Герман Романов - Спасти Отчизну! «Мировой пожар в крови»

• Название: Спасти Отчизну! «Мировой пожар в крови»
• Автор: Герман Романов
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-61883-5

НОВЫЙ военно-фантастический боевик от автора бестселлеров «Спасти Колчака!» и «Спасти Державу!», отменяющий трагедию Гражданской войны. Раз «попаданцы» из будущего не в силах предотвратить катастрофу 1917 года, следует хотя бы возместить ущерб. Хватит спасать Европу! Отныне и вовеки наш лозунг: СПАСАЙ ОТЧИЗНУ! И вот уже колчаковцы заключают перемирие с большевиками, не мешая Красной Армии нести знамя Мировой Революции на Запад. Даешь Варшаву! Даешь Берлин! Не будет никакого «Чуда на Висле»! Пилсудский зарублен под Краковом командиром 27-го кавполка Рокоссовским. В Варшаве заседает правительство Польской ССР во главе с Дзержинским. Германия встречает красных как освободителей от оков похабного Версальского мира. А тем временем белые наносят сокрушительные удары в Бессарабии и Закавказье, требуя от Антанты обещанные России после победы Босфор и Дарданеллы…

«Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!

Мировой пожар в крови — Господи, благослови!»

---

Время от времени юнкера пленяли таких «красногвардейцев» и у «защитников равенства и свободы» находили в карманах и мешках вещи, золотые и серебряные изделия. Особенно много было золотых перстней и колец, и не просто снятых с несчастных жертв — встречались окровавленные, вместе с пальцами (да-да, в документах это хорошо описывалось, чуть рвота не пробила), а также и серьги, тоже с тем, на чем они раньше крепились, и многое другое.

Красных вышвырнули за реку, члены ВРК, почти в полном составе, вместе с легендарным Лазо, прибывшим с отрядом Красной гвардии из Красноярска, оказались на «губе» в военном училище. Но всю пролитую юношескую кровь перечеркнули господа эсеры, вылезшие наружу, как только в городе смолкли выстрелы, и заключившие с большевиками «мир». Последние сами были изрядно удивлены, когда юнкера сами разоружились, выполняя условия заключенного соглашения, а потому назвали последних «политическими младенцами»…

— Жаль, не шлепнули. Эх… Весело погуляла сволота! — Арчегов скривил губы — прочитанные им строчки до сих пор стояли перед глазами и жгли душу. И он снова задумался, оглядывая раскинувшийся перед ним в летнем мареве рабочий город.

Уже к весне восемнадцатого года шахты полностью прекратили работу — уголь было невозможно продать по заявленным ценам, и шахтеры решили вообще прекратить добычу. Но пить-кушать нужно, а потому задолго до декретов Ленина они приступили к продразверстке соседних крестьянских селений, проще говоря, к грабежу. Чем и вызвали к себе вначале стойкое неприятие селян, а затем и массовое восстание с побиванием продотрядов. А тут еще чехословацкий мятеж начался…

— О чем задумались, Константин Иванович?

В открытой двери купе стоял глава МВД, сменивший на этом посту ушлого Яковлева, Виктор Николаевич Пепеляев — кряжистый сибирский мужичок с поблескивающими стеклами очков.

— Да об угле думаю. В прошлом месяце шахты впервые рентабельными стали. Доход наконец приносить стали.

— Это пока корейцы на них работают, Константин Иванович. Прибыль и появилась. А если через три года и на них ваш так называемый «соцпакет» определить, то убытки опять пойдут. И серьезные!

Арчегов усмехнулся — он раньше не предполагал, что на посту военного министра станет заниматься чисто гражданскими делами. Никогда не думал, а тут как в пословице получилось — потянешь за кончик ниточку и весь клубочек размотаешь. Даже не так — тронешь один камушек, лавина и понесется. Вот и получилось, что январь аукнулся летом.

Без каменного угля любая нормальная жизнь невозможна. Это работа железнодорожного транспорта, главной связующей артерии Сибири, а также немногочисленных электростанций, без которых уже само существование промышленного производства и городов просто немыслимо. Шахтеры при Колчаке ухитрялись работать один день из двенадцати в лучшем случае. И отнюдь не по политическим мотивам, вернее, не только по ним.

Пролетариат полностью разленился — лень, пьянство и прогулы стали обыденным явлением. Даже ижевцы, соль рабочего класса, как только некоторые из них обзавелись домами и собственными хозяйствами, тоже поддались этому явлению. Чуть-чуть, но тут важен сам факт. Поневоле вспомнишь и поймешь товарища Сталина с его драконовским рабочим законодательством тридцатых годов. Прогулы — бич любого промышленного производства, основанного на конвейере! А про выдаваемый похмельными брак и говорить не приходится.

Уголь был крайне необходим, но его держала в своих руках вольница, не желающая работать, насквозь ставшая криминальной. Черемхово являлось неофициальной столицей уголовного мира все эти два года, с восемнадцатого по двадцатый, именно маргиналы и преступники заправляли здесь.

И что делать прикажете? Долго и терпеливо лечить, тратя жизненно важные средства, или взрезать гнойник и выдавить?!

Арчегов избрал второй вариант и не только выдавил, но и прижег, фигурально выражаясь, раскаленным железом. Впрочем, министр Яковлев и Вологодский с Пепеляевым уже отнюдь не либеральничали с криминалом. Как говорится — допекло!

Тут выбор для них тоже был простым — или плодить аппарат, который будет ловить преступников, судить их и потом долго содержать и кормить по тюрьмам и каторгам, или решить проблему со всей беспощадностью. Благо в революционное время жизнь человеческая полностью обесценилась и породила известный цинизм — «на распыл», «отправить в Могилевскую губернию», «хлопнуть», «в штаб генерала Духонина», «разменять» и прочие словеса, что применялись в зависимости от политической или социальной окраски жертвы. И не просто решить проблему, но и свалить ее на военных, умыв таким образом руки.

«Чистенькими хотят быть! Они все в белом, а мы в дерьме». Однако мысли мыслями, а взгляд Арчегова продолжал оставаться спокойным и приветливым. Пепеляев не нравился — типичный интеллигент, с желанием все сделать с учетом разных мнений. Компромисс в таком случае не решает проблему, а только ее запутывает.

В прошлом году министр увлекся буквальным насаждением земских учреждений, видя в них опору правопорядка. Но в том же Забайкалье это вызвало сильнейшее недовольство крестьян и привело к восстанию — селянам не понравилось увеличение налогов. А новоявленные земцы с увлечением начали заниматься революционной агитацией и натуральной подрывной работой — подбивая на мятежи тех же недовольных крестьян.

Вот такие пироги с котятами — хотели как лучше, а получилось как всегда! В России все через одно место делается, потому что вначале головой хорошо подумать не хотят!

Хабаровск

— Это есть броненосец… Натюрлих! Нет, настоящий линейный корабль, только маленький!

Старшина первой статьи Генрих Щульц с нескрываемым восхищением разглядывал грозный монитор, на котором ему предстояло служить дальше. Такая судьба у военного моряка — не знаешь, на какой корабль переведут. Но сейчас немец был полностью доволен, разглядывая свое нынешнее место службы.

Всего за полгода он прошел через три океана и множество морей, причем дважды, туда и обратно. Побывал в родном фатерланде, в котором не был почти шесть лет. И с нескрываемым удовольствием через две недели покинул Германию — нищую, голодную, терзаемую безработицей, красными восстаниями и алчными соседями.

Нет, просто несказанно повезло, что в конце декабря прошлого года он принял предложение русского офицера, что вскоре стал генералом и военным министром, честно послужить Сибири. Эта далекая и заснеженная страна, казавшаяся раньше местом ссылки и каторги, теперь воспринималась совсем иначе, почти…

— Это есть мой фатерланд, — прошептал немец, охлопывая крепкими ладонями бушлат и стряхивая с него налипший мусор.

Вот уже три недели полсотни немцев и столько же русских матросов приводили в порядок монитор «Вьюга», порядком запущенный за годы революции. Им помогали рабочие затона, причем не халтурили — это русское слово Щульц хорошо усвоил, а потому не спускал с них глаз и проверял каждый выполненный «урок».

Корабль же его, на нем дальше служить!

— Колоссаль! — с восхищением произнес немец, продолжая разглядывать низкобортный монитор, неподвижно и грозно стоящий в пронзительно-синей амурской воде.

С «Капитаном Сакеном», на котором он прошел путь от Севастополя до Владивостока, этот корабль нельзя сравнивать, слишком разные они. Эсминец узкий, с высоким бортом, скорость вдвое больше — настоящий морской корабль, который выдержал несколько штормов. Да попади монитор в одну большую волну, не то что в шторм, под воду бы сразу ушел, как железный топор, без всплеска.

Но на реке штормов вовсе нет, и волна низкая, пологая. Лишь в устье Амура, где Щульц уже успел побывать, в непогоду с Татарского пролива хорошая волна шла, но и только. Так что утонуть на новом корабле ему никак не светило, а потому немец искренне радовался, что попал служить именно в Хабаровск.

Погибнуть от вражеского снаряда, осколка или пули на этом мониторе намного меньше возможностей, чем стоя за пушкой маленького ангарского ледокола или того же эсминца — на них на орудиях даже броневых щитов не установили.

Вначале монитор не понравился — похож на плоскодонную лоханку или баржу, на которой, будто по недоразумению, высятся четыре орудийные башни с длинными орудийными хоботами. Но вскоре выяснил, что борта прикрыты стальным поясом в четыре с половиной дюйма, такую же защиту имели и башни. Неуязвимый корабль, ни одно полевое орудие пробить такую толстую броню не могло даже в упор, а потому Щульц чуть ли не заплясал от радости.

— Мой «Фон дер Танн», — Генрих вспомнил германский линейный крейсер, который видел в Вильгельмсхафене, главной базе кайзеровского флота. На том башни располагались так же — в диаметральной плоскости носовая и ютовая, а средние располагались побортно в шахматном порядке. Правда, в башнях было по две пушки в одиннадцать дюймов, а на «Вьюге» всего одна, в шесть дюймов. Но линейный корабль раз в двадцать больше, чем монитор, — двадцать тысяч тонн водоизмещения против одной. Так ведь линкор даже в устье не загонишь, на мель разом сядет. А монитор спокойно по Амуру ходит, осадка чуть больше метра. Мощный и надежный корабль, настоящий властелин реки.