Анита Шрив - Жена пилота

• Название: Жена пилота
• Автор: Анита Шрив
• Издательство: Клуб семейного досуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9910-0843-3

Еще недавно жизнь Кэтрин Лайонз была спокойной и размеренной: она преподавала историю в школе, растила дочь и считала, что счастлива в браке. Но однажды ночью к ней в дом постучали и сообщили о том, что ее муж, пилот Джек Лайонз, погиб в авиакатастрофе. Обстоятельства аварии расследуют, и постепенно выясняется, что Джек вел двойную жизнь…

---

 Репортер — темноволосая женщина под черным зонтиком — попросила пожилого «джентльмена» рассказать, что он видел.

 Светила луна… Вода в море была черная… как смоль… — запинаясь, начал старик.

 Его голос был хрипловатым, как от застарелой простуды. Он говорил с таким сильным акцентом, что телевизионщикам пришлось пустить внизу экрана строку субтитров: «Кусочки серебра падали с неба в воду… Они падали вокруг моей лодки… Кусочки порхали, словно… птицы… раненные птицы… падали вниз… по спирали… вращаясь…»

 Подойдя к телевизору, Кэтрин опустилась на колени. Теперь лицо старика на экране находилось вровень с ее лицом. Рыбак размахивал руками, имитируя падение осколков самолета. Сложив ладони рук вместе, он зашевелил пальцами, а затем резко развел руки в стороны. Отвечая на вопросы корреспондента, старик заявил, что ни один из пылающих кусков обшивки самолета не упал в его лодку. Когда он, запустив мотор, подплыл к месту предполагаемого падения, обломков там уже не оказалось. Он попытался забросить сети, но ничего не выловил.

 Повернувшись к камере, журналистка сообщила телезрителям, что имя единственного свидетеля авиакатастрофы Эмон Гилли. Ему восемьдесят три года. Из-за того, что больше свидетелей нет, делать окончательные выводы пока что рано. Чувствовалось, что репортерша доверяет словам старика, но считает необходимым предупредить зрителей о возможной ошибке.

 Перед внутренним взором Кэтрин предстала нелепая в своей трагичности картина: сверкающее и переливающееся в лунном свете море и серебристые блестки, падающие с неба, подобно крошечным ангелочкам, спускающимся на землю; маленькая лодка и застывший на носу рыбак. Его лицо повернуто к луне, а руки тянутся к небу. С трудом сохраняя равновесие, он старается поймать мерцающие огоньки, подобно ребенку, гоняющемуся за светлячками в летнюю ночь.

 Странная мысль пришла на ум Кэтрин: «Почему несчастье, которое выпивает все соки из вашего тела, душит и глумится над вами, может в то же самое время стать предметом эстетического наслаждения для другого человека?»

 Роберт поднялся и выключил телевизор.

 С вами все в порядке? — участливо спросил он.

 Когда самолет взорвался?

 Он сложил руки на груди.

 Час пятьдесят семь по нашему времени, шесть пятьдесят семь по местному.

 На лбу, чуть выше правой брови, у него был шрам. По мнению Кэтрин, Роберту Харту не исполнилось еще и сорока лет. Он моложе, чем был ее Джек. Кожа Роберта отличалась белизной, свойственной всем блондинам. Карие глаза с прожилками цвета ржавчины на радужной оболочке… У Джека были голубые глаза разных оттенков: один — бледно-голубой, цвета прозрачного летнего неба, другой — яркий, светящийся внутренним светом. Необычный цвет глаз привлекал к нему внимание незнакомых людей. Казалось, эта аномалия озадачивает их, вызывает замешательство…

 Во время последней радиопередачи, — чуть слышно произнес человек из профсоюза.

 Что за «последняя радиопередача»? — поинтересовалась Кэтрин.

 Да так… ерунда…

 Женщина не поверила ему. Что ерундового может быть в последней радиопередаче?

 Вы знаете, что чаще всего говорят пилоты перед смертью, во время авиакатастрофы?! — порывисто воскликнула она. — Да… Вы должны это знать!

 Миссис Лайонз! — поворачиваясь к ней, произнес Роберт Харт.

 Называйте меня Кэтрин.

 Вы еще не оправились от потрясения. Вам нужна глюкоза… сахар. У вас в доме есть сок? Где он?

 Поищите в холодильнике… — неопределенно махнула рукой Кэтрин. — Это была бомба?

 Не знаю.

 Роберт Харт встал и пошел в кухню. Внезапно Кэтрин отчетливо осознала, что единственное, что ей по-настоящему необходимо сейчас, это чье-нибудь общество. Встав с колен, она последовала за Робертом.

 На висящих над раковиной часах было три тридцять восемь. Как же могло случиться, что за четырнадцать минут после ее пробуждения произошло так много событий?

 Вы быстро добрались сюда, — садясь на сверкающий чистотой кухонный стул, сказала Кэтрин.

 Роберт промолчал, наливая в стакан густой апельсиновый сок.

 Как вы успели? — поинтересовалась она.

 У нас есть специальный самолет, — тихо ответил человек из профсоюза.

 Да?.. Расскажите, как это у вас заведено… — балансируя на грани истерики, говорила Кэтрин. — Самолет стоит на аэродроме? Вы сидите и ждете, когда произойдет очередная катастрофа?

 Передав ей стакан с соком, Роберт Харт склонился над раковиной. Средний палец его правой руки скользнул вверх по лбу, от переносицы к волосам. Казалось, он что-то усиленно обдумывает.

 Нет, я не жду, — наконец промолвил Роберт. — Просто в случае катастрофы мы придерживаемся определенной процедуры. На вашингтонском государственном аэродроме стоит наш реактивный самолет. На нем-то я и долетел до ближайшего отсюда аэропорта… в Портсмуте…

 Ну, а потом?

 В портсмутском аэропорту меня ждала машина.

 И сколько вы добирались сюда из Вашингтона?

 В уме она уже подсчитала приблизительное время, которое занял у Роберта Харта перелет из столицы, где располагался центральный офис профсоюза, в Эли.

 Чуть больше часа, — сказал он.

 Зачем такая спешка?

 Надо было добраться сюда первым… Сообщить о трагедии… Помочь…

 Это не ответ на мой вопрос, — быстро парировала Кэтрин.

 Так полагается, — подумав секунду, сказал Роберт.

 Кэтрин провела рукою по испещренной порезами и трещинами сосновой столешнице.

 По вечерам, когда Джек бывал дома, они собирались все вместе за этим старым столом — она, ее муж и Мэтти. Тогда вся жизнь, казалось, сосредоточивалась в кухне. Здесь они готовили и ели, мыли посуду и слушали последние новости. Сидя за кухонным столом, Джек любил читать газету, а Мэтти — делать уроки. Когда дочь ложилась спать, они часто раскупоривали бутылку хорошего вина и вели долгие беседы, смакуя хмельной напиток. Раньше, когда Мэтти была еще маленькой, они зажигали в кухне свечи и занимались любовью прямо на столе, полностью отдаваясь спонтанным порывам страсти.

 Склонив голову набок, Кэтрин зажмурилась. Волна боли прокатилась от живота до самой гортани. Паника вновь затопила ее сознание. Женщине показалась, что она задыхается.

 Издав нечто, отдаленно похожее на мычание, Кэтрин жадно втянула в себя воздух. Роберт обеспокоенно уставился на нее.

 Удушье прошло так же внезапно, как и появилось, уступив место скорби. Образы из прошлого начали роиться в голове. Горячее дыхание Джека на ее затылке, пронизывающее ее естество до самих костей. Дразнящее ощущение незавершенности, остававшееся у нее после торопливого поцелуя перед уходом на работу. Теплота его тела, всегда и везде, даже в самые холодные зимние ночи, так словно внутри у Джека горел неугасимый огонь. Она вспомнила, как он обнимал плачущую Мэтти, когда ее команда по хоккею на траве проиграла с разгромным счетом восемь — ноль. Вспомнила белоснежную кожу на внутренней стороне его рук и оставшиеся со времен полового созревания оспинки между лопатками. У Джека были очень чувствительные ступни ног, поэтому он никогда не ходил по пляжу без тапочек… Образы мелькали в нескончаемом калейдоскопе. Кэтрин старалась отогнать этих непрошеных гостей, но тщетно.

 Роберт Харт молча стоял у кухонной раковины, не сводя с женщины глаз.

 Я любила его, — с трудом произнесла Кэтрин.

 Встав со стула, она оторвала бумажное полотенце от висевшего на стене рулона и высморкалась. Мгновение ей казалось, что все происходящее не реально, что она провалилась в дыру во времени, где нет ни прошлого, ни будущего, а есть только настоящее. Как долго она останется в этом безвременье? День?.. Неделю?.. Месяц?.. А может быть, вечность?

 Я знаю, — раздался голос Роберта.

 Вы женаты? — снова садясь на стул, спросила Кэтрин.

 Роберт Харт засунул руки в карманы брюк. Звякнула невольно потревоженная мелочь. На нем были чистые брюки серого цвета. Ее муж редко надевал костюмы. Как и большинство мужчин, вынужденных носить форму на работе, он плохо разбирался в моде и одевался без особого шика.

 Нет. Я разведен, — наконец ответил Роберт.

 У вас есть дети?

 Двое мальчиков… девяти и шести лет…

 Они живут с вами? — продолжала допрос Кэтрин.

 Нет. С моей женой в Александрии… С бывшей женой…

 Вы часто видитесь?

 Ну… Я стараюсь… — неопределенно ответил он.

 Почему вы расстались с женой?

 Я перестал пить.

 Его голос звучал как-то буднично, прозаически. Роберт не стал объяснять, и Кэтрин так и не поняла, что он имел в виду.

 Она шмыгнула заложенным носом.

 Я должна позвонить в школу, — сказала Кэтрин. — Я ведь учительница.