Елена Хисамова - Дьявольские близнецы

• Название: Дьявольские близнецы
• Автор: Елена Хисамова
• Жанр: Ужасы и Мистика

 Жаркий август 1986. В один из роддомов города подброшены близнецы. С появлением детей начинается отсчёт странных смертей и загадочных событий.

 Андрей влюблён в Светлану со школьной скамьи. Повзрослев, они заключают брак, но счастливую жизнь разрушает измена Андрея со старой школьной подругой Марией. Светлана, потеряв детей и возможность стать матерью, начинает сходить с ума, и тогда Андрей решает усыновить чужого ребёнка. Они удочеряют девочек – близнецов, подброшенных в роддом. Андрей выясняет, что свидетелей появления детей в роддоме не осталось. С этого дня жизнь Андрея превращается в кошмар. После гибели жены, он получает предложение от крупной клиники экстракорпорального оплодотворения и уезжает работать за границу, оставив детей на попечении родителей покойной жены. При странных обстоятельствах девочки с дедом сгорают в дачном доме.

 Андрей, вернувшись на родину, незаконно продолжает начатые им за границей опыты по клонированию людей. Он начинает понимать, что все таинственные события, произошедшие с близкими людьми, спланированы какими-то могущественными существами. И цель у них одна: заполучить его методику воспроизведения клонов.

---

     К полудню приехал Аркадий Семёнович. Светлана после сна была разбита и подавленна. Ночные видения стали для неё пугающим доказательством, что она теряет реальное ощущение происходящего. Что её рассудок пошатнулся, и она оказалась на грани безумия. Профессор спокойно выслушал сбивчивые объяснения Павла, успокаивающе похлопал его по плечу и попросил приготовить им по чашечке кофе. Пока Павел возился на кухне, профессор со Светланой уединились в одной из комнат. Кофе уже давно был готов и исходил ароматным паром на столе, а они всё не выходили. Павел несколько раз подходил вплотную к двери и прислушивался, в надежде разобрать, о чём они ведут беседу. И каждый раз он слышал только тихий монотонный голос Аркадия Семёновича.

     Прошло больше часа. Кофе давно остыл. Павел сидел на кухне за столом и бездумно смотрел перед собой в одну точку. Сказывалась бессонная ночь. Мысли расплывались, теряли чёткость, ускользали…

     Павел вновь очутился в знакомой спальне. Она была освещена лишь слабыми бликами лунного света. Маша спала на боку, повёрнувшись к нему спиной, и её наготу скрывала чёрная шёлковая простыня. Внезапно девушка застонала, перевернулась на спину и сбросила покрывало, оголив огромный живот. Видимо дитя, находившееся в утробе, причиняло Маше болезненное беспокойство. Оно билось внутри, отчего живот ходил ходуном. От стены отделилась тёмная тень и трансформировалась в худую старую женщину, ту самую, что ему привиделась в их первую ночь. Она подошла к Маше и склонилась над ней. В руках у старухи неизвестно откуда оказалось стеклянная банка с бордовой субстанцией. Она открыла крышку, зачерпнула немного и начала втирать вещество в кожу живота. Потом ещё и ещё. Движения её руки были плавные и размеренные. Маша успокоилась, на её лицо вернулось умиротворённое выражение. Дитя тоже затихло и прекратило судорожные толчки. Старуха не спеша закрыла банку, подняла голову, пристально взглянула в сторону Павла, словно видела его, и тут же растаяла в полумраке комнаты. 

      Павел вздрогнул и проснулся. Профессор сидел за столом напротив и сочувствующе смотрел на него.

–  Совсем плохо, да? – испытующе уставился на Аркадия Семёновича Павел, стараясь в мимике его лица прочесть правду о состоянии жены. – Она не в себе?

– Полноте, голубчик, – профессор отпил глоток остывшего кофе. – Она в полном здравии. У неё на редкость здоровая психика.

Павел выдохнул с облегчением.

– И всё же я рекомендую ей некоторую терапию…

– Неужели ей придётся лечь в дурдом? –  опять испугался Павел.

– Что за сленг, Павлуша!? – укоризненно покачал головой профессор. – Не ожидал от тебя, будущего медика, такого отношения к психиатрии. Конечно, нет. Но вот таблеточки попить ей не помешает. Из Америки мне доставляют замечательные препараты. Совершенно безопасные, поверь. Но они очень эффективные. Из депрессии быстро выводят. И мироощущение становится радостней.

– Это, часом, не наркотики?

– Как ты можешь говорить мне такие вещи, Павел? – оскорбился Аркадий Семёнович. – Я врач, а не наркоторговец! Ты что, об антидепрессантах не слышал? Чему вас там учат? Хотя… В свете последних событий твоё невежество простительно…

Павел сконфуженно молчал. Профессор успокоился.

– Эти препараты совершенно не вызывают привыкания у пациентов, – он отпил ещё глоток холодного кофе, поморщился и отставил чашку в сторону. – Но, Павел, я настоятельно советую тебе подумать вот о чём… А что, если вам усыновить ребёнка? Вы могли бы взять грудного младенца, и никому не говорить, что он приёмный.

Павел, сначала намеревавшийся возразить, задумался ненадолго.

– Вы думаете, Светлана согласится? – наконец выдавил он.

– Я знаю, что согласится! –  слегка улыбнулся профессор. – Она сама заговорила об усыновлении. Пусть немного окрепнет, а с оформлением документов я вам помогу. Связей у меня много.

 Павел проводил Аркадия Семёновича и прошёл в комнату к жене. Светлана опять спала. Он тихо прилёг рядом, стараясь не потревожить её. Она заворочалась и приникла к нему, даже во сне ища утешения и защиты. Он обнял жену и, уже проваливаясь в сон, услышал её шёпот: «Мы полюбим их, как родных, Пашенька». 

Глава 10. Напрасные муки

     Когда прошло оцепенение от грубых Валеркиных слов, Маша осознала, что стала причиной ужасного несчастья в жизни Павла. И теперь уже ничего не изменить. Из-за неё Светлана потеряла детей. Навсегда потеряла мечту о материнстве. И исправить ничего не возможно. Маша не колебалась, стоит ли идти к Павлу с известием о том, что ждёт ребёнка. Она и так знала, что пока он не примет ни её, ни их дитя. Но и избавляться от бремени Маша не хотела. Ведь это единственное, что осталось от их любви. В душе Маша надеялась, что не только из-за розового порошка Павел стремился к обладанию ей. Он желал её и сам себе боялся признаться в чувстве, которое скрывал многие годы. Может, время излечит боль от потери, и он вспомнит о Маше. Вот тогда она познакомит любимого с маленьким человечком. Его родной кровью. И он будет благодарен ей за то, что она дала его ребёнку жизнь.

…Проходили неделя за неделей. Никто не звонил Маше, не заходил в гости. Словно все знакомые разом позабыли о ней. Или были осведомлены и так возмущены её проступком, что не желали больше общаться. Хотя до защиты институтского диплома оставалось всего ничего, учёбу Маша забросила, рассудив, что одной растить ребёнка и одновременно учиться всё равно не возможно. Помощи девушке ждать было неоткуда. Нет, вопрос не упирался в финансы, родители содержали Машу. Но не стоило надеяться, что мать променяет светские рауты и приёмы на грязные подгузники и пелёнки. Да и отца одного на съедение хищным разведённым бабёнкам она ни за что не оставит, тут же уведут. Поэтому родителям, которые звонили ей из заграницы два раза в месяц, свой секрет Маша решила не раскрывать. Не зачем их раньше времени беспокоить. Вот родит в конце лета, а там уже видно будет, как преподнести известие. В консультацию она тоже идти не торопилась. Если бы не странное чувство внутренней наполненности, Маша бы вообще не ощущала, что ждёт ребёнка. А визитов к гинекологу она ненавидела и боялась не меньше, чем к зубному врачу. 

     Как- то по весне она случайно на улице столкнулась с Валеркой. Они не заговорили друг с другом, но всё же Маша потом долго лелеяла надежду, что парень при случае обмолвится Павлу о встрече. Расскажет, что Маша в положении, и тот придёт к ней. Хотя бы, чтоб просто спросить, как она. Она ждала, но Павел так и не пришёл.

    Незаметно минула весна. Июнь зарядил нудными дождями. Маше отчаянно хотелось настоящего лета: с жаркими деньками, с запахом разогретого на солнце асфальта и с тихими безветренными вечерами. Но небо будто прогнило. Холодные струи, не переставая, поливали раскисшую землю. На Машу навалилась хандра. Она остро почувствовала своё одиночество.

     Всё началось с того, что Маше стало страшно в собственной квартире. Ей постоянно казалось, что она не одна дома. Временами что-то шуршало, трещало и поскрипывало. Иногда девушке чудилось, что на кухне из крана тёчет вода. Но краны были плотно закрыты, и раковина оставалась сухой. Порой Маше слышался тихий разговор, иногда  хриплый смех и кашель. По ночам девушка подолгу лежала, прислушиваясь. А когда засыпала, сны были такие же пугающие. Она бежала от неизвестного преследователя по густой чащобе. Огромные деревья протягивали к ней свои корявые ветви. Из земли, извиваясь словно змеи, вылезали корни. Они цеплялись за её ноги и обвивали их. Она падала. Корневища, как путы, фиксировали её, беспомощную и распятую на земле, покрытой прелой листвой.  Маша отчаянно пыталась вырваться, но они держали крепко. Ребёнок внутри неё тоже бился и причинял ей сильную боль. Неожиданно из мглы появлялся силуэт. Он медленно приближался к Маше и склонялся над ней. Маше хотелось закричать, но крик застревал в горле. Она не видела лица того, кто стоял рядом. Просто размытое светлое пятно с тёмными провалами глазниц. Она не понимала мужчина это или женщина. Возможно, это и вовсе был не человек. Существо трогало и гладило Машин живот. Плод затихал. Боль отпускала, но успокоение не наступало. Она чувствовала опасность, исходившую от существа. Оно хотело Машиного ребёнка. Хотело забрать его, просто выжидало положенное время.

     После очередного ночного кошмара Маша, наконец, решила, что пора показаться врачу. Может быть, с ребёнком что-то не в порядке, какие-то проблемы. Оттого и снятся ей жуткие сны. Маша вдруг вспомнила о своей бабке – колдунье, которая умела по сновидениям предсказывать будущее. Не зря, видно, говорят в народе: вспомнишь говно, вот и оно. Маша уже собралась выходить из квартиры, как услышала дверной звонок. У неё сильно забилось сердце, будто в предчувствии чего-то нехорошего. Она с опаской открыла и не поверила глазам. На пороге стояла бабка, дымя неизменной чёрной сигаретой в серебряном мундштуке. Она притворно улыбнулась Маше и с удовлетворением остановила взгляд на её огромном животе.