Элли Каунди - Воссоединенные

• Название: Воссоединенные
• Автор: Элли Каунди
• Жанр: Любовно-фантастические романы

После ухода из Общества и отчаянных поисков, Кассия и Кай нашли то, что искали, но цена была слишком высока, они вновь потеряли друг друга: Кассия направлена в Общество, в то время как Кай остался вне его. Но нет ничего невозможного, и скоро завеса падет, и вещи вновь изменят свой ход.

В заключительной части трилогии Кассия будет проходить через все трудности сложной жизни, что ограничивает ее, она будет искать свободу, о которой даже не смела мечтать, и любовь, без которой она не сможет жить.

---

Голос Лоцмана звучит из портов. — Это восстание, — говорит он, — другое. Оно начнется и закончится, не пролив ни капли вашей крови.

Я на секунду закрываю свои глаза.

Голос Лоцмана звучит правильно.

Это Лоцман, и это Восстание.

Я мечтаю, чтобы мы с Кассией были рядом в момент, когда все начнется.

Я начинаю пробираться к двери. Все, что нужно сделать, это покинуть мэрию и пройти через парк в медицинский центр. Но потом я останавливаюсь. Чиновница Лей все еще заперта в своей клетке. Никто не выпустил ее.

Она смотрит на меня.

Ошибка ли это, что она все еще взаперти? Секунду я торможу у двери. Но она качает головой. Нет.

— Иди, — говорит один из офицеров, указывая мне на дверь. Я должен идти. Восстание происходит сейчас.

***

Снаружи хаос. Повстанцы уже расчистили путь от Сити-Холла до медицинского центра, но все еще расталкивают чиновников, которые решили побороться. Сверху шумит воздушный корабль, но я не уверен, что он наш, пока не вижу, как он делает предупредительные выстрелы в пустое пятно возле заграждения. Люди кричат ​​и отступают назад.

Восстание основательно внедрялось в армию на протяжении многих лет. Сильнее всего в Камасе, где дислоцирована большая часть армии.

Здесь все должно пройти гладко, это лучшее место для ведения ближнего боя. Учитывая, что из портов разговоры ведет исключительно Лоцман, остальные люди должны подтянуться в ближайшее время.

Мимо пролетает еще один истребитель, защищая тяжелогруженый на вид корабль, который плавно садится на землю. Когда я подхожу к двери медицинского центра, она уже охраняется офицерами Восстания. Они, должно быть, уже охраняют здание и изнутри. — Ксандер Кэрроу, медик, — докладываю я одному из офицеров.

Он смотрит в свой мини-порт, проверяя мои данные. Бегуны в черном снуют от посадочной площадки, где приземлился корабль, и обратно. Они несут кейсы с медицинской эмблемой.

Это то, что я думаю?

Лекарство.

Офицер приглашает меня войти. — Медики отчитываются в кабинете на первом этаже, — объясняет он.

В медицинском центре я снова слышу голос Лоцмана, разносящийся из портов по всему зданию. Он поет Гимн Общества. На что это может быть похоже? Я останавливаюсь, удивленный. Слышать музыку в своей голове, а потом обнаружить, что она так же звучит извне?

Два офицера тащат мимо меня чиновника. Он плачет и держит свою руку на сердце, шевелит губами, подпевая Гимну. Я чувствую жалость к нему: я хочу, чтобы он знал, что это не конец света. Я прекрасно понимаю, каково ему.

Когда я захожу в кабинет, кто-то протягивает мне черную униформу, и я переодеваюсь тут же, в зале, как и другие. Я закатываю рукава, потому что самое время приступать к работе, и бросаю свою белую униформу чиновника в ближайшую трубу для сжигания мусора. Я никогда не буду носить ее снова.

***

— Мы разделяем пациентов на группы в сто человек, — говорит мне главный медик по смене. Он улыбается. — Как сказал Лоцман, некоторые из старых систем Общества пока останутся на своих местах.

Он указывает на ряды пациентов, которых персонал повстанцев относит к неподвижным. — Вы будете следить за тем, чтобы они получали надлежащий уход, и руководить лечением. Как только они исцелятся и будут в состоянии передвигаться, мы сразу привезем новых пациентов на ваш участок.

Порты молчат. Сейчас они показывают фотографии из Центра.

Центр: там находится Кассия. Впервые я чувствую укол беспокойства. Что, если она не присоединилась к повстанцам и наблюдает за всем происходящим? Что, если ей страшно?

Я был так уверен, что чиновница Лей участвовала в Восстании.

А мог ли я ошибаться на счет Кассии?

Нет. Она сказала мне об этом в тот день, через порт. Она не могла сказать прямым текстом, но я услышал намек в ее голосе. Я умею слушать, и я уверен, что она перешла на другую сторону.

— Мы ожидаем прибытия дополнительных медсестер и врачей, — говорит главный медик. — Удобно ли вам будет начать сейчас? — Это не похоже на Общество. Границы уже размываются. Общество никогда бы не позволило мне работать врачом после моих достижений в медицине.

— Конечно, — отвечаю я.

Я очищаю руки и достаю из кейса одну пробирку. Медсестра рядом со мной делает то же самое. — Они прекрасны, — говорит она через плечо, и я вынужден согласиться.

Я снимаю колпачок со шприца и ввожу иглу в трубку, так что лекарство поступает прямо в вену пациента. Голос Лоцмана звучит из портов в медицинском центре, и мне приходится улыбнуться, потому что его слова идеально подходят к месту. — Общество больно, — говорит он, начиная свое объявление. — И у нас есть лекарство. 

Глава 8. Кассия

Больше я ждать не в силах. Все тело дрожит от холода.

Где же он?

Хотела бы я вспомнить, что произошло сегодня утром. Восстание изменило сортировку? Я сделала то, что им было нужно?

На минуту я задрожала не только от холода, но и от гнева. Я никогда не хотела быть здесь, в Центре. Я хотела, чтобы Восстание отправило меня в Камас, как Кая и Инди. Но Восстание не нашло меня пригодной для полета или борьбы, только для сортировки.

Ну, и ладно. Я сотрудничаю с повстанцами, но об этом никто не знает. У меня есть свои стихи, и я умею торговать. Возможно, пришло время использовать найденные в Каньоне бумаги, чтобы заплатить за способ выбраться отсюда. Я ждала достаточно долго.

Я смотрю, как рыбы бьются о берег, шлепаясь друг на друга. Я содрогаюсь при виде их блестящих, мертвых глаз; их чешуи, вони. Они будут задевать мои руки, когда я зайду в воду за коробку. Их запах настолько сильный, что, кажется, я чувствую вкус на губах. Когда я закончу, он въестся в мою кожу.

Не смотри. Просто сделай.

Я ставлю фонарь на землю под пристанью, вытаскиваю бумаги из манжет и складываю их на берегу. Затем вытягиваю рукава настолько, чтобы полностью прикрыть руки и создать препятствие между кожей и водой. Я бреду в воде, стараясь не чувствовать бьющихся об ноги рыб, равномерные шлепки мертвых телец в озере, которое раньше было оплотом безопасности. Я надеюсь, что одежда вполне защищает меня от того вещества, которое отравило эти воды.

Запах угнетает, и я уже не могу дышать, когда погружаю руки в озеро. Когда я чувствую прикосновения чешуи, плавников, хвостов и глаз, то уговариваю себя не останавливаться на полпути.

Коробка все еще там; я вытаскиваю ее из озера так быстро, как могу, рыбы кишат под ногами, подталкиваемые движением воды.

Маленькие трупики расплываются по сторонам и следуют за мной, пока я пробираюсь обратно к берегу.

Я бегу прочь от озера и присаживаюсь на минуту, укрывшись в зарослях кустарника. Вытерев руки об сухое место на блузке, проверяю, не намокли ли бумаги, которые я до этого оставила здесь.

Узнала бы я ценность этих хрупких страниц, если бы не обнаружила то место, где они были спрятаны? Если бы не смогла представить себе Хантера, ищущего среди них то стихотворение, которое он затем написал на надгробии своей дочери? Возможно, именно поэтому я ношу их рядом с сердцем. Не только, чтобы прятать их, но и чтобы чувствовать их, чтобы помнить, что именно я ношу.

Я думаю смастерить себе одеяние из слов; что-нибудь мозаичное и слоистое, как чешуя тех рыб. Каждая страница защищает меня, абзацы и предложения прикрывают меня, когда я движусь.

Но, в итоге, чешуя не защитила рыб, и, открывая коробку, я осознаю то, что должна была заметить гораздо раньше, еще когда впервые подняла ее. Но я была слишком отвлечена этими трупиками.

Коробка пуста.

Кто-то украл мои стихи.

Кто-то украл мои стихи, и Кай не пришел, и я замерзла.

Я знаю, что слишком поздно, но я начинаю сожалеть, что пришла сюда этим вечером. Будь все иначе, я не узнала бы о том, что потеряла.

***

Когда я подхожу к городу и поднимаю голову, разглядывая жилые дома, я понимаю, что не только с озером что-то не так. Сейчас середина ночи. Но город не спит.

Цвет ламп кажется странным — холодно-голубым вместо тепло-золотистого, — мне требуется время, чтобы понять почему. Порты во всех квартирах включены. Раньше, зимними вечерами я смотрела передачи, транслируемые на всей территории Общества, солнце тогда садилось рано, а мы вставали затемно.

Но я никогда не видела, чтобы люди смотрели порты настолько поздно.

По крайней мере, я такого не припомню.

Что могло быть настолько важным, чтобы Общество подняло на ноги каждого?

Я пересекаю зеленые насаждения — холодно-синего и серого оттенка в это время дня, — отыскиваю свою квартиру и, введя код, проскальзываю внутрь через тяжелую металлическую дверь. Общество заметит мое опоздание, и кто-то обязательно поговорит со мной об этом. Час отсутствия здесь или там, не имеет значения; это же полночь — время, которое с легкостью можно потратить на миллион незаконных занятий.