Герман Романов - Спасти Отчизну! «Мировой пожар в крови»

• Название: Спасти Отчизну! «Мировой пожар в крови»
• Автор: Герман Романов
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-61883-5

НОВЫЙ военно-фантастический боевик от автора бестселлеров «Спасти Колчака!» и «Спасти Державу!», отменяющий трагедию Гражданской войны. Раз «попаданцы» из будущего не в силах предотвратить катастрофу 1917 года, следует хотя бы возместить ущерб. Хватит спасать Европу! Отныне и вовеки наш лозунг: СПАСАЙ ОТЧИЗНУ! И вот уже колчаковцы заключают перемирие с большевиками, не мешая Красной Армии нести знамя Мировой Революции на Запад. Даешь Варшаву! Даешь Берлин! Не будет никакого «Чуда на Висле»! Пилсудский зарублен под Краковом командиром 27-го кавполка Рокоссовским. В Варшаве заседает правительство Польской ССР во главе с Дзержинским. Германия встречает красных как освободителей от оков похабного Версальского мира. А тем временем белые наносят сокрушительные удары в Бессарабии и Закавказье, требуя от Антанты обещанные России после победы Босфор и Дарданеллы…

«Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!

Мировой пожар в крови — Господи, благослови!»

---

Крыльцо поразило прямо в сердце. Гнилые доски исчезли, их заменили на свежие сосновые, желтые, притягивающие взгляд. И перильца обработала чья-то умелая рука, покрыв зеленой краской с желтой окантовкой столбиков. Щульца словно пришпорили — в два прыжка он оказался у двери, рывком отворив ее и машинально отметив, что кто-то подправил и смазал петли.

В ноздри ударил притягательный с детства запах горохового супа с поджаренными гренками, а глаза жадно смотрели на чистоту и скромное опрятное убранство — настоящий немецкий дом.

— Генрих, мой руки и иди скорее поцелуй свою маму и жену. Мы очень постарались за эти дни, пока ты был на службе.

Мать, в строгом платье с белым воротником, поднялась из-за стола, на котором стояло приданое сестры Гретхен — швейная машинка «Зингер», обложенная со всех сторон кусками темного сукна. От другого стола, с точно такой же машинкой (и тоже приданым), поднялась Эльза, с раскрасневшимся лицом и блестящими глазами.

Щульц, продолжая пребывать в изумлении от увиденного, разулся, поставив тяжелые флотские ботинки на специальную полочку, и аккуратно повесил бушлат на вешалку. Подошел к матери и поцеловал ее в щеку, затем приложился к приоткрытым губам жены.

— Довольно, Генрих! У вас еще вся ночь впереди. А нам нужно работать — мы получили большой заказ на пошив для моряков. Господин интендант очень любезен и отправил плотников, что помогли нам сделать мастерскую. Теперь мы одни живем в нашем доме, — мать обвела рукой выскобленное и очищенное их трудами помещение, на полу которого были даже настелены тканые русские половики.

— Теперь тебя ждет свой дом, а мы имеем работу. Так что мой руки, сын, и садись за стол — мы все проголодались, ожидая тебя. А потом работать — ты должен нам помогать, а то не управимся.

Щульц вздохнул — он мечтал уединиться после обеда с женой. Но тут же прогнал печаль из сердца, зная, что на любовь есть ночь, а за отдельную квартиру нужно работать и работать. Они ведь все прекрасно понимали, что ждет их в далекой Сибири…

Тыреть

— Мы три новых войска организовали. Не хмурься, сам посчитай — 15 тысяч иркутских казаков раньше, сейчас восемьдесят. Похожая картина и у енисейцев — 14 имелось, 70 стало. Да казаков Бийской линии в Алтайское войско влили, тех больше было, но и крестьян с алтайцами тоже. Половину новых войск инородцы составляют, у них и наделы больше, и скотоводы они изрядные, конными выходят. Крестьян много зачислили, чтоб чересполосицы не было, да батальоны сформировать нужно. Сам понимаешь — не сделай этого мы, то сами селяне нам бы такое устроили. Так что не зря римляне говорили — разделяй и властвуй. — Арчегов помрачнел, постучал пальцами по вагонному столику.

— Казаков из Каратуза и Бузуновской станицы выселяем с правобережья Енисея на левую сторону, ибо за малым их там не изничтожили вконец. На Бийской линии вообще вопрос ребром стоит — либо казаки, либо крестьяне. Мы сейчас верх взяли, не дали резне хода. Да и наши станичники на Лене и Илиме жалкое существование влачат — земли там у них практически нет, а у крестьян отобрать нельзя.

— Так их сюда, ваше высокопревосходительство, ты решил переселить в ближайшие полгода!

— А здесь где землю брать прикажешь? Ты с атаманского места судишь, а я с поста военного министра. Тебе своих только жалко, а мне всех. С кого армию комплектовать, если интересы казаков в ущерб селянам поставить? Потому-то пешие станичники на пятнадцати десятинах сядут, у них, как у бывших крестьян, столько есть. Если меньше, то землицу перераспределим, чтоб норму добрать. Вот так-то! На лошадь тратиться не нужно, и содержания она на льготе не требует. Да и в законе говорится токмо о конных казаках. Ну что скажешь, атаман?

— Надо же! Так ты, Константин Иванович, тогда это все удумал, еще в январе?! А я не сообразил…

— Так ты и яковлевскую удавку не заметил, чуть закон не приняли.

— Обмишулился, — признался Оглоблин и надолго задумался. Арчегов спокойно прихлебнул чая из стакана, с улыбкой смотря на атамана, которого явно мучила какая-то мысль.

— Выходит, Константин Иванович, что закон этот, особенно в той части поверстывания крестьян…

— Обман сплошной, — усмехнулся военный министр. — Морковку сладкую перед мордой осла вешают, так он тянется за ней и повозку тянет. Здесь то же самое, как ни цинично признаться. Давай откровенно — даже сами казаки, что полный пай имеют, едва половину земли используют. А другую половину пая тем же крестьянам в аренду сдают, чем сильное недовольство соседей вызывают. Вот эту самую землицу переселяемым казакам и отведут, а дополнительно леса отрежут. И не крути носом — у спасских казаков Иркутска ни одной десятины пашни нет, или тайгу рубят на дрова, или сено косят. И ничего, живут, не бедствуют. Прикажешь у крестьян пахотные земли отнять и им отвести?! Так сгинет землица, они ее пахать-то не будут. Или не прав я?! Что ж ты молчишь?

Оглоблин только закряхтел, покрутив головою — сказанное военным министром было чистой правдой. Городовые казаки, что из Иркутска или Нижнеудинска с Киренском, землю почти не пахали, предпочитая жить отхожими промыслами.

— То-то и оно. Ты, по своей казачьей сущности, стараешься все под себя подгрести, пусть не зная, как этим воспользоваться, и в ущерб другим. Так что тайгу, болотину и камни, то есть неудобную землю, казаки получат с лихвою. Это государству ничего не стоит, бумаги только переписать да фонд казенный на войсковой переделать. Кто на коне выходит, тем 30 десятин отведешь, другим вдвое меньше. Крестьяне твои, что в одночасье казаками стали, поворчат, конечно, но вскоре смирятся. Налоги с них уберут, надел хоть таким образом увеличат, пусть и формально, а снаряжение на службу пластуном в пять раз меньше, чем у конного. Вполне по карману. Так что не побегут новые станичники из войска, не волнуйся. А лет за двадцать вполне нормальными казаками станут.

— Через двадцать лет бабы казачат столько нарожают, что и 15 десятин удобной земли не будет на душу, как ее внутри станицы ни дели. Отвода, как мыслю, не дадут ведь.

— Да нету земли, с чего давать, атаман. Но хуже жить не будете, ибо к тому времени все казаки пешими служить будут.

— Ну, это ты зря! Шашка и конь себя завсегда покажут…

— А вот и не так, Прокопий Петрович. Сейчас да, спору нет. А почему, спрашивается? Да потому, что сплошного фронта никогда не становилось, маневренная война идет, причем и мы, и красные нехватку пулеметов и патронов испытывали просто жуткую. Ты что, в ту войну с германцами полк в лихие атаки постоянно водил, или тебя германцы своими пулеметами не приглаживали?

— На Кавказском фронте турок часто рубали. Крест свой за одну из таких атак получил, — с гордостью ответил Оглоблин и закряхтел, помрачнев лицом. — А вот с германцами конных дел, почитай, и не было. Или пятились, дырки закрывая, или за окопами в резерве стояли. На пулеметы сильно не пойдешь, выкашивали похлеще, чем литовка траву.

— И броней коня и всадника не прикроешь, ибо нет такой брони. И не будет. Зато бронеавтомобили пуль не боятся. Как ты думаешь, если мы в будущем казаков на таких железных коней посадим?

— Дело доброе, — после долгого молчания отозвался генерал Оглоблин и внимательно посмотрел на военного министра: — Вот только хватит ли таких «лошадок»? Да и учить механике придется, а где?

— Это все решаемо, Прокопий Петрович. Правительство организует. С моей давней подачи и его величество свои средства на это дело выделит, в казачьих станицах в следующем году создадим несколько опытных МТС.

— А это что за «зверь» такой чудный?

— Машинно-тракторные станции. В каждой будет по дюжине гусеничных тракторов для пахоты, комбайны и прочие сеялки с прицепами да грузовые автомобили. Вот ты как атаман и возьмешься за дело. В Северной Америке закупили технику, переговоры завершены. Так что уже к октябрю нужно для нее подготовить бараки добрые да жилье.

— В нашем войске эти МТС будут или где еще?

— Пока только на казачьих землях станции организуем, и только там, где пахотных земель много. От Урала до Приморья, по несколько МТС для каждого войска. Если опыт будет удачным, а он, я думаю, таковым и будет, то его распространим на старожильческие села.

— Добре, — осторожно промолвил Оглоблин.

— По приказу МТС возьмешь на собственный контроль и войсковой кошт. Ссуды беспроцентные. Учитывай — один трактор заменяет дюжину пароконных плугов, автомобиль груза перевозит в 5 раз больше, чем телега. Для работы нужны обученные казаки, а потому с техникой специалисты из Америки прибудут. Переводчики имеются — офицеров отправлю на языковую практику. Так что все вопросы в приказном порядке решать будешь, пока станичники не сообразят, что это им самим во благо.

— Война будет с красными?