Пэт Конрой - Пляжная музыка

• Название: Пляжная музыка
• Автор: Пэт Конрой
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-49559-7

После трагедии, потрясшей его семью, Джек Макколл вместе с маленькой дочерью уезжает в Европу, в Рим, где, как ему кажется, он сможет начать спокойную жизнь, залечить сердечные раны и разобраться в запутанном прошлом своих родственников.

«Пляжная музыка» — сага о трех поколениях семьи, чья почти столетняя история разворачивается на двух континентах: в маленьком городке России в начале XX века, в охваченной войной Польше, на узких улочках и площадях современного Рима и в старинных поместьях американского Юга.

«Пляжная музыка» — роман, который воспевает все, что дает истинную радость в жизни.

---

— Послушай, ты, неудачник, просто выпусти нашего друга — и можешь дальше пересчитывать себе следы от прыщей на морде, — ответил Джордан, не знавший, что такое сдержанность.

— Мой друг любит пошутить, — попробовал я исправить положение.

Взяв с металлического стола, за которым сидел, полицейскую дубинку, Уиллис Шили произнес:

— Он шутит со смертью. В старших классах я играл в футбол.

— Скажи на милость! Ты это слышал, Джек?! — воскликнул Джордан, в притворном ужасе вскинув руки. — Да я и рта не посмел бы раскрыть, если бы знал, что наш супергерой играл в футбол. Должно быть, он из тех парней, что всем надирают задницу и пленных не берут. У меня всегда дрожат коленки, когда я оказываюсь лицом к лицу с толстожопым прыщавым уродом, хвастающимся тем, что в школе играл в футбол.

Покосившись на полицейскую дубинку, я сказал:

— Заткнись, Джордан! Будьте так добры, выпустите нашего друга, сэр.

— Не нравится мне твой дружок-педик, — нахмурился Шили, сделав шаг в сторону Джордана, который, в свою очередь, тоже шагнул вперед.

— Мой приятель неважно себя чувствует, — объяснил я.

— Словесный понос лечить не умею, — ухмыльнулся Шили.

— Эта деревенщина так воняет, что я вот-вот сблюю, — скривился Джордан.

— Спасибо, что помог разрулить ситуацию, — сказал я Джордану.

— Рад стараться. Всегда готов протянуть руку помощи.

— Зуб даю, ты не прочь и хрен пососать. Так ведь, педик несчастный? — спросил Шили.

— Сэр, если ли вы будете так добры придержать свой язык, то тогда я смогу утихомирить своего приятеля, — взмолился я. — Так мы никогда не договоримся.

— Я, видишь ли, aficionado сосать хрен, — заявил Джордан, явно получавший удовольствие от ситуации.

У Шили заходили желваки.

— Что, не знаешь слова aficionado? Ну разумеется, слово из пяти слогов слишком длинное для тебя, Шили. Но я сосал лучшие хрены страны. В этом деле я мастак. Мой язык славится на весь штат. Его знают во всех барах для геев. Мне нравятся толстые хрены и тонкие хрены. Некоторые хрены на вкус совсем как сыр, другие — как свежая свинина, третьи — точь-в-точь вяленая говядина, а есть и такие, что похожи на кукурузный початок, но мой любимый вкус — сахарный тростник. У некоторых парней личная гигиена оставляет желать лучшего. У парней типа тебя, Шили, что моются только раз в месяц. Тогда на память приходит вкус сардины или, скорее, анчоусов… — Джордана понесло, я еще не видел, чтобы он так веселился.

— Ах ты, грязный сукин сын! — взорвался Шили. — Только извращенцев мне в тюрьме и не хватало.

— Просто освободите нашего друга, мистера Миддлтона, — произнес я. — И я уведу этого извращенца с глаз долой.

— Спорим, что у тебя член как у коня, — ухмыльнулся Джордан, шагнув в сторону Шили, так что тот даже попятился. — Спорим, что я даже не смогу взять его в рот.

— Если твой приятель сделает еще один шаг, я пристрелю вас обоих, — пригрозил мне Шили. — Присмотри за ним, а я пока схожу за твоим другом.

Когда Шили вышел, я сказал Джордану:

— Своими методами ты создаешь мне проблемы.

— Ты лизал ему жопу, — хмыкнул Джордан. — Но похоже, это не работает.

— Не стоит пугать помощников шерифов графства, — посоветовал я Джордану. — Платят им мало, и единственное развлечение для них — убить кого-нибудь, задержанного за превышение скорости.

— А я-то думал, что ты знаешь Юг, — ответил Джордан. — Единственная причина, по которой мы с тобой еще живы, — это то, что мы белые.

— И все же ты должен вести себя поосторожнее, — заметил я.

— Мне скучно быть осторожным, — констатировал Джордан. — Я только тогда и начинаю жить, когда плюю на осторожность.

— Сделай одолжение, в следующий раз сообщи мне заранее, чтобы я успел убраться с дороги.

— Не будь таким занудой, Джек. Обещай, что не будешь занудой.

— Я к этому стремлюсь, — ответил я.

В этот момент к нам вышел Кэйперс в сопровождении все еще не оправившегося от потрясения Шили.

— Ради бога, что вы такое сказали бедному Шили? — увидев нас, спросил Кэйперс. — Он дрожит как осиновый лист.

— В следующий раз, Миддлтон, отправляйся митинговать за пределы графства Ричланд, — предупредил Кэйперса Шили. — И купи своему неуправляемому приятелю полосканье для рта.

— Хорошо сказано, офицер Шили, — одобрительно заметил Джордан. — Мне нравится, когда деревенщине удается найти остроумный ответ. Это укрепляет мою веру в возможность всеобщего образования.

— О чем он толкует, черт побери? — спросил меня Шили.

— Запомни, Шили, — начал Джордан, — Юг — мастер поговорить, а не шутить.

— Ну и придурок! — воскликнул Шили.

— Вы просто гений, сэр, — заметил Джордан. — Ответным огнем и поговорили, и пошутили.

Кэйперс обеими руками убрал за спину длинные волосы и спросил у меня:

— А что Джордан пил?

— Он опьянен жизнью, — бросил я. — Ну все, навалили и отвалили.

— Старая бойскаутская шутка, — отозвался Кэйперс. — Видел бы меня сейчас командир бойскаутов!

— Как ты пытаешься уничтожить Америку, — подхватил Джордан, — и все то, что сделало нас великими.

— Я пытаюсь спасти Америку, — отрезал Кэйперс, и лицо его сразу стало серьезным.

— Кэйперс, ты заделался настоящим занудой с тех пор, как принялся спасать планету и всех певчих птиц, — произнес Джордан.

— Давайте продолжим эту дискуссию в «Йестерди», — предложил я. — Майк уже внес залог за нашу Джейн Фонду. Ей тоже захочется на нас поорать.

И мы отправились в «Йестерди», где Майк с Шайлой уже сидели за столом, посасывая пиво. Кэйперс и Шайла страстно поцеловались, что уже вошло у них в привычку в те горячие дни арестов и пламенных речей в мегафон. Они держались за руки, демонстрируя всем свои чувства, отчего мне становилось страшно неловко, равно как и Джордану, который старательно отводил глаза. Мало того что они жили вместе — нет, они словно хотели всем дать понять, что истовость убеждений еще ярче окрашивала их сексуальную жизнь. Пока мы ждали свое пиво, влюбленные нежно оглаживали друг друга так, словно изгибы их податливой плоти были той самой азбукой Брайля, которой они только и могли доверять.

— Да отклейтесь же наконец друг от друга, — сказал Майк, — чтобы мы могли заказать.

— Ты просто ревнуешь, — ответил Кэйперс, заглянув Шайле в глаза. — Когда мы расстаемся, мне кажется, что я лишился руки или ноги. С тех пор как началась революция, мы с Шайлой стали единым целым.

— Какая еще революция? — поинтересовался я.

— Джек, когда же ты наконец проснешься? — накинулась на меня Шайла. — Сколько еще мертвецов должно появиться в той горе тел во Вьетнаме, прежде чем ты соизволишь обратить на нее свое внимание?

— Семьдесят две тысячи триста шестьдесят восемь, — сказал я, глядя в меню.

— Как ты можешь шутить, когда наши американские мальчики погибают в этой аморальной войне?! — возмутился Кэйперс, схватив меня за запястье.

Джордан, изучавший меню, произнес:

— Хочу чизбургер с луком. И этот потрясающий хот-дог ждет своей очереди. И что-то во мне настоятельно требует салата. Но как только подумаю о мальчиках, погибающих в аморальной войне, то сразу понимаю, что вообще не хочу есть. Я хочу нести плакат и маршировать в антивоенной демонстрации, чувствуя себя морально гораздо выше всех людей, мимо которых буду проходить.

— А я вот собирался заказать стейк, — подхватил я. — Но не могу даже думать о мясе, так как тут же вспоминаю о Вьетнаме и о мешках с телами молодых людей, которым уже не суждено услышать слова Геттисбергской речи[208]. Стейк сразу же начинает казаться аморальным. Можно, конечно, заказать красную фасоль и рис, но рис будет напоминать мне о бедных вьетконговцах, которые погибают в этой аморальной войне, сражаясь с настоящими ублюдками вроде меня. Нет, рис брать нельзя. Я хочу заказать то, что не имеет политического подтекста. Так что закажу, пожалуй, сырую морковку и стакан воды.

— Парни, похоже, Кэйперс и Шайла не разделяют вашего веселья, — предостерегающе заметил Майк.

— Очень плохо, — сказал я.

— Отвратительно, — поддакнул Джордан.

— Действительно, а что веселого вы находите, говоря о Вьетнаме?! — возмутилась Шайла.

— Он свел с ума всю страну, — ответил я. — Замечательных людей, таких, как вы, сделал фанатиками. Посмотри на себя, Кэйперс. От космических аппаратов до Эбби Хоффмана[209], весь календарный год. А ты, Шайла. Раньше мне еще ни с кем не было так весело, как с тобой. Но сейчас я скорее предпочту прочесть весь «Конгрешенал рекорд»[210], лишь бы не видеть твоей тоскливой физиономии. Не понимаю, почему вы не можете быть либералами, не превращаясь при этом в самодовольных ханжей?

— Мы пытаемся остановить войну, Джек, — гордо произнес Кэйперс. — И мне жаль, что наши святые чувства мешают тебе веселиться.