Михаил Тареев - Цель и смысл жизни

• Название: Цель и смысл жизни
• Автор: Михаил Тареев
• Жанр: Философия

"Цель и смысл жизни" М. М. Тареев. Тареев - один из представителей Русского религиозного Ренессанса. Более всего он заострял внимание на противостоянии Евангелия и мира сего, на юродстве и кенозисе. Сейчас многие говорят, что Тареев предвосхитил К. Барта, философию жизни, экзистенциализм.

---

II

Разбор взгляда Л.Толстого на христианство следует начать с того, на чем оставлен нами разбор эвдемонизма и идеи естественного совершенства. Именно было сказано, что счастье и естественное совершенство для человека недостижимы; Толстой же, соглашаясь, что человек не может достигнуть своего блага мирскими средствами и путем естественного развития, утверждает, что христианское благо сопровождается свободою человека от страданий и зла, что христианство освобождает человека от злостраданий, что человек может достигнуть своего блага путем христианской жизни. Благо, говорит он, доступно для человека: все дело в средствах достижения. «То, что ты называешь своими наслаждениями, только тогда будет для тебя благом, когда ты не сам будешь брать, а другие будут давать их (т.е. эти самые наслаждения) тебе... Только тогда ты избавишься от действительных страданий, когда другие будут избавлять тебя от них, а не ты сам». Посему рассмотрим, может ли истинная, т.е. христианская, религия быть основой для счастья, как отсутствия страданий, и для совершенства, как отсутствия зла.

И это не есть только отвлеченно-возможная точка зрения на христианство. И в действительности возможно такое эстетическое отношение к учению Христа. Тот или другой человек может посмотреть на христианство с мирской точки зрения, может увидать в нем только несколько правил жизни, чтобы воспользоваться ими в мирских интересах. В ст. «В чем счастье?» Толстой пишет: «Христос, открывая Свое учение, говорит людям, что, исполняя Его учение, они будут счастливее, чем те, которые не будут исполнять его. Христос говорит, что есть верный мирской расчет не заботиться о жизни мира... Рассуждая отвлеченно, положение учеников Христа должно быть выгоднее положения учеников мира... Христос учит именно тому, как нам избавиться от наших несчастий и жить счастливо». Итак, рассмотрим христианство как средство благоустроения земной жизни.

Христианство, действительно, освобождает человека от части страданий и зла, именно от тех злостраданий, которыми люди сами себя терзают в погоне за счастьем и естественным совершенством. Психологический расчет на христианскую жизнь в этом отношении представляет расширение горизонта жизни, приумножение источников счастья еще одним. Уже давно додумались, что умственный труд не есть египетская работа, как это кажется привыкшему работать только топором, но доставляет великие наслаждения; все согласны, что искусство есть также источник возвышенных наслаждений. Время додуматься, что и христианская жизнь, со стороны чисто психологической, доставляет человеку минуты великой радости. Эта свобода от настойчивых и тяжелых требований суетной мирской жизни, — это отдохновение от погони за грубыми наслаждениями, этот новый взгляд на человеческие отношения, проявление неиспытанных порывов религиозного чувства, звучание еще нетронутых струн сердца — это целая новая сфера внутренней деятельности духа! И Толстой, открывая эту сферу мирскому чувству, показал себя великим художником более, чем в своих беллетристических произведениях. В связи с этим психологическим явлением должно поставить ту истину, что в начале обращения ко Христу человеку даруется необычайная сладость. Слово Божие знает восторги первого обращения к Богу, и не только знает, но и изображает их в глубоко трогательных чертах под образом первой брачной любви (Иер. II, 2 и др.). Эту же истину подтверждает аскетическая письменность, как, напр., преосв. Феофан в выдержке, которая будет приведена немного ниже.

В этом правда Л.Толстого.

Но, освобождая человека от произвольных злостраданий, христианство не угашает в нем врожденного стремления к счастью и совершенствованию и не уничтожает тех злостраданий, которые познаются на пути этого стремления — телесной и душевной ограниченности, наследственного зла и внешних страданий. Последний результат христианской жизни есть полное уничтожение природного зла и успокоение духа, но это результат христианской жизни, а не ее начало, это — достояние той грядущей жизни, в которой Бог уничтожит самое чрево, в которой не женятся, не выходят замуж, живут ангельской жизнью, а не достояние этой временной жизни. Аскетическая письменность и отмечает с совершенною ясностью три периода в христианской жизни: начальный подъем духа, период сокровенного богообщения и Божия в душе действования и конечное действенное богообщение. Так, еп. Феофан («Путь ко спасению») пишет: «к обращенному чрез таинства приходящая благодать единится с ним и сначала дает ему вкусить всю сладость жизни по Богу, а потом скрывает от него свое присутствие, оставляя его действовать как бы одного, среди трудов, потов, недоумения и даже падения; наконец, по прошествии сего периода испытания, вселяется в него явно, действенно, сильно, ощутимо»10. Этот период испытания, говоря вообще, продолжается до гроба. Итак, христианство не может быть основой человеческого счастья как свободы от страданий, и совершенства как свободы от зла, и полный мирской расчет на христианство оказывается по меньшей мере наивным. «Если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков» (1 Кор. XV, 19)11. На прямой вопрос: если мирской человек станет на путь христианской жизни с прямою целью найти на этом пути счастье, то достигнет ли он своей цели? — на этот вопрос нужно ответить отрицательно. Странно слышать положительный ответ на этот вопрос от Толстого, который в своих художественных произведениях представляет нам многочисленные типы доброделателей, не нашедших счастья в доброделании. Вот пред нами Нехлюдов, который «с наслаждением воспринял мысль, что любовь и добро есть истина и счастье, и одна истина и одно возможное счастье в мире; любовь, самоотвержение — вот одно истинное независимое от случая счастье». И он жил в деревне для счастья других — и что же? Чрез год он признавался сам: «вот уже более года, что я ищу счастья на этой дороге, и что же я нашел? Правда, иногда я чувствую, что могу быть довольным собою; но это какое-то сухое разумное довольство. Да и нет, я просто недоволен собою, я недоволен, потому что я здесь не знаю счастья, а желаю, страстно желаю счастия»... Нехлюдов свернул с этой дороги, также и Кити не пошла по дороге Вареньки, и Пьер не последовал за Каратаевым...

10 Путь ко спасению, вып. III, С.-П6.1869, стр. 8.

11 Т.е. если мы ходим видением, а не верою (2 Кор. IV, 17,18; V, 7).

III

То благо, которое даруется человеку христианством, называется различно: истиною, духовною жизнью, духовным совершенством, блаженством. Это благо даруется человеку в христианстве, а не составляет плода его естественного развития: христианская жизнь есть новая форма жизни наряду с формами физическою и душевною — духовная, но она не есть результат предшествующего биологического развития, а есть дар Божий, новое Божие творчество, Откровение божественной жизни. Во Христе нам явилась жизнь, которая была у Отца: 48***********, [...]**********. Христос есть начальник и совершитель (**** *******)з этой духовной жизни. Духовная жизнь есть божественная жизнь, но божественная жизнь открылась нам во Христе и даруется в христианстве не в качестве безграничного совершенства, не в видимой славе, не в предикатах внешнего всемогущества, всеведения, видимого великолепия, а как внутреннее, невидимое благо. Пред внешним божественным величием человек не может устоять, человеческая природа не может обладать безграничностью: natura humana capax non est divinaeи. Во Христе божественная жизнь открылась, умеряемая Его снисхождением, так что она, как жизнь духовная, стала сносною для нашей ограниченности. Долго человек полагал свое достоинство то во внешних украшениях тела, в физической силе, в мускульной ловкости, то в силе ума, в художественном творчестве, в общественном благоустройстве. Христос научил человека, что всякое подобное внешнее благо обнаруживает эгоистические стремления человека, но не составляет его неотъемлемой собственности, потому что есть только его, но не он сам. Его истинное благо и неотъемлемое достоинство — это обнаружение божественной жизни в его сокровенном духе. Сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа — вот что драгоценно пред Богом; истинное достоинство человека есть невидимая жизнь духа (1 Пет. III, 4; 2 Кор. IV, 18; Гал. 16, 18 и др.). Духовная жизнь есть совершенство, но не то совершенство, которое кажется стоящим в конце естественного развития, которое состоит в богатстве знаний и гибкости ума, в крепости воли, во внешнем великолепии природы, но она есть совершенство в смысле самой действительности божественной жизни. Здесь обладание истиной совпадает с опытным переживанием божественной жизни (1 Иоан. IV, 7, 8), с соблюдением заповедей (1 Иоан. II, 3, 4) и свободою духа (Иоан. VIII, 32). Заповедь Господа Иисуса Христа: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный» (Мф. V, 48) имеет смысл: живите божественной жизнью и, как эта жизнь преимущественно есть любовь (1 Иоан. IV, 16), любите даже врагов ваших (Мф. V, 44-47; ср. XIX, 21). Так как любовь есть преимущественное обнаружение божественной жизни, то она есть и совокупность христианского совершенства (Кол. III, 14). Любовь не есть результат естественного развития, ее источник — любовь к нам Христа (Иоан. XIII, 14; 1 Иоан. IV, 7—11); но может быть различие в степенях усвоения ее человеком, возрастание человека в христианском совершенстве: христианин может быть младенцем или взрослым (Евр. V, 12—14). Полнота христианского возраста в слове Божием также называется совершенством (1 Кор. II, 6; XIV, 20; Ефес. LV, 13; Кол. I, 28). Но никогда в св. Писании под христианским совершенством не разумеется взрослое или культурное совершенство. Наконец, духовная жизнь называется блаженством по отношению ее к чувствам христианина.