Алексей Соловьев - Обет мести. Ратник Михаила Святого

• Название: Обет мести. Ратник Михаила Святого
• Автор: Алексей Соловьев
• Жанр: Историческая проза

Он ратник князя Михаила Тверского, замученного в Орде и позднее причисленного к лику святых. У него кровные счеты с татарами, убившими его брата-близнеца и выкравшими его невесту. Он поклялся отомстить «поганым» и готов пожертвовать ради этого собственной жизнью. Ему придется пройти через «Божий суд» (судебный поединок) и ордынский плен, вражеские засады и кровавые сечи, чтобы в конце концов сдержать слово и расквитаться с врагами, исполнив святой ОБЕТ МЕСТИ: кровь за кровь!..Новый славянский боевик о той героической и жестокой эпохе, когда Русь уже начала подниматься после Батыева нашествия, собираясь с силами для грядущих побед над Ордой, и в беспощадном соперничестве Москвы с Тверью решалось, кто объединит вокруг себя Русскую землю, чтобы сбросить проклятое Иго!

---

– В чем ты их обвиняешь, смерд? – переводя вопрос хана, выкрикнул толмач.

– В убийстве моего брата Андрея!

Новый взрыв негодования. Но опять все быстро стихло, когда Михаил поднял руку:

– Расскажи, как это случилось? И почему ты называешь именно эти имена?

Десятиминутное повествование подсудимого выслушали в полной тишине. Голос Ивана чередовался с голосом толмача. Услышав про стрелу с алым оперением, Амылей вскочил на ноги, бешено глянул в сторону Михаила и его окружения и перебил Ивана:

– Это все бредни лесного дикаря! Если даже у него дома действительно лежат обломки стрелы, моей или кого-то из моих братьев, это ни о чем не говорит! Мы живем здесь уже два месяца, охотимся часто, не все стрелы подбираем. Ею мог завладеть любой русич и свести свои счеты, прикрывшись нашими именами. Видит Аллах, это грязная ложь!

– Верно! – неожиданно поддержал татарина сокольничий князя Романец. – Эти речи на руку врагам Руси, врагам того мира, который царит между Ордою и великим князем!! Он сам убил невинных и поэтому заслуживает лишь смерти! Казни его, князь!

Иван вперил жаркий взор в старшего из братьев, словно желая навеки отложить его образ в своей памяти. Затем столь же пристально посмотрел на второго, на третьего…

Михаил Тверской искоса глянул на своего приближенного, потом вновь обратился к смерду:

– Это твой единственный довод против наших гостей? Иных свидетелей смерти брата не было?

– Есть! – словно меч резануло слух всех присутствующих.

Иван пал на колени и протянул руки к Михаилу и Менгу:

– О, великий посол, о, великий князь! Прикажите тотчас же послать верных вам людей, чтобы они проверили весь полон этих троих, не давая им возможности никуда отлучиться и ни с кем не перебаять. Убив брата, они украли его жену Любаню. Мне ведомо, что она жива и в неволе. Отец Любани Протасий пытался найти и освободить дочь, но был смертельно ранен и скончался на руках твоего дружинника, княже! И он успел поведать, что женщина до сих пор жива. А это значит, что она либо наложница одного из троих, либо раба. Прикажите, и вы получите живого свидетеля того, что случилось позавчера вечером. И пусть меня тотчас коснется меч палача, если я солгал, княже!! Решайте же!!

Так горяча была эта короткая речь, так страстен был вид юноши, что, когда он замолчал, несколько мгновений над княжеским двором висела мертвая тишина. Менгу пристально оглядел братьев. Взор его не предвещал ничего хорошего. Амылей вскочил и, коверкая русскую речь, выкрикнул:

– Этот молокосос лжет и лжет, а вы все развесили уши! Он говорит, что один топором зарубил матерого медведя?! Да кто ему поверит, кто? Он бы давно гнил на том поле, про которое так складно врал. Выведите ему медведя, дайте секиру, и пусть докажет, что он действительно мужчина!!

Раздался громкий говор, но звонкий голос юноши вновь заставил зрителей на время замолкнуть:

– Ты хочешь Божьего суда, татарин? Так выйди сам и посмотри, кто перед тобой! Только биться будем до конца и насмерть!

Амылей явно опешил. Татары вскочили со своих мест, закричали, замахали руками. Особенно бесновался Камиль:

– Хан Менгу! Разреши мне выйти и обнажить свою саблю?! Иначе потом эти русские собаки долго еще будут хвастать, что мусульманин испугался их жалкого Исы!!

Менгу чуть помедлил и согласно кивнул. Татары радостно взвыли, русичи замолкли.

– Ты разрешаешь этот поединок, хан? – словно не веря, переспросил Михаил. – А как же суд? Ты не хочешь проверить его слова?

– Потом, все потом, – словно от надоедливой мухи отмахнулся Менгу, уже явно загоревшись предложенным зрелищем. – Он хотел боя – он его получит! Места здесь вполне хватит. Прикажи дать ему меч, и пусть начинают! Это будет веселая забава!

Князь хотел было возразить, что это будет неравный поединок. Против лапотного смерда выйдет хотя и молодой, но уже искушенный воин, познавший горячий хмель рати и с детства державший саблю в руках. Но передумал: Менгу разгорячился, а Михаил также успел прекрасно понять характер ханского надзирателя над русским улусом Орды.

– Дайте ему шлем, саблю и щит, – приказал великий князь. И слегка наклонившись в сторону сидящего рядом Андрея Кобылы, добавил: – А ты распорядись, чтоб те молодцы, что вчера его доставили, были наготове. Верные вои! Чем бы все здесь ни кончится, полон свой они мне все равно покажут!

Потребовалось некоторое время, чтобы поединщики приготовились к бою. Камиль сменил отороченную темной куницей шапку на серебристый шлем с насечкой. Тонкая кольчужная бронь закрывала его горячее тело. На Иване не было ничего, кроме длинной льняной рубахи, изрядно запачканной за последние двое суток.

Менгу-хан, словно хозяин на этом балу смерти, повелительно махнул рукой. Противники начали сходиться. Десятки глаз широко раскрылись, ловя каждое движение. Присланный Кобылой отряд дружинников удивленно застыл у ворот.

Камиль набросился на русича, словно сокол на беззащитного селезня. Его сабля искристой молнией засверкала в руке. Казалось, что у крестьянского сына нет никакой возможности остаться в живых после этого стремительного наскока. И лишь опытный глаз мог заметить, что парень не растерялся, что быстро реагировал, вовремя подставляя щит. Что удачно делал шаг в сторону, заставляя булат попусту рассекать воздух. Да, в силе и ловкости Иван Камилю не уступал! Чего явно нельзя было сказать об умении владеть холодным оружием. Эх, были б в руках топоры, а не эта легкая сталь!..

Обитатель лесов однажды смог сделать удачный выпад, но его острие лишь вскользь прошло по животу Камиля, защищенному кольчугой. И в тот же миг последовал ответ. Татарин рубанул сверху, удар рикошетом от окованного верха щита пришелся в шлем, и ветер подхватил длинные волосы русича, разметав их по плечам. Сидящие подле князя невольно охнули, сидевшие вокруг Амылея радостно загомонили.

Иван явно был потрясен и оглушен. Он попятился назад, стремясь выиграть мгновения и прийти в себя. Камиль гикнул и удвоил натиск. Он пошел напропалую, стремясь добить наглеца. Верхний край красного щита тверича треснул, не выдержав града ударов. Искры летели от скрещивающихся сабель. Еще чуть-чуть и…

– Ванька!!! Уклоняйся в сторону!!! Этот дурак провалится!!!

Дикий крик позабывшего все на свете Грикши дошел до разгоряченного сознания Ивана. Он не стал в очередной раз подставлять ставшую ненадежной окованную железом деревянную защиту, а шагнул вправо от падающего сверху удара и изо всех сил ударил своим более тяжелым щитом в щит потерявшего на миг равновесие Камиля.

Левая рука татарина мгновенно онемела, тело открылось. Теперь уже великий князь вскочил на ноги. Иван пошел вперед, под его натиском татарин засеменил назад, потом вдруг развернулся и постыдно побежал. Русичи злорадно захохотали и заулюлюкали. Михаил опомнился первым.

– Разнять!! – громовым рыком приказал он. И тотчас несколько ратных исполнили приказ, не дав русичу испить радость победы до конца.

На Менгу-хана было страшно смотреть. Он ненавидяще глянул на побежденного, схватился было за рукоять сабли. Потом опомнился и с ханским достоинством повернулся к великому князю:

– Где твои люди, князь? Пусть едут в ставку Амылея, пусть смотрят все! И заканчивай суд один как пожелаешь. Я устал.

– Я могу быть справедливым, хан? – слегка растерявшись, уточнил Михаил.

– Если найдут ту девку, можешь делать с этими тремя что хочешь! Тохте я все расскажу сам. Менгу два раза не говорит.

Баскак прошествовал с княжьего двора, не удостоив братьев взглядом. Его нукеры кучно проследовали следом.

Великий князь проводил свиту баскака взглядом. Коротко бросил:

– Этого – снова под замок! Десятник, бери людей, бери татар и… с Богом! Переверните там все!

– Может, мне поехать, княже? – предложил Романец.

– Нет. Я им доверяю полностью. Парни проверенные.

Князь не заметил легкой досады, мелькнувшей на лице сокольничего.

Вновь Иван оказался в той же темнице, и вновь на душе было неспокойно. А если Протасий видел дочь где-то в ином месте? Если ее нет среди пленных? Если ее вообще уже нет в живых? Что тогда?

Но все эти вопросы не могли затмить непередаваемую радость победы, радость торжества над надменным молодым татарином в совершившемся Божьем суде. Если б он был расторопнее, искусней в этой нелегкой науке убивать! Камиль не уехал бы со двора на своей лошади… или уехал, но бездыханным, привязанным поперек седла. Хотя бы один из трех! А там и смерть от княжеского палача не была бы такой горькой…

Прошел час, другой. Пора бы уже и вернуться посланным, пора б и услышать окончательное слово князя. Но никто не спешил отодвинуть запор. И лишь к вечеру в темницу вошел стражник.

– Пошли, – хмуро бросил он.

Внешний вид младшего дружинника не предвещал ничего хорошего. Тяжелый взгляд, насупленные брови. Иван приготовился к самому худшему. Удивило лишь то, что повели его в терем. Впрочем, великий князь волен выносить приговор где захочет.