• Автор: Алексей Колентьев
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-516-00021-8

Трилогия «Счастье для всех» в одном томе.

Антон Васильев - человек войны. Для него ситуация вечного боя, что для рыбы - вода. Он владеет всеми видами оружия. Он умело обходит хитроумные ловушки и сам расставляет их ничуть не хуже. Все тонкости диверсионно-разведывательной работы отлично известны ему по прошлым войнам. Он постоянно просчитывает ситуацию, взвешивает каждый шаг, внимателен к любой мелочи, какой бы безобидной она ни казалась. Только так и можно выжить между молотом и наковальней.

 Жизнь в Зоне - вечная война. Здесь идет нескончаемая бойня и торг за удивительные артефакты. Здесь все пронизано убийственной радиацией, здесь каждый второй мутант, а каждый первый хоть и человек, зато до зубов вооружен и смертельно опасен. Но только здесь, в Зоне, такой как Антон Васильев может ощутить биение жизни во всей ее полноте.

 Или ты будешь с хабаром, или тебя не будет. Или ты скажешь врагу, перед тем как его убить: "Ты хороший воин, мне было трудно и интересно биться с тобой". Или это будет произнесено над твоим бездыханным телом.

Содержание:

Жизненное пространство (роман)

Радиоактивный ветер (роман)

Паутина вероятности (роман)

---

— Очнулся, а я уж думала, не вытянем тебя. Как ты жив остался, не пойму. Грудину всю разворотило, пуля в миллиметре от сердца прошла. Крови потерял столько… Как мертвый был.

— Давно я здесь?

Собственный голос показался мне чужим, каждое слово наждаком проходило по горлу. Девушка подоткнула мою подушку и, усевшись на постель, принялась излагать.

— Папка тебя нашел, он приметил здоровенного кровохлеба неподалеку от того места. Пока добрался, зверюга ушла. Отец кинулся следом, да на тебя и наткнулся. Он говорил, ты раненый полз, а кровопивец тебя заприметил и погубить задумал. А папка зверюгу-то и спугнул. Тебе повезло: этот кровохлеб здоровенный был… Хотя крови в тебе уже не много было. Когда принесли тебя, я глянула и чуть не целый час ревела, уж больно синий ты был, как мертвый. Потом Остапенко позвали, доктор это из «Теремка». Отец и двое парней из охраны кровь тебе свою давали. Остапенко все ворчал, что зря добро переводим: рана-де нелечимая попалась, сделать ничего нельзя. Отец его заставил. Я за тобой уже третью неделю хожу.

— Выброс… Я попал под Выброс?

Даша усмехнулась, и только теперь я заметил, что она выглядит очень уставшей.

— Не-а. Тут этой напасти не бывает. Слышать о ней слышали, но сюда ни-ни. Ты с кем по пути так повздорил?

— Сектанты. Челове… черт его знает, кто это был. С людьми я бы справился, на худой конец просто оторвался бы, а эти… вроде как киборги из амеровского фильма. Почти весь боекомплект сжег, а их только чуть поцарапало. Я про такую защиту и оружие никогда не слышал. Кино «про фантастику», по-другому не скажешь!

Девушка задумалась, затем, подоткнув мне одеяло и поправив подушку, погасила ночник и собралась уходить.

— Потом все расскажешь, вредно тебе сейчас говорить и даже думать. Спи. Да и я тоже отдохну, а то сколько уже с тобой сижу.

— Да. Я понял. Не сейчас. Даша!

— Что?

— Я… говорил во сне?

— Нет. Зубами только скрипел, это было. А говорить — ничего не говорил. Спи давай…

…Так прошло еще дней пять. На четвертый я начал вставать. Пуля сектанта, как ни странно, не прошла навылет, а остановилась возле самого сердца. Местный доктор Олег Остапенко, бывший когда-то хирургом в гомельской областной больнице, просто разводил руками и говорил о чудесах бытия. Еще через два дня меня посетил Григорий Кацуба, начальник охраны «Теремка», который здесь принято называть «сельским клубом». Плотный, высокий дяденька, «лесной» натовский камуфляж, высокие берцы. Кепи практично заправлено под левый погон куртки. Добродушное, круглое лицо, щетка ухоженных светлых усов, постоянно находящихся в движении из-за улыбчивости хозяина. Все портили глаза: цепкий, колючий взгляд этих синих как море глаз просто прожигал собеседника до затылка. Настораживало и отсутствие у Кацубы оружия, просматривался только нож за голенищем. Насколько я понял, это была амеровская поделка: такие клинки ребята из тамошней ассоциации ветеранов войсковой разведки и сил специальных операций продают или дарят только своим. Лавку по изготовлению тоже держит бывший спецназовец. Такой нож нельзя просто купить: те, что на продажу, помечаются специальным клеймом на рукоятке, которое видно с любой стороны. Нож у Кацубы был боевой.

Сев рядом со мной на крылечке и пригубив квасу из поднесенной Дашей кружки, он начал беседу. Говорил с мягким акцентом жителя восточной Украины, умело избегая сложных и специальных терминов, стараясь пробудить в собеседнике желание говорить не таясь, открыто.

— Все понятно, Антон?.. — Кацуба вопросительно глянул на меня, как бы желая услышать отчество, хотя скорее всего анкета на меня у него была заготовлена заранее.

— Просто Антон.

— Ну тогда давай без чинов, товарищ старший прапорщик.

Ловко это он. По-заграничному, как в плохом кино. Вообще, дешевые эффекты — патологическая страсть всех, кто так или иначе связан с контрразведкой. Только мне такой оборот не страшен: в наш век абсолютной продажности нарыть анкету с такими подробностями мог и ленивый. К тому же я не скрывал, кто я и откуда. Видя, что подкат не удался, местный шериф чуть сбавил тон:

— Места у нас заповедные, тихие, и мне бы хотелось, чтоб так все и оставалось. Мы поняли друг друга?

— Четко и ясно. Выброс прошел, отдохну чуток у Богдана, если хозяин не прогонит, и вернусь откуда начал — на Кордон.

Кацуба усмехнулся и достал из левого нагрудного кармана портсигар с затейливой гравировкой. Вынул коричневую сигарету и, нажав на торец портсигара, добыл огня из встроенной зажигалки. Мне предлагать не стал, видимо, даже об этом выспросил дотошный особист у моих гостеприимных хозяев. В его бывшем месте службы сомневаться не приходилось. Ухватки этого контингента мне были знакомы с давних времен.

— Вот и славно, Антон. Славно… Что думаешь про тех, кто напал на тебя?

— То же, что и раньше: это какой-то эксперимент «кудесников» из «Обелиска». Ловят людишек, промывают мозги и садят на цепь. Оружие только странное.

И я рассказал особисту все, что знал, и про снайпера, и про группу бесславно погибших амеровских «наемников». Умолчал только о девчонке, спасенной мною с вертолета, о моем странном побратиме и не менее странном собеседнике, которого не берут пули. С помощью осторожных расспросов мне удалось выяснить у Лесника и его дочери, что ни моего ПДА, ни РД найдено при мне не было. А значит, и винтовка, и вся собранная информация остались в лесу и, скорее всего, пропали. Поэтому Одессита я не подставил. Если Кацуба любит ребусы, то зачем портить человеку удовольствие. Другое дело — сектанты: я столкнулся с ними у самой границы владений Лесника и почти в зоне ответственности гарнизона «Теремка». Особист и его компания должны были знать, что за чудеса творятся у них под боком. А это были именно чудеса: хоть Кацуба и не подавал вида, но мой рассказ его явно обеспокоил. Видимо, я сообщил нечто новое для него. Подробно выспросив меня про тайник и уточнив детали обоих стычек, странный охранник борделя для богатеев откланялся.

Счетчик снова пошел с нуля: я остался без багажа и к тому же не выполнил контракт. Когда рана заживет, нужно будет сходить на место последнего боя, поискать следы. ПДА и винтовку следовало найти. Без них я снова окажусь у первой, стартовой черты.

Рассуждая так, я не заметил, как углубился в лес, и крепкий дом Богдана скрылся за деревьями. Идти было уже не трудно, силы с каждым днем прибавлялись, а рана напоминала о себе только редкой тупой болью и нестерпимо зудела, заживая.

Вдруг сознание царапнул знакомый импульс. Охотник… мой побратим выжил. Чувство искренней радости, облегчение — вот далеко не полный список испытанных мною ощущений. Оглянувшись по сторонам, я заметил знакомую фигуру у дальней полоски зеленой травы. Там, где пролегла обозначенная столь естественным образом граница аномалии, стоял Охотник. Гигант прислонился к стволу кряжистого дуба, почти не различимый на общем фоне черного, серого и ржаво-красного. Если бы не мысленный импульс, я никогда б его не разглядел. Подойдя метров на пять, я приподнял правую руку с раскрытой ладонью:

— Здравствуй, брат. Ты снова выручил меня. Теперь водка будет за мной.

Сознание царапнул ответный импульс узнавания, теплоты:

— Не благодари. Хорошая охота. Много врагов. Сильных. Пища. — Кровохлеб рыкнул так, что от звука его голоса задрожала листва на деревьях. — Личные вещи. Координаты местности. Тридцать девятый найдет. Надежный схрон. Трофеи.

Так, значит… Получается, мой напарник утащил мои пожитки и ПДА куда-то в лес и спрятал. В ответ мне под ноги упал прямоугольник ПДА.

— Карта местности. Включи… покажу… трофеи.

Я ввел личный код и вызвал в высветившемся на прямоугольном экранчике основном меню примерную карту района. Едва команда успела пройти, как пискнул значок почтового сообщения: Одессит уже в третий раз запрашивал статус задания. Но я не торопился с ответом: лучше, если для всех я пока побуду в покойниках. Кровохлеб неслышно подошел и встал рядом. В руке он держал тонкий прутик, видимо, сломанный недавно. Дальнейшее было похоже на какой-то фокус: карта сама, как привязанная, пошла за прутиком, на дисплее отобразился точный маршрут до того места, где Охотник организовал схрон. Он все тщательно продумал: в той низинке была прорва колючего кустарника, и без особой нужды в такие дебри никто не полезет. ПДА мурлыкнул, сообщая, что маршрут и координаты занесены в его память. Бросив прутик, кровохлеб удовлетворенно кивнул и повернулся, чтобы уйти:

— Тридцать девятый хорошо дрался. Смотрел… помог… братья. Общая кровь, иначе — смерть. Теперь будешь лучше.

Было не совсем понятно, что имел ввиду Охотник. Я остановил его:

— Объясни.

— Тридцать девятый умирал. Дал свою кровь. Немного. Иначе — смерть. Мало крови — жизнь. Сила. Враги умрут. Тридцать девятый будет жить. Много охоты. Сейчас — ухожу. Люди идут.