Алексей Маслов - Лучшие притчи дзэн: обычные истории о людях необы­чайных

• Название: Лучшие притчи дзэн: обычные истории о людях необы­чайных
• Автор: Алексей Маслов
• Издательство: ООО "Феникс"; ООО "Неоглори"
• Жанр: Буддизм
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-222-15377-2 (ООО «Феникс»); 978-5-903875-95-5 (ООО «Неоглори»)

Как достичь просветления благодаря лишь одному слову? А благодаря молчанию? Для озарения мудростью не надо сложных методик — достаточно лишь успокоить свое сердце, очистить сознание и… оказаться рядом с достойным наставником. Именно в этом суть знаменитого восточного учения Дзэн (Чань). Книга представляет собой сборник лучших средневековых притч и рассказов о китайских мастерах Чань-буддизма, вошедших во многие классические произведения: «Застава без врат», «Записи о передаче светильника», «Речения с Лазурного утеса», «Престольная сутра Шестого патриарха». Издание также включает в себя рассказ об истории становления жанра чаньских речений «юйлу» и «парадоксальных диалогов» — коанов (гунъаней), о способах тренировки сознания дзэнских монахов.

---

Одним из самых первых сборников коанов, ставших известным среди западной публики, стало собрание под названием «101 дзэнская история», составленная в 1919 году японским автором Ногэном Сэндзаки на основе коанов XIX — начала XX вв. Туда также вошли отрывки из сочинения знаменитого японского мастера XIII в. Мудзю «Сасэкисю» («Собрание песка и камней»). В 1970-е годы это собрание было переведено П. Репсом под названием «Плоть и кости Дзэн» (Zen Flesh, Zen Bones). Особенность данного собрания заключалась в том, что многие старые китайские истории были переделаны на новый лад и «японизированы». Прежде всего в них действовали уже не китайские, а японские наставники Дзэн, старые китайские монахи и молодые послушники заменены университетскими студентами или даже профессорами, которые должны были противопоставить «мертвое» университетское начетничество «живому» дзэнскому опыту. При этом сами истории оставались такими же, как и в китайском средневековье, но благодаря переработке они стали шире известны именно в японской интерпретации. Именно так по миру пошли гулять истории про «хлопок одной рукой», «переполненную чашку, в которую больше не влить чая», и многие другие.

Гунъани — это вызовы нашему спящему сознанию. Это не взгляды отдельного человека на сущность вещей. Они есть отпечатки сознания мастеров, которых мы, возможно, никогда лично не повстречаем, но по-прежнему способны воспринять послания от них.

Эти истории отнюдь не сложны, их понимание тяжело лишь для напряженно думающего сознания. Стоит просто успокоить его, взглянуть на мир непредвзято, вне теорий и сложных концепций, как внезапно окажется, что только кажущийся «парадокс» и «загадка» расставляют в этом мире все на свои места. Позволь лишь сознанию стремительно и непредвзято реагировать на наш мир, при этом будучи им не затронутым, — и тогда гунъань «попадает в цель»:

Наставник Чжаочжоу как-то посетил мастера Чжуюя. Стоило ему подняться в зал для медитаций, как Чжуюй внезапно крикнул:

— Посмотри-ка на стрелу!

— Смотрю на стрелу! — тотчас откликнулся Чжаочжоу.

— Она пролетела!

— Она попала в цель!

* * *

Уже само китайское название настоящего сборника представляет собой своеобразный гунъань — «Чань лай — си цюй», что дословно можно перевести как «Чань пришел — путы спали» или «Созерцание пришло — скованность ушла». Такое название объясняется тем, что каждая история состоит из двух частей: собственно гунъаня (что и обозначается как «приход Чань», или «приход созерцания») и небольшого комментария к нему («путы спали»), в ряде случаев действительно дающего нам пояснения наиболее сложных мест, а в других случаях — представляющих новую чаньскую загадку, над которой стоит поразмышлять. Такое построение текста по принципу «основной текст — комментарий» вполне традиционное для чаньской литературы: человеку кажется, что он вот-вот достигнет ответа на внутренний вопрос гунъаня, а комментарий внезапно разворачивает его к совсем иной грани реальности. К ряду историй переводчиками составлены некоторые пояснения, дающие интерпретацию наиболее сложных понятий, связанных с буддийским учением.

В настоящий сборник вошли гунъани из нескольких произведений. В своей основной части он представляет собой набор историй из «Записей о передаче светильника, составленных в годах правления под девизом Цзиньдэ» («Цзиньдэ чуаньдэн лу», XI в.). Часть юйлу пришла из следующих сборников: «Сутра помоста Шестого патриарха» (в разных редакциях V I–VIII вв.), «Речения чаньского наставника Мацзу из провинции Цзянси» («Цзянси Мацзу Даои чаньши юйлу»), «Речения наставника Линьцзи» («Линь-цзи лу», IX в.), «Речения с Лазурного утеса» («Биянь лу», XII в.) и «Застава без врат» («Умэнь гуань», XIII в.).

Перевод текста гунъаней и комментариев к ним выполнен Е. С. Логиновой и А. А. Масловым, примечания — А. А. Масловым.

А. А. Маслов,

доктор исторических наук, профессор

* * *

Переводчик большей части текстов, включенных в этот сборник, Евгения Логинова (1990–2009), к сожалению, не успела увидеть выход этой книги в свет. Удивительно одаренный, упорный и мужественный человек, она много лет сначала самостоятельно, а потом под руководством педагогов изучала китайский язык и культуру, причем в самой сложной ее части — традицию философской классики. Несколько лет она работала над тем, чтобы подобрать наиболее точные и адекватные для западной публики толкования сложнейших китайских текстов, превратив их в увлекательное и поучительное чтение. Свет ее юной души — в ее переводах.

СОЗЕРЦАНИЕ ПРИШЛО — И ПУТЫ ТОТЧАС СПАЛИ

Во всём повинуйся судьбе

Приход созерцания

Стояли дни последней декады летней жары.

Газоны у монастыря совсем пожухли и пожелтели.

— Надо бы поскорее разбросать немного семян травы! А то очень неприглядно! — сказал молодой монах.

— Подожди пока спадет жара, — отмахнулся наставник. — Следуй времени!

В осенний праздник Луны наставник купил мешок семян и велел молодому монаху посеять их. Но поднялся осенний ветер, половина семян была посеяна, а половина оказалась развеяна ветром.

— Так не годится! Слишком много семян развеяно ветром! — воскликнул молодой монах.

— Ничего страшного. Из развеянных семян больше половины — бесплодны и всё равно не дали бы всходов, — сказал наставник. — Следуй природным свойствам!

Посеянные семена тут же начали склевывать налетевшие птицы.

— Что за наказание! Птицы склюют все семена! — молодой монах в сердцах затопал ногами.

— Ничего страшного! Семян много, до конца их не склюют! — сказал наставник. — Принимай мир, какой он есть!

Поздней ночью внезапно полил дождь. Утром молодой монах влетел в зал для медитаций с криком:

— Учитель! На этот раз всё кончено! Дождем смыто так много семян!

— Куда смыло, там и взойдет! — сказал наставник. — Следуй судьбе!

Прошла неделя, и на прежде голой земле, вопреки всем ожиданиям, взошло много изумрудно-зеленых ростков травы. И даже на нескольких незасеянных прежде участках проступила зелень.

Молодой монах от радости без конца хлопал в ладоши. Наставник, кивнув головой, сказал: «Следуй радости!»

Путы спадают

«Следуй времени», «Следуй природным свойствам», «Принимай мир, какой он есть», «Следуй судьбе», «Следуй радости» — так старый монах понимает время Небес, постиг природу вещей, осознал путь Чань, проник в чувства человека. Слова этого наставника высокого уровня, даже записанные на бумаге, заставляют людей слышать и видеть по-новому.

Следовать — не значит лишь идти вслед, а значит следовать естественному ходу событий, не роптать, не забегать вперед, не искать помощи.

Следовать — не значит «плыть по течению», а значит использовать шансы, данные судьбой, не быть догматичным и негибким, не жить в плену своих иллюзий

Упрек вора

Приход созерцания

Как-то раз, когда чаньский наставник Усян лежал и то ли спал, то ли нет, в зал для медитаций пробрался воришка. Он все перерыл, но так и не нашел никаких ценных вещей. Вор тяжело вздохнул и только приготовился уходить, как монах Усян произнес: «Дружок, пожалуйста, закрой заодно мою дверь как следует!»

Вор, остолбенев, произнес: «А ты, оказывается, настолько ленив, что даже двери должен закрывать кто-то другой. Неудивительно, что у тебя в монастыре нет ничего ценного!»

Монах Усян ответил: «Ну, это уж ты, мой друг, слишком! Неужели я должен в поте лица зарабатывать на вещи для того, чтобы ты их украл?»

Столкнувшись с таким «ленивым» монахом, воришке и в самом деле, не оставалось ничего иного, кроме как в сердцах захлопнуть дверь монаха и с задумчивым видом уйти.

Путы спадают

У человека, что довольствуется малым, есть спокойствие и непринужденность, которых нет даже у небольшой части обычных людей.

Даже если твое сердце слишком сильно привязано ко всякого рода вещам, не мешай себе тоже иногда немного полениться и расслабиться.

Давно отпустил ее

Приход созерцания

Как-то во время странствий наставник Тань-шань и его спутник молодой монах подошли к реке. Совсем недавно прошел дождь, воды реки оказались довольно глубокими. В тот момент, когда монахи уже приготовились пересечь реку, на берегу показалась одетая в шелковые одежды молодая девушка. Она не решалась перейти через речку и оказалась в затруднительном положении, явно из-за того, что река оказалась довольно глубока.

— Девушка, идите сюда, — сказал Тань-шань. Он взял ее на руки и перенес через речку.