Александр Зимин - Слово о полку Игореве

• Название: Слово о полку Игореве
• Автор: Александр Зимин
• Издательство: Дмитрий Буланин
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2006
• ISBN: 5-86007-471-9

Исследование выдающегося историка Древней Руси А. А. Зимина содержит оригинальную, отличную от общепризнанной, концепцию происхождения и времени создания «Слова о полку Игореве». В книге содержится ценный материал о соотношении текста «Слова» с русскими летописями, историческими повестями XV–XVI вв., неординарные решения ряда проблем «слововедения», а также обстоятельный обзор оценок «Слова» в русской и зарубежной науке XIX–XX вв.

Не ознакомившись в полной мере с аргументацией А. А. Зимина, несомненно самого основательного из числа «скептиков», мы не можем продолжать изучение «Слова», в частности проблем его атрибуции и времени создания.

Книга рассчитана не только на специалистов по древнерусской литературе, но и на всех, интересующихся спорными проблемами возникновения «Слова».

---

В Слове есть еще текст с «харалугом»: «ваю храбрая сердца въ жестоцемъ харалузѣ скована, а въ буести закалена». Б. А. Рыбаков понимает «буесть» как «струю буйного ветра».[Рыбаков Б. А. Ремесло Древней Руси. М., 1948. С. 236–237.] Закалка на ветру мечей, как считает Б. А. Кол-чин, совершенно невозможна по технологическим причинам. Интересующее нас место В. Ф. Ржига переводил: «Ваши храбрые сердца в жестокой гибели выкованы».[Ржига В. Ф. Восток в «Слове о полку Игореве»//Слово. Сб.-1947. С. 182.] Но это не согласуется с контекстом: в нем говорится о сердцах, закаленных отвагой,[Выражение «въ буести» (в значении «отважно») встречается в Слове еще раз («плаваеши… въ буести»).] скованных в «харалуге», т. е. крепких, как сталь, булат.

А. Зайончковский считает, что термин «харалужный» не может быть связан с половецким языком.[Zajączkowski A. Związki językowe połowiecko-słowiańskie. Wrocław, 1949. S. 52] Наблюдение весьма важное. Сам А. Зайончковский (вслед за Валиди) пытается расшифровать термин «харалужный» от наименования турок-карлуков.[Ibid. S. 53; Validi A. Zeki. Die Schwerter der Germanen nach arabischen Berichten des IX–XI // Zeitschrift der Deutschen Morgenländischen Gesellschaft. Leiprig, 1936. Bd 90. Hf. 1. S. 33–38; Артамонов M. И. История хазар. Л., 1962. C. 458; Кирпичников A. H. Древнерусское оружие. M.; Л., 1966. Вып. 1. Отмечая, что «зависимость русских мечей от восточных никак не прослеживается», А. Н. Кирпичников не отказывается от гипотезы о восточном происхождении термина, обозначавшего на Руси «местные стальные изделия». По Л. Н. Гумилеву, тюркский термин «каралук» в Слове испытал монголизацию (мену «к» на «х»). См.: Гумилев Л. H. 1) Монголы XIII в. и «Слово о полку Игореве»//Доклады и сообщения Отделения этнографии Географического общества СССР. Л., 1966. Вып. 2. С. 61; 2) Поиски вымышленного царства. М., 1970. С. 318–319.] Этот термин впервые встречается в орхонско-епископских памятниках. «В арабских и таджико-персидских источниках, — пишет К. Шаниязов, — о карлуках сообщается под несколько искаженным названи-ем —„харлук“, „харлуж“, „халлух“ и т. д.».[Шаниязов К. Узбеки-карлуки. М., 1964. С. 5.] В середине XIII в. карлуки захватили Семиречье, и в середине X в. их основная масса обитала к юго-западу от озера Иссык-Куль по рекам Талас и Чу.[Шаниязов К. Узбеки-карлуки. М., 1964. С.21.] Происхождение «харалужных мечей» или «харалуг» от карлуков очень сомнительно.

Р. Якобсон и В. Кипарский возвращаются к старому объяснению мечей как «каролингских» (от charlung).[Kiparsky V. [Рец. на кн. «La Geste du Prince Igor»] // Neuphilologische Mitteilungen. 1949. Bd 50. N 1–2. P. 45; Jakobson R. The Puzzles of the Igor’ Tale. On the 150th Anniversary of its First Edition // Speculum. 1952. Vol. 27. N 1. P. 61.] Но в Древней Руси каролинги назывались «корлязами»,[ПСРЛ. T. 2. Стб. 4.] а эта форма не могла дать «харалужные мечи».[Stender-Petersen A. The Igor Tale//Word. 1948. Vol. 4. N 3. P. 154. Стибер производит слова «харалужный» от кашубского «charłęzec, charłęzny» — «ворюга» (ср. древнее «sharłęz» на юго-востоке Польши), ср. диалектное «харлить» — «оттягивать неправдою чужое» (Даль. Толковый словарь. Т. 4. С. 543). Отсюда «харлужный» — «захваченный, полученный в добычу» (Stieber Z. Vieux-russe xaraluznyi cachube charłęzny//Lingua viget. Helsinki, 1964. P. 130–131). H. Грамматин, вслед за ним недавно В. Ф. Соболевский объясняли термин «харалужный» из древнерусского языка. Последний даже создает фантастическое слово «гарьлугжьжение» (ковка в горении, которая происходила якобы на открытом лугу). См.: Грамматин Н. Слово о полку Игоревом. М., 1823. С. 143; Соболевский В. Тайны древней книги//Комсомольская правда. 1969. 20 сент.]

О. Сулейменов в выражениях «кликомъ (у автора ошибочно: «кликами». — А. 3.) плъкы побѣждаютъ», «кликомъ поля прегородиша» и «съ засапожникы кликомъ» (у автора: «кликами») находит «невидимый тюркизм» — половецкие мечи «кличи» (от «клыш», «клык»).[Сулейменов О. Невидимые слова; ср. критические замечания в его адрес А. Югова (Югов А. Тайна стального клинка).] Никакими серьезными аргументами (как языковедческими, так и текстологическими) эта догадка у О. Сулейменова не подтверждается.

В третью группу мы включаем 19 ориентализмов, не упоминающихся ни в Задонщине, ни в Ипатьевской летописи. Из них только два встречаются в памятниках XI–XII вв., хотя хорошо известны и в устном языке XVIII–XIX вв. (блъван и челка),[К этой группе относим также имя Боян, встречающееся в раннем граффити.] остальные или вовсе не упоминаются в русских источниках до XIV в. (японча,[ «Епанчу» упоминает Иван Быковский в кн.: «Истинна». Ярославль, 1787. С. 322. «Япанча» упоминается в посольских делах концах XV в. (Сб. РИО. СПб., 1892. Т. 35. С. 11). См. также: Фасмер. Этимологический словарь. Т. 2. С. 20; Т. 3, С. 154.] яруга, орьтъма,[См.: Словарь-справочник. Вып. 4. С. 37–38.] салтан,[См.: Словарь-справочник. Вып. 5. С. 82.] оварьский), или вовсе отсутствуют в них (босый, бусый). Однако все эти слова хорошо известны живым русскому, украинскому и польскому языкам XVIII–XIX вв.[О «яругах» см.: Гринченко. Словарь. Т. 4. С. 543; ср. также: польские jaruga, japoncza. Сюда относим и слово «засапожники», неизвестное письменным источникам (ср.: «будем палить, а засапож-никами пойдем». Романов Е. Очерк быта нищих Могилевской губернии // Этнографическое обозрение. 1890. Кн. 7. № 4. С. 123).] В «Повести о богатыре Булате» у В. А. Левшина упоминаются «аварский король Киган (каган) и князь Косожский».[Левшин В. А. Русские сказки. 1783. Ч. 9. С. 156, 158, 160; Mazon. Le Slovo. P. 99.] «Авар» («овар») знает и В. Н. Татищев.[Татищев. История Российская. М.; Л., 1962. Т. 1. С. 276–280.] Зато в Древней Руси авар называли «обрами». Под названием «авар» они встречаются в русских источниках впервые в XV в.,[ «Аварескь езык» есть в сербской рукописи XIII–XIV вв. (ГПБ, Q.n. 1, № 33, л. 73; ср.: Веселовский А. И. Из истории романа и повести. СПб., 1886. С. 90). По М. Фасмеру, слово «оварский» восходит «к более поздней форме данного этнонима, чем др. — русск. обринь» (Фасмер. Этимологический словарь. Т. 3. С. 112).] а «аварьский» — в прологе 1383 г.[Словарь-справочник. Вып. 4. С. 19.]

«Шеломы оварьские» в Слове более чем странны: авары задолго до XII в. исчезли из южнорусских степей. Появление же этих шеломов в Игоревой песни может быть объяснено тем, что в Задонщине упоминаются «шеломы черкасские». Из исторической литературы XVIII в. отлично было известно, что потомки аваров жили на Северном Кавказе.[ «Взирая на то, что в Дагистани доднесь народ овары, мужеством и храбростию славясчийся, от оных остатки, потому верительно, что они за рекою Терком, где ныне кумыки, лезгинцы, овари и пр. обитают, жилисче имели» (Татищев. История Российская. Т. 1. С. 280).] Поэтому, встретив в своем источнике «шеломы черкасские», автор Слова заменил их на «оварьские».

В. А. Гордлевский указал на культ волка у половцев и монголов. Термин же «boz» (серый) встречается в половецком языке.[Гордлевский В. А. Что такое «босый вояк»//ИОЛ Я. 1947. Т. 6, вып. 4. С. 326; ср.: Булахов- ский JJ. А. Лінгвістичні уваги про міфологічні назви «Слова о полку Ігореві» // Наукові зап. 1н-ту мовознавства АН УРСР. Київ, 1959. Т. 15. С. 32; Фасмер. Этимологический словарь. Т. 1. С. 199.] Отсюда Гордлевский полагал, что образ «серого волка» русских сказок и легенд мог сложиться под влиянием половцев, а чтение «босый волк» Слова следует предпочесть «бусому волку». Это предположение, к сожалению, не решает проблемы. Дело в том, что «босый волк» и термин «бусый» встречаются в фольклоре («Не плачь, босый волк приде», Новоторжский уезд).[Первый — в Новоржевском и Опочецком уезде (см.: Чернышев В. И. Темные слова в русском языке//Академия наук — академику Н. Я. Марру. XLV. М.; Л., 1935. С. 393. Ср.: Словарь-справоч-ник. Вып. 1. С. 64–65. А. Преображенский, производя «бусый» от тюркского «боз» (серый), говорил, что выражение «босой» (т. е. волк) встречается в севском наречии (Преображенский. Этимологический словарь. С. 55; ср.: Фасмер. Этимологический словарь. Т. 1. С. 252). В украинском языке «босий» применяется для обозначения собак темной шерсти с белыми лапами (Гринченко. Словарь. Т. 1. С. 89). См. также соображения H. М. Дылевского (Дылевский H. М. Лексические и грамматические свидетельства подлинности «Слова о полку Игореве» по старым и новым данным//Слово. Сб.-1962. С. 196–199). О. Сулейменов производит «босый» от казахского «босу», бегство народа или племени (Сулейменов О. Босый волк и напевы готских дев//Простор. 1962. № И. С. 108–112). Критику его взгляда см. в статье: Соболевский В. Ф. «Готские девы» в «Слове о полку Игореве» // Простор. 1963. № 5. С. 90–94. О. Сулейменов «босови врани» читал как «бусоврмане», искаженное переписчиком (Сулейменов О. Аз и я. Алма-Ата, 1975. С. 70).] Но если так, то с обоими терминами вполне мог быть знаком как автор, живший в конце XVIII в., так и писатель XII в.

Несколько образов и слов совершенно напрасно связываются с тюркизмами.

А. Зайончковский сопоставляет «буй-тур» с метафорическим прозвищем «Телебуга», т. е. отважный бык.[Zajączkowski A. Związki językowe… S. 43.] Его наблюдение принимает Д. С. Лихачев.[Лихачев. Изучение «Слова о полку Игореве». С. 34.] Телебуга — татарский хан, упоминающийся в летописи под 1290 г. Никаких данных в пользу предположения о существовании у половцев подобного прозвища нет. Не менее странным был бы перенос этого прозвища на героя битвы при Каяле — князя Всеволода. Зато сравнение князя Романа с туром есть в Ипатьевской летописи под 1201 г. («храборъ бо бѣ яко и тур»).[О прозвище Всеволода Буй-Тур см.: Робинсон А. Н. Литература Древней Руси в литературном процессе Средневековья XI–XIII вв. М., 1980. С. 275–288.]