Эдвард Докс - Каллиграф

• Название: Каллиграф
• Автор: Эдвард Докс
• Издательство: Ред Фиш. ТИД Амфора
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2005
• ISBN: 5-483-00055-2

Джаспер Джексон – профессиональный каллиграф, знаток мировой культуры и интеллектуал. Но его мир – это не только удивительной красоты начертания слов, строк и стихов, но и своеобразная жизнь, которая прекрасно рифмуется с его занятием – и этим же занятием преображается. Великая поэзия Джона Дойна как будто заново выстраивает мир вокруг Джаспера Джексона, и бывший разбиватель женских сердец становится созидателем чего-то гораздо большего, чем он сам мог предполагать…

---

– Правда?

– Да. Смотри сам: святой Дунстан у музыкантов, святой Лука у художников, святой Бонифаций у портных, я даже знаю святого патрона торговцев оружием – Адриана Никомедийского. Римская католическая церковь старается все держать под контролем. Но ты никогда не найдешь святого покровителя каллиграфов: они выбрали другую сторону. И это хорошо известно.

– Не слишком хорошо.

– Среди тех, кто читает, это хорошо известно.

– Среди тех, кто читает средневековые рукописи на латыни.

– Среди тех, кто читает. – На мгновение она замолчала, прямо и строго глядя мне в лицо: глаза у нее были голубые и почти водянистые. Затем появилась знакомая улыбка. – Имя этого дьявола-покровителя – Титивиллюс. Он состоит на этой службе примерно с 1285 года, особенно его привлекают те, кто машинально делает записи и посторонние рисунки на полях. Я тебе о нем уже рассказывала, я прекрасно помню.

Типичная ловушка – из тех, что так любит ставить моя бабушка. Если я соглашусь с тем, что она о нем рассказывала, то почему я об этом забыл? Если я буду отрицать этот факт, она, вероятно, сможет назвать точное время и место разговора.

– Да, действительно, теперь я начинаю припоминать: ты как-то говорила про маленького дьявола каллиграфии – или это профессор Уильямс называл его имя? Кстати, как дела у профессора Уильямса?

– Спасибо, все в порядке. – Она отхлебнула дольчетто[15] и попыталась нахмуриться. – Как бы то ни было, если ты собираешься жить за счет каллиграфии, тебе придется иметь дело с дьяволом.

Я вздрогнул. Мимо прожужжал мотороллер. Девушка, сидевшая за спиной парня, на ходу завязывала ремешки шлема, загорелые коленки подскакивали из-за тряски по булыжиной мостовой.

Бабушка доела все, что лежало перед ней на тарелке, и тщательно вытерла салфеткой приборы, а потом стряхнула на ладонь хлебные крошки.

– Не беспокойся, в этом есть немалые преимущества. Во-первых, гарантированное освобождение от грехов. Подозреваю, это придется тебе очень кстати.

Я сосредоточился на последнем ригатони.[16]

Она протерла очки и поглубже уселась в кресле.

– Если говорить серьезно, Джаспер, главная проблема в том, что при всех прочих достоинствах ты совершенно не имеешь опыта в области коммерческого искусства – умения продавать произведения искусства за деньги. И ты ничего не знаешь о технической стороне дел, скажем, о том, как подготовить пергамент для письма, какие красители использовать, чтобы…

– Есть возможность получить много заказов?

– Не спеши, – бабушка нахмурилась. – Серьезные заказы просто так на голову не падают.

– Конечно, нет. Я имел в виду…

– Во-первых, я думаю, тебе следует отправиться на курсы в Роухэмптоне. – Она жестом оборвала меня и продолжила: – Знаю-знаю, ты думаешь, что тебе это не нужно, но за этим видом искусства стоит целый мир ремесел и специальных навыков: какие маховые перья самые лучшие и почему, как чинить их с помощью горячего песка, как готовить органические красители, не говоря уж о способах золочения и смешивании гипса… – Она покачала головой. – Ты ничего не знаешь об этом. А еще существует история и теория изготовления рукописей. Кроме того, надеюсь, учителя помогут тебе разобраться с тем, что происходит сейчас, – то есть с коммерческой стороной дела. Возможно, тебе удастся завязать там знакомства с галерейщиками. А помимо всего прочего, тебе не повредит дополнительная, официально признанная квалификация.

Я кивнул:

– Отлично. Я согласен. Возможно, мне стоит пойти на эти курсы.

– Не возможно, а несомненно стоит.

– Я надеюсь, моя жизнь не превратится в сплошной кошмар – существование от одного случайного заработка до другого – в постоянных попытках продать всю эту ерунду на выставки и в галереи и так далее? Я думал, что все твои друзья работают на заказ. Например, Сьюзен или тот тип, который занимается библейскими текстами? Бьюсь об заклад, должна существовать какая-то зарплата.

– Я не говорила, что это будут случайные заработки. Естественно, существуют и заказы, причем весьма неплохие. Как же без этого. Но надо смотреть правде в глаза. – Она снова отхлебнула вина, сделала паузу, чтобы насладиться его вкусом. – В Англии работает не менее двухсот специалистов в этой области, и все они стоят в очереди впереди тебя. Не говоря о любителях, зачастую хорошо известных в своих областях.

– М-м-м-м.

– Из этих двух сотен, наверное, меньше пятидесяти живут исключительно за счет пера и чернил. Большинство из них изготовляет свадебные приглашения или меню псевдобаварских ресторанов. – Она поджала губы. – Из этих пятидесяти, как мне кажется, меньше двадцати получают регулярные заказы на изготовление рукописей, но даже в этом случае им приходится браться за любую официальную или неофициальную работу, чтобы свести концы с концами. А уже из этих двадцати не больше дюжины имеют право называться истинными художниками, способными обеспечить себе «моццарелла ди буфала».[17]

Я отломил кусочек хлеба и обмакнул его в оливковое масло.

– Хорошо. И сколько они получают за свою работу?

– Это зависит от обстоятельств.

– Каких обстоятельств?

– От самых разных: от таланта, конечно, но еще и от репутации, сети контактов и – прежде всего – оттого, кто твои клиенты. – Бабушка подняла брови. – Нет сомнений, что ты намного перспективнее любых профессионалов, которых я встречала на протяжении последних лет. Могу тебя заверить: на свете немного людей с такими руками, как у тебя. Однако одних рук недостаточно. Тебе необходимо заполучить несколько по-настоящему перспективных клиентов – а для этого необходимо иметь репутацию – а для этого от нас потребуется нечто большее, чем мои заверения в духе: «Мой внук – гений пера».

– Вероятно, мне придется уйти в монахи. – Я отломил еще один кусочек хлеба.

– Нет, для этого ты слишком красив. Кроме того, я не говорила, что не смогу тебе помочь. Каллиграфия – единственное дело в мире, в котором я способна оказать тебе реальную поддержку. У тебя есть талант, Джаспер, а у меня – связи. Если ты обещаешь отправиться в Роухэмптон, я договорюсь о твоей встрече с моим другом Солом – он работает в Нью-Йорке. Америка – это… – Бабушка остановилась на полуслове. Теплый бриз подул с Яникула,[18] шевеля ее седые волосы. Она передвинула старинные солнечные очки на лоб. – Америка – это единственное место, где сегодня можно делать реальные деньги. Если мы хотим передвинуть тебя в начало очереди, тебе нужен будет крупный нью-йоркский агент с серьезным списком клиентов. Сол был другом твоего деда. Он был крестным отцом твоего отца. Думаю, вы с ним уже встречались.

Мне полагаюсь выглядеть озадаченным.

– Много лет назад он начинал с работы с редкими книгами и теперь отлично знает этот рынок, даже после того, как переключился на живопись и произведения традиционного искусства. Несмотря на преклонный возраст, он настоящий маклер, его уважают. Он может продать все, что угодно. – Бабушка допила вино. – Он именно тот, кто нам нужен. В ближайшем будущем тебе надо будет сделать несколько образцов: скажем, три или четыре сонета Шекспира, выполненных разным почерком и в разном стиле. Мы сможем послать ему эти листы, когда придет время.

Я притворился возмущенным:

– Почему ты не предложила это, когда мне был двадцать один год? Я потратил пять лет, доводя себя до полного кретинизма работой в этих идиотских конторах.

– Потому что в двадцать один год ты не стал бы меня слушать.

– Нет, стал бы.

– Нет, не стал бы. Ты слушаешь меня только в том случае, когда сам уже все решил. – Она взяла с соседнего кресла поношенную сумку со старомодной металлической застежкой в виде шариков. – Не пойти ли нам в Бабингтонз[19] выпить чаю?

– Я думал, тебе нужно возвращаться на работу.

– К черту работу. Мне семьдесят пять лет – я имею право заниматься тем, что мне нравится. И потом, это тоже работа. Я – консультант. А ты у меня консультируешься.

Благодаря любезности Ватикана я провел в Риме целое лето, израсходовав все деньги, оставленные мне матерью. Я практиковался и учился – гораздо интенсивнее, чем когда-либо ранее, постоянно получая советы и критические замечания от бабушки. Я вернулся в Лондон в сентябре, снял дешевую комнату и записался на курсы. К декабрю бабушка наконец дала добро (никогда еще она не контролировала меня столь безжалостно), и мы отправили шесть сонетов Шекспира Солу – все были выполнены разным почерком.

Через две недели я получил уведомление, что один из них продан в качестве рождественского подарка за двести долларов. Несмотря на то что это вряд ли можно было счесть значительной суммой, я почувствовал, что нахожусь на правильном пути.

Первое серьезное вознаграждение пришло весной (как раз, когда я готовился к экзаменам): двенадцать листов сонета «Мешать соединенью двух сердец» были проданы разом за 750 долларов. Это уже походило на заработок. Но мне пришлось работать над ними четыре месяца. Зато я был уверен в том, что сделаны они по-настоящему качественно. Сол, с которым я все чаще говорил по телефону, был уверен, что, занимаясь всю жизнь тиражированием 116-го сонета, я вполне смогу заработать себе на пропитание.