Мэри Брэддон - Проигравший из-за любви

• Название: Проигравший из-за любви
• Автор: Мэри Брэддон
• Издательство: Курск
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7277-0089-2

Роман «Проигравший из-за любви» — это интригующий рассказ о запоздалой любви солидного, всеми уважаемого человека, который, прожив уже немало лет, даже не подозревал, на что способно настоящее чувство. Думал ли когда-нибудь он, чья профессия и долг — возвращать людям жизнь, что решится на такое из-за любви к женщине…

Убийство, шантаж, личная драма — таков его тернистый путь к безоблачному счастью.

---

Это отдаленное и уединенное место очаровало Флору. То, что она увидела, сильно отличалось от Фитсрой-сквер. Вид растянувшегося во весь горизонт океана с его неповторимыми чертами радовал глаз девушки, а воздух освежал, как может освежать путника в арабских пустынях оазис. Флора объявила, что поражена увиденным и поцеловала отца в седеющие волосы, когда тот сел возле окна в гостиной, отдыхая после пятнадцатимильной дороги из Лонг-Саттона.

— Как хорошо, что мы здесь, — воскликнула она, — и как хорошо, что ты подумал именно о Брэнскомбе, а не о поездке в Европу, где тебя бы измотали штормы, железные дороги, дилижансы, да и мало ли что еще! Я думаю, что здесь тоже неплохо — все первозданно, величественно и живописно. Конечно, там, в. Европе, есть соборы, руины и так далее, что весьма увлекает людей, но мы ведь можем прекрасно обойтись и без соборов, не правда ли, папа? А если нам вдруг захочется узнать готическую архитектуру, то мы можем съездить на день или два в Раджмонт. А теперь, дорогой папочка, скажи, что ты доволен Брэнскомбом, и что сегодня все так же хорошо, как тогда, когда ты был мальчиком.

Она сказала это с таким трепетным волнением в голосе, которое стало уже привычным для нее в последнее время при общении с отцом. Медленно и неумолимо тревога и грусть входили в ее сердце. Тот факт, что здоровье ее отца пошатнулось, стал тяжелой реальностью, несмотря на все его попытки выглядеть бодрым и веселым. Он стал более слабым, чем раньше, быстрее уставал, часто у него что-то болело — все это стало горькой правдой, и Марк не мог ничего более скрывать от любящих глаз дочери. Но самого худшего Флора не знала. Она не знала, что жизнь его висит на волоске, и любой момент этого лета может стать для него последним. Флора знала, что он изменился и постарел за год, но она постаралась уверить себя, что это была естественная смена периодов человеческой жизни, начало преклонного возраста. Днем и ночью девушка молила Бога дать ему долгих лет жизни, чтобы он всегда был рядом с ней, она вообще не могла представить свою жизнь без него. Было ли это возможно, чтобы она продолжала жить, оставив его лежать в узкой могиле, спрятанного от солнца и света жизни, могла жить и быть даже счастливой без него? Флора помнила одну девочку у мисс Мэйдьюк, отец которой неожиданно скончался, и которая несколько недель спустя вернулась в школу в траурном платье. Первое время она очень много плакала в перерывах между занятиями и ночью в спальне, но затем все вернулось на свои места: она учила свои уроки, ела обеды, ждала каникул, в общем, делала то, что и другие, ее голос вскоре стал звучать так же громко и весело на площадке для игр, как и голоса других девочек.

Доктор Олливент так же, как и Флора, получил большое удовольствие от Брэнскомба. Он казался здесь совсем другим человеком после своего бегства от бесконечной работы и чтения на Вимпоул-стрит, а возможно, и оттого, что рядом не было Уолтера Лейбэна, чья молодость немного давила на доктора, постоянно подчеркивала его возраст и напоминала ему о том, что прошли молодые годы, об упущенных возможностях. Эта мысль не давала ему покоя, поистине терзала его.

Память доктора Олливента не сохранила веселых событий молодости. Конечно, он понимал, что это было чудесное и прекрасное время, которым он пожертвовал во имя науки. Да, он многого достиг таким пожертвованием, обогнал большинство своих коллег и стал известным и преуспевающим человеком. Но он и заплатил за это. Ведь доктор не позволял себе расслабляться и увлекаться прелестями молодости.

И все-таки осознание того, чего он лишился, пришло к нему. Доктору представилось яркое видение возможностей молодости. Он начал спрашивать себя, не ошибся ли он, упустив божественные мгновения юности.

«Если бы я знал Флору Чемни десять лет назад, — думал он, — если бы судьба свела нас тогда вместе, как бы по-другому могла сложиться моя жизнь!»

Были у него моменты — несомненно, опрометчивые и необдуманные, когда он спрашивал себя, а действительно ли поздно, не мог ли он бросить вызов своему молодому и привлекательному сопернику. Тот еще, правда, не делал конкретных предложений, доктор знал это от Марка. Любящему отцу казалась странной такая нерешительность молодого человека.

— Я спрошу у него, любит ли он ее, — сказал Марк с некоторой горячностью в голосе.

— Он тогда что-то меньшее или большее, чем просто человек, если не любит ее, — ответил доктор.

Но простоватый Марк практически не делал никаких выводов из разговоров с доктором. Его радовала мысль о женитьбе Уолтера и Флоры. Их союз, в его представлении, должен был бы быть таким же совершенным, как в сказке. Мысль о том, что человеческие чувства не чужды и такому степенному человеку, как доктор, никогда не приходили ему в голову.

Гуттберт Олливент отдыхал, позабыв обо всем. Счастье существует только в данный момент, и человек может быть счастлив и за день перед казнью, если каждая его клеточка пропитана любовью. Все вместе они плавали в лодке с тентом, который защищал их от лучей солнца, водные экскурсии могли продолжаться с утра и до обеда. Когда Марк уставал, доктор и Флора устраивали для него роскошные ложе из парусины и одеял, и девушка читала ему Шилли и Браунинга.

— Я не могу сказать, что вполне понимаю, к чему клонят эти писатели, но звучит это очень успокоительно, — говорил он. После этого Марк и сам приходил в умиротворенное состояние и засыпал. Прочитав еще пару страниц, Флора закрывала книгу и начинала разговаривать с доктором Олливентом.

Было так странно слышать, что доктор мало знал и интересовался современными певцами, с которыми музыкальный Уолтер Лейбэн был так хорошо знаком. Но, с другой стороны, этот приверженец науки читал Шекспира и многих других его современников с глубоким пониманием, а Гомер, казалось, был внутри его сердца.

— Я думала, вы никогда ничего не читали, кроме медицинских и научных книг, — сказала девушка удивленно, после того, как он открыл для нее кладезь своей памяти ради ее развлечения.

— Да, немного я читал и другую литературу. Мне нравились поэты эпохи Елизаветы, когда я был молодым человеком, и Гомер. Думаю, я наполовину жил в древнегреческом мире — этой прекрасной земле грез. Но вскоре я стал смотреть на науку как на что-то более благородное, чем память о прошлом. Правда, у меня в кабинете есть книги Шекспира и Гомера, и иногда я беру их почитать, когда сильно устаю, но это бывает очень не часто. Главная неприятность, из-за которой я страдаю, состоит в нехватке времени, а не в рассеянности внимания, хотя в последнее время в моих мыслях происходит странная путаница, — сказал он, печально посмотрев на невинное молодое лицо, обращенное к нему. Ах, какую боль ему доставлял искренний дружеский взгляд ее глаз, который говорил ему, что он никогда не смог бы быть больше, чем другом!

— Конечно! — воскликнула Флора горячо, — вы очень много работаете, папа всегда это говорит. Посмотрите, сколько вреда он принес себе, работая много в молодости, хотя, я верю, он пройдет через все и постепенно вновь станет сильным. Вам не следует работать так же, доктор Олливент. Все хорошо, когда вы молоды, но когда человек становится старше…

— Я обещаю работать не так усердно, когда стану старше, — сказал доктор, — но пока я вряд ли могу требовать поблажек из-за своего возраста. Вы, вероятно, считаете меня старцем, а ведь мне еще нет сорока.

— Конечно! — сказала Флора. У нее было неверное представление о возрасте людей: ей казалось, что нет разницы между мужчиной в сорок и в шестьдесят лет. В ее юном воображении жизнь после тридцати катилась к закату. Молодость, надежды и другие прелести жизни исчезали за холмом возраста, по которому юность там весело бежала. Она с трудом могла себе представить вообще, что творится на другой стороне этого холма. Флора даже немного удивилась обиженному тону доктора, так, как будто тот должен был давно уже отказаться от всех устремлений молодости.

«Действительно ли поздно?» — спрашивал он себя иногда со вспышкой надежды.

Она слушала его с огромным вниманием, когда он разговаривал с ней. Его речи могли даже очаровывать ее. Ей любопытно было слушать о его рабочей молодости, которую он провел в приходе и в иностранных госпиталях. Затем он открыл ей свою душу и сердце и рассказал о своей жизни, в которой были и некоторый героизм, и обычные человеческие интересы. Но не было в ней радости и очарования молодости, любви и влюбленности.

Однажды девушка имела смелость задать ему вопрос, который просто поразил его:

— Скажите, пожалуйста, вы никогда, не упоминали, — начала она робко и, видимо, смутившись, вынуждена была изменить свой вопрос. — Я удивляюсь, как вы, так много путешествуя, не встретили никого, кого бы вы, ну в общем, на ком бы вы могли жениться.

Он посмотрел на нее странным печальным взглядом, смысл которого она не смогла понять.