Елена Погребижская - Исповедь четырех

• Название: Исповедь четырех
• Автор: Елена Погребижская
• Издательство: ООО "Нота-Р"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-98581-022-6

«Я считаю, что Богушевская, Сурганова и Умка уже давно заслужили, чтобы о них написали книгу. У нас принято описывать жизнь замечательных людей тогда, когда замечательные люди уже ничего о себе не скажут по объективным причинам. Мне кажется, что мы, те, кто это читает, сможет подзарядиться от их опыта и переживаний, их истории способны многих из нас поддержать в трудную минуту и вдохновить во все остальные».

Е. Погребижская

---

— „Это не альтруизм, даже не идеология „чего изволите“ — скорее реакция амебы обыкновенной на иголочки внешней среды… Впрочем, к чести музыкантов стоит отметить, что для них-то этот сомнительный прогресс куда как естественен“ — про „Чайф“.

— „Примерно так же, мандарином и тарталеткой, встретила публику и сама Уитни Хьюстон: оформление сцены было крайне жалким, точнее, его не было вовсе, а музыканты вместе со своей аппаратурой просто потерялись на гигантской кремлевской сцене“ — про Уитни Хьюстон

— „Да и звук временами был такой, словно Харкетту вздумалось попеть в ржавую трубу. Вокалист, с видимым удивлением узнающий ноты собственных песен и все время пытающийся вступить не там, где нужно, — вот яркая открытка, суммирующая впечатление от вечера“ — про „A-Ha“. И вот она коронка, про то, что эти, с позволения сказать, мелкие детали ничего не испортили. Сразу же после ушата грязи в адрес „A-Ha“ следующим предложением: „Впрочем, даже эти мелкие погрешности не могли испортить впечатление от, похоже, все-таки лучшей поп-группы на планете“.

Хочу сказать, как профессиональный журналист, что журналистика так же подвержена моде, как какой-нибудь модельный бизнес. Раньше, в конце 90-х, мы, журналисты, знали, что в моде грубая работа, война компроматов, типа „NN писается в постель. Или нет, уже не писается“ или „…а вот проститутки (геи) в его защиту сказали…“

А сейчас моден мунипов-стайл в журналах и газетах, чья целевая аудитория — любопытствующие обоеполые граждане с высшим образованием. Вот почему я и большинство моих друзей перестали эти издания читать.

Я могу легко выдумать пример письма в таком стиле: „Этот обаятельный политик с пятном на голове“ или „Всеми любимая губернатор, даже мешки под глазами и второпях сооруженная прическа не портят впечатления“ — в общем, что-то в этом роде. Я это пишу к тому, чтобы никто-никто не вздумал считать эти и подобные пописки хоть как-то близкими к истине. Это просто модная завиральщина».

Письмо Алексея Мунипова к Ирине Богушевской.

«Ирина, здравствуйте. Это Алексей Мунипов из „Известий“.

Я понимаю, как это сейчас прозвучит, но я хотел бы попросить у вас прощения. Моя рецензия на ваш концерт действительно получилась неоправданно злобной, мелочной и, в общем, несправедливой, как в целом, так и в деталях. К сожалению. Формат газеты не позволяет публиковать опровержения на собственные рецензии, иначе бы я непременно это сделал. Но я обязательно попытаюсь как-то исправить положение при первой же возможности. Также я могу попросить снять этот текст из интернет-версии „Известий“, чтобы он никого не вводил в заблуждение. Извините еще раз. Иногда эта профессия делает из нас свиней. А. М.»

Письмо Ирины Богушевской Алексею Мунилову.

Алексей, мне непросто это сделать, но я принимаю извинения.

Ирина. Комментарии поклонников:

hunk81: кто из нас не ошибался… уметь прощать — тоже искусство)))

victoria_z: Вот и славно, трампампам. Ира, Вы молодчина!! И Алексей Мунипов где-то тоже:) — это действительно Поступок, достойный уважения.

tunguzka: может это странно, но для меня наличие такой плохой рецензии и ее опровержение почему-то важнее, чем если бы этой статьи и опровержения не было вообще.

sargos: Всегда удивлялся людям, которые сначала гадят в душу, апосля извиняются. В любом случае, мне кажется, все это не стоит Вашего внимания!!!:-)

Музыкальный критик Вадим Пономарев (Гурукен) о концерте:

«Ирина Богушевская совершила переворот в российской поп-музыке. Потому что пафоснее площадки, чем Кремль, в России не существует. И только тот артист входит в элиту поп-музыки, кто смог собрать этот зал. Так уж сложилось. Талант Богушевской пробил ей место в этом звездном ряду. И пробил брешь в головах медиа-боссов. Эти три толстяка больше не всесильны».

Комментарии поклонников:

070707: Лично я после концерта испугалась, что Ваше творчество станет массовым.

Диалог автора и героини

Я: Я знаю, что поклонники не сильно рады, что их ряды расширяются?

Ирина: Да есть такая прослойка людей, которые считают, что я их тайная певица. Их не очень много.

Я: Вот скажи, пожалуйста, а ты можешь сказать, что у тебя уже все есть?

Ирина: Да ничего у меня нет, я не могу дачу себе, блин, построить.

Я: А сколько тебе нужно для полного счастья?

Ирина: Дом у теплого моря раз и дом под Москвой, чтоб с ребенком жить.

Я: Ты хочешь зарабатывать миллионы музыкой?

Ирина: Да. (Продолжает после паузы.) И чтобы у нас при этом была такая красота на сцене, чтобы все говорили «Ах!»

Глава тринадцатая Особенности физиологии ангелов

Совсем недавно мы снимали Ирину на Воробьевых горах для документального фильма. Стоял собачий холод, который буквально на следующий день превратился в досрочную весну. А нам свезло, мы снимали именно тогда, когда самый холод. И артистку морозили до невозможности.

Для перебивок нам понадобился длинный план, как мы с Ирой прогуливаемся от смотровой площадки и непринужденно разговариваем. Оператор идет перед нами спиной вперед и снимает наш проход. «Ну, говорите о чем-нибудь», — командует он. «А я помню, как у меня была на смотровой площадке фотосессия для какого-то журнала, — Ира показывает на очередной свадебный кортеж, — воон там. Меня загримировали и одели как ангела, в какой-то балахончик. И даже заставляли вставать на стул, а фотограф присаживался и снимал меня на фоне неба. Но самое смешное не это». Мы продолжали брести вдоль коричневого университетского сквера, а оператор пятился с камерой. «Самое смешное, что стали подходить люди и фотографироваться со мной как с достопримечательностью, свадьбы какие-то тоже снимались со мной». — «Как с певицей?» — говорю. — «Нет, как с ангелом».

«Так можно и денег заработать, застолбить место и торчать на Воробьевых…» в общем, понесли мы всякую пургу соответственно погоде, а история-то запала, отпечаталась как картинка.

Я: Тебе важно, чтобы с твоими зрителями что-то происходило, куда-то это их меняло все-таки?

Ирина: Месседж мой такой, что жизнь прекрасна. У меня его не было до тех пор пока не полежала в больнице. Тогда у меня был месседж, что жизнь ужасна. Вот и получается, что какой месседж есть, такой и доносишь.

Я: А какая у тебя, извини, идеология?

Ирина: У меня идеология человека, который попал на испытательный полигон, и поскольку он верит, что попал сюда не просто так и в результате прохождения через это полигон он должен стать лучше во всех отношениях, он смиренно относится к испытаниям, которые выпадают на его долю и пытается выйти из них с достоинством. Вот такая у меня идеология. Честно говоря, откуда у меня убежденность, что весь мир желает мне добра и что все должно быть хорошо, откуда у меня есть уверенность в том, что мы все должны стать лучше, прожив жизнь, я не знаю. Это вопрос не рацио, но веры.

Хочу нагло вклиниться в повествование на правах автора и сказать, что в данную секунду я сижу у себя дома за письменным столом и допечатываю этот текст на своем лэптопе. Сейчас конец декабря и понятно, что стремительным домкратом надвигается Новый год. Надеюсь, меня не вычеркнут из списка подарков, если я скажу, что терпеть не могу этот праздник. Потому что надо долго сидеть за столом, наедаться и напиваться. А телевизор я и вовсе не переношу, не потому что я — мизантроп, а потому что я наглухо не отношусь к целевой аудитории новогодних программ.

Один раз, еще первым составом группы Butch, мы встречали Новый год у меня дома. Жена тогдашнего гитариста, Соня, девушка модельной внешности и абсолютная мажорка как де-факто, так и де-юре, пришла с судачком рукотворного майонезного салата. Еще музыканты принесли шампанского и тут же врубили телик.

«А на фиг он нужен?» — удивляюсь я.

«Как, мы же должны посмотреть речь президента и после этого, ровно в полночь, выпить шампанского».

«Речь президента? Но это же просто набор правильных слов, даже сам президент серьезно не относится к этой, блин, речи, я-то знаю. Тут главная фишка вообще не в словах, а в том, что он без шапки стоит».

«Ничего ты не знаешь, — оборвали меня, — это такая традиция».

Все рок-музыканты хором поддержали Соню, будем смотреть, и будем салат, и будем шампанское ровно в 12. А еще бумажки с желаниями писать, жечь и съедать их потом. Все так и сделали, и после этого, перед тем как гостям шумно вывалить на Красную площадь, гитарист мне тихо подсунул таблетку экстази, мол, съешь, приколешься. После чего под утро меня охватило горячее желание убрать всю квартиру, что и было сделано. А потом все, кто оказался рядом в то утро первого января, были разбужены и препровождены в кино на утренний сеанс. Там меня отпустило и сморило.