Михаил Белозеров - Великая Кавказская Стена. Прорыв 2018

• Название: Великая Кавказская Стена. Прорыв 2018
• Автор: Михаил Белозеров
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9955-0520-4

Новый фантастический боевик на самую болезненную и запретную тему. Худший сценарий ближайшего будущего. Кавказ идет войной на Россию!

После того как Путина отстраняют от власти, новый «болотный» президент «сдает» РФ «западным партнерам» и «отпускает Кавказ», по примеру Израиля отгородившись от шариатских «республик» 1000-километровой стеной. Но весь опыт русской истории доказывает: никакие уступки, никакие засеки не остановят орды работорговцев. И в 2018 году боевики прорывают Стену и при поддержке США движутся на север, вырезая по пути все живое. Как остановить это нашествие? Кто спасет Русь от нового Ига? Остались ли еще силы, способные изгнать предателей из Кремля и, не боясь открытой конфронтации с НАТО, подавить мятеж, «замочить» бандитов и вытащить страну из болота, куда завели Россию враги народа?

---

От «диких гусей» никто не явился. Будет полковник Примогенов да ещё начальник второго отдела ГУВД Ростова-на-Дону разговаривать с каким-то майором из спецназа. Много чести, должно быть, считают они. Эти явятся, когда уже совсем припечёт, чтобы потребовать своё, и брать будут глоткой, нахрапом.

— Надо готовить группу прорыва, — сказал Севостьянихин. — Возьмёшь Котлярова и оперативников человек десять, и того снайпера с крыши тоже возьми, парень вроде толковый. В общем, будь готов. Я дам команду.

— Есть, быть готовым, — ответил Игорь.

— Ногинский вернулся?

— Нет ещё.

— Что-то он долго, — заволновался Севостьянихин, и нос его тоже заволновался и даже покраснел. — Если его до сих пор нет, значит, ни о каком прорыве и думать не стоит. Боевики тоже не дураки, заблокировали все дороги.

Штаб объединённой группы охраняла усиленная рота ОМОНа, он хорошо был приспособлен к обороне. Это мы здесь люди временные, от смены к смене, а там: три танка и пулемётные гнёзда, построенные капитально в скалах горы Бештау, думал Игорь. Но похоже, что именно туда боевики и нанесли главный удар.

Внезапно наступила тишина. Последняя мина взорвалась во дворе гостиниц, и как обрубило. Ещё в ушах стоял гул обстрела, когда перед гостиницей раздался голос:

— Э-э-эй! Выходи на переговоры!

Из-за сосны выглядывал коренастый рыжий человек с белой тряпкой на палке. Он размахивал ею, как будто семафорил:

— Выходи, поговорим!

— Я схожу, — сказал Игорь, снимая «бронник».

— А почему ты? — ревниво спросил майор Севостьянихин. — Ты мой заместитель.

— Я пойду, Андрей Павлович, — подмигнул ему Игорь. — Погляжу опытным глазом, что да как. Да и время надо потянуть. Вдруг узнаю, что со штабом.

— Так они тебе и скажут.

— Не скажут, так не скажут, а…

— А если это ловушка?! — чуть ли не ткнулся в него своим длинным носом Севостьянихин. — Если они тебя в плен хотят взять? Им же тоже «язык» нужен?

— Если бы да кабы, — ответил Игорь. — Ничего не случится.

— Стращать будут, — ещё пуще забеспокоился Севостьянихин, нос его побледнел и заострился, словно почуяв неладное.

Прямо не нос, а индикатор настроения какой-то, удивился Игорь:

— Пусть стращают, мы же тоже не пальцем деланые.

— Ну да, — охотно согласился Севостьянихин, — с этой точки зрения… не пальцем, согласен… — Он задумался над тем, что и так было очевидно. — Ладно… иди, — сказал он, — «бронник» только надень.

— Ну вот ещё, — ответил Игорь. — В нём я буду выглядеть полным идиотом, да и ты сам знаешь, что от снайперской пули он не спасёт.

Кроме всего, «бронник» лишал ловкости. Это тебе не экспериментальный с «жидкой» бронёй, это наш обычный «бронник» из керамики и стали, полпуда весом.

— Да, действительно, — согласился Севостьянихин, и нос его смешно задёргался. — Я на всякий случай прикажу взять рыжего на прицел. Если что-то почувствуешь, то почеши затылок или падай на землю, а мы тебя прикроем.

— Хорошо, — сказал Игорь, замечая краем глаза Божену.

Она стояла в двери той комнаты, в которой сделали лазарет, и глаза у неё были тревожными. Подходить к ней на виду у всех было сентиментально и глупо, и он только махнул рукой, и, кажется, она поняла. Да и все остальные тоже поняли: роман у них, настоящий, без дураков, с настоящей любовью, а не цацки на дорогах.

Олег Вепрев сказал, кисло морщась, очень серьёзным тоном:

— Я с тобой. Прикрою накоротке. И вообще, может, вместе пойдём?..

Игорь так на него посмотрел, что Вепрев понял — шутка не удалась: несолидно это выходить вдвоём против одного. Да и цель в два раза больше. Глупо. Честно говоря, Олег из-за давней контузии порой был неадекватен. А переговоры надо было провести на высоком уровне, то есть без мордобоя и хамства. Игорь и сам умел махать руками, а устрашить по негласным правилам спецназа мог кого хочешь. Выдержка были нужны и хитрость, а ещё самообладание, ну и наглость, разумеется. Без наглости никуда.

— Нет, рыжий один. И я буду один, — ответил он.

— Да! — крикнул вслед Севостьянихин. — И особенно с ним не церемоньтесь. Парламентёр хренов! Видали мы таких парламентёров.

— Есть не церемониться, — радостно отозвался Олег Вепрев и аж подпрыгнул.

Лысина его блестела от пота, глаза были весёлые, ухарские, и только ранняя седая щетина выдавала возраст. Если у человека нет страха — это целая проблема. Игорь слышал, как о Вепреве говорили за глаза: «Капитан хоть и выглядит моложаво, но прошёл Чичу,[6] он сумасшедший, с ним лучше не связываться». А вечным капитаном он стал, потому что начальства не боится и может сказать правду-матку, только кому теперь эта правда-матка нужна при нынешних обстоятельствах, когда всё пошло вкривь и вкось, и армия рушилась как карточный домик, и один человек погоды не сделает, если даже расстарается ценой собственной жизни.

Они побежали, весело болтая, словно спешили в бар. Привыкли они к войне, к её неожиданностям и понимали, что её надо бояться только в тот момент, когда тебя ранят, а если внезапно убьют, тогда уже всё равно. А раньше времени умирать глупо, и пуля, которая визжит над ухом, не так страшна, как та, которую ты «словишь». В общем, всё было привычно и так, как и должно было быть, что вносило в их жизнь хоть какое-то ощущение стабильности.

— Ты главное, если что, гранату ему под ноги, — посоветовал Олег Вепрев. — Под ноги… А может, я пойду?.. — спросил он с надеждой.

Игорь даже не счёл нужным ответить, он и сам продумывал разные варианты. Но ни один не выглядел достойно, а трусость или нерешительность — они заметны, и если он покажет эту самую трусость врагу, а потом ещё и принесёт её назад с собой, то все решат, что дело дрянь, и разбегутся, как куропатки, или плохо стрелять начнут, беречь себя, или, что хуже, — прятаться. А выигрывает тот, у кого дух сильнее. Это аксиома войны. Устоял в бою, значит, победил. Духи тоже боятся, им тоже жить хочется, у них тоже в жилах кровь течёт. К тому же время играет против них. Как-никак, с одной стороны русские, а с другой — американцы. Не смогут пиндосы вечно делать вид, что ничего не происходит, мир не поймёт. Хотя какой тот мир? С него станется. Рано или поздно начнут реагировать, как при открытии второго фронта. Обещанного, как известно, три года ждут. Всё равно, моджахеды так и так будут торопиться, и на этой торопливости надо сыграть. Не давать им уверенно чувствовать себя в городе.

Ресторан был разгромлен вчистую. В крыше административного корпуса зияли дыры. Бойцы прятались за колоннами и простенками, и поэтому потерь на первом этаже не было, за исключением легкораненых.

Внизу хозяйничал Герман Орлов.

— Ногинского не видел? — спросил Игорь.

— Лёха не появлялся. Я уже сам волнуюсь. Как бы чего не вышло.

— Сплюнь, — посоветовал Игорь.

— Да уже двадцать раз, — отмахнулся Герман Орлов. — А вы куда? — пробасил он. — На переговоры? И я с вами!

Под правым ухом у него запеклась корка крови. Он был перемазан гарью и копотью, но глаза у него сияли, он явно находился в своей стихии.

— Тебе нельзя, — безапелляционно ответил Олег Вепрев.

— Что значит — нельзя?! — возмутился Герман Орлов.

— Я говорю, нельзя!

— Ась? — дурашливо приложил ладонь в уху Герман Орлов. — Плохо слышу.

— Я говорю, тебе нельзя!

— Ёпст! Почему это?! — с вызовом спросил Герман Орлов и воинственно выпятил широченную грудь.

— Потому что ты дюже здоровый, — ответил Игорь. — Рыжий испугается и в штаны наложит.

— Эт-т… точно, — весело согласился Герман Орлов. — Ты только скажи, я выбью ему коленную чашечку! Не доверяю я дагам, — поведал он проникновенно. — Слушай, самое главное, встань так, чтобы тебя прикрывали деревья и кусты. А я пулемётом, как шатром, тебя прикрою. Самолично стрелять буду. Главное, чтобы снайпер из военного госпиталя тебя не видел. Так что не форси. Христом Богом прошу: за деревья не выходи, на поляну перед гостиницей не вздумай высовываться. Хитрость в нашем деле самое главное, — наставлял он Габелого.

— Ладно… — снисходительно пообещал Игорь, — встану. — И выпрыгнул в окно.

Не любил он долгие разговоры, как и долгие проводы, ничего они не давали, только душу теребили. Так и с женщинами своими расставался, говорил «Нет» и уходил, потому что душа не принимала лжи.

Странно было видеть двор, который ты только что обстреливал сверху. Однако, кроме гильз, ничего не напоминало о бое. Разве что сбитые ветки сосны, попорченные стволы да кровавый след от того боевика, которого Игорь застрелил давеча. Утащили его свои, а как — никто не видел. Хитрые они. Должно быть, накидали дымовых шашек и вытащили.

— Ты кто?! — нагло спросил рыжий в «пуштунке».

На руке у него была синяя повязка — отличительный знак, чтобы свои узнавали в бою. На Игоря эта повязка, а особенно «пуштунка» подействовали, как красная тряпка на быка. «Пуштунка» для него была символом врага, с «пуштункой» бились ещё в Афгане, хотя, конечно, он там не успел повоевать, но, разумеется, слышал много рассказов от бывалых людей.