Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 3

• Название: Миры Роджера Желязны. Том 3
• Автор: Роджер Желязны
• Издательство: Полярис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-88132-215-0

Романы Роджера Желязны «Дорожные знаки» и «Двери в песке» отличаются захватывающим повествованием, динамичным сюжетом и совершенно неожиданным, оригинальным взглядом на, казалось бы, хорошо знакомые вещи и явления. Впрочем, знание истории и классической литературы помогло бы читателю оценить глубину замысла этого замечательного американского писателя.

Содержание:

Дорожные знаки, роман, перевод с английского В. Карташова

Двери в песке, роман, перевод с английскою В. Гольдича, И. Оганесовой

---

Итак, прикрыв глаза рукой от ослепительно ярко-синего сияния, я пытался придумать способ убедить в этом представителей власти. Пожалуй, лучше всего будет что-нибудь наврать.

Аэробиль приземлился, и из него вышли двое. На вид они совсем не были похожи на официальных лиц, но я всегда делал скидку на обстоятельства и местные обычаи, поэтому встал, чтобы поприветствовать их. Один из мужчин был примерно одного со мной роста — то есть немного меньше шести футов, довольно плотного телосложения, с небольшим животиком Светлые волосы и глаза, легкий загар. И пот — ручьями Его приятель, который был на несколько дюймов выше и на несколько тонов темнее, сердито откинул прядь непослушных черных волос со лба, когда пошел в мою сторону. Худой, в прекрасной спортивной форме На ногах у обоих были городские башмаки, а не подходящие к данному случаю сапоги. Отсутствие головных уборов в такую жару показалось мне несколько странным.

— Фред Кассиди? — спросил первый мужчина, остановившись в нескольких шагах от меня и повернувшись, чтобы рассмотреть стену с рисунками и траншею, которую я выкопал.

— Да, — ответил я. — Собственной персоной. Он достал удививший меня своей изящностью тонкий носовой платок и вытер им лицо.

— Нашел то, что искал?

— А я ничего особенного не искал, — сообщил я ему.

— Такое впечатление, что ты тут неплохо потрудился, — хихикнув, заявил мне толстяк, — чтобы найти это «ничего».

— Это исследовательская траншея, — объяснил я.

— А что ты тут исследуешь?

— Может, скажете мне, кто вы такие и почему задаете вопросы? — поинтересовался я.

Ноль внимания.

Толстяк направился к моей траншее, прошел вдоль нее, несколько раз остановился, чтобы заглянуть внутрь. Пока он этим занимался, его приятель подошел к моей палатке, потянулся к рюкзаку, и я что-то крикнул ему, но он все равно открыл рюкзак и высыпал содержимое на землю.

Я добрался до него как раз в тот момент, когда он разглядывал мои бритвенные принадлежности. Он скинул мою руку, а когда я снова попытался схватить его, сильно толкнул меня. Я споткнулся. И, еще не успев упасть, сообразил, что они не полицейские.

Не поднимаясь на ноги, я сильно врезал ему по голени каблуком сапога. Результат получился не таким впечатляющим, как в тот раз, когда я ударил Пола Байлера в пах, но для моих целей этого было вполне достаточно.

Вскочив на ноги, я нанес парню прицельный удар в челюсть. Он упал и остался неподвижно лежать. Совсем неплохо для одного удара. Если бы я смог это сделать, не держа в руке камень, то представлял бы опасность для окружающих.

Мой триумф длился всего несколько секунд. А потом мне на спину обрушился целый мешок пушечных ядер — такое, во всяком случае, у меня возникло ощущение.

На меня напали сзади и швырнули на землю, что было совсем неспортивно. Толстяк оказался гораздо подвижнее, чем можно было судить по его внешности, и когда он ловко заломил мне руку за спину и схватил за волосы, я начал понимать, что большая часть его массы приходилась на тренированные мышцы. А то, что я принял за животик, было железобетонным брюшным прессом атлета.

— Ну ладно, Фред. Кажется, пришло время поговорить, — сказал он.

Звездный танец…

Я лежал на земле и ничего не понимал: я был избит, оглушен, наполнен болью и думал о том, что профессор Мерими оказался очень близок к неподвижному, холодному центру всего сущего, где обитают определения. Абсурд — мертвец протягивает мне руку помощи.

Я лежал и беззвучно ругал себя, вспоминая свои действия, пока краем глаза не заметил, как по южной границе моего тела двигается маленькое темное пушистое существо. Оно остановилось, посмотрело на меня и снова устремилось вперед. Я ни секунды не сомневался, что это какой-то хищник. После отчаянных попыток унять дрожь мне удалось сделать вид, что я пожимаю плечами. Звать на помощь не было никакого смысла. Абсолютно никакого. Покинув этот мир таким способом, я смогу одержать верх над своими врагами. Некоторое утешение.

Так что я попытался развить в себе стоицизм, одновременно стараясь получше рассмотреть зверя. Он дотронулся до моей правой ноги, и я конвульсивно дернулся, хотя и не почувствовал никакой боли. Прошло некоторое время, и зверь перебрался к левому боку. Может, он съел мою онемевшую ногу? Интересно, понравилась она ему?

Спустя еще несколько секунд существо вновь повернулось и двинулось наверх, вдоль моего левого бока, а я, наконец, сумел его рассмотреть — это был маленький сумчатый зверек, довольно глупый на вид, в котором я узнал вомбата4 — безобидного, любопытного и совершенно не собирающегося употреблять в пищу мои конечности.

Я вздохнул и немного расслабился. Он мог нюхать меня, сколько ему заблагорассудится. Когда вы собираетесь умирать, даже вомбат покажется вам приятной компанией. Я вспомнил о повисшей у меня на спине тяжести и о том, как здоровенный подонок, не обращая внимания на своего лежащего на земле приятеля, заломил мне руку и, усевшись на меня верхом, сказал:

— Единственное, что мне от тебя нужно, это камень. Где он?

— Камень? — произнес я с вопросительной интонацией.

Давление на мою руку усилилось.

— Камень Байлера. Ты знаешь, о чем я говорю.

— Да, знаю! — согласился я. — Только не надо так сильно давить на мою руку, ладно? Тут нет никакого секрета. Я все расскажу.

— Давай, — лениво отозвался здоровяк, чуть-чуть ослабив хватку.

Тогда я рассказал ему все, что мне было известно о нашем пресс-папье и о том, как оно к нам попало. Я выложил ему все, что знал об этой проклятой штуке.

Как я и опасался, он не поверил ни единому моему слову. Более того, его партнер оклемался, пока я говорил, тоже пришел к выводу, что я лгу, и с видимым удовольствием проголосовал за продолжение допроса.

Чем они и занялись незамедлительно и с большим энтузиазмом, а когда прошло несколько весьма запоминающихся красных, электрических минут и они остановились перевести дух и помассировать костяшки пальцев, высокий сказал тяжелому:

— Очень похоже на то, что нам рассказывал Байлер.

— Похоже на то, что Байлер говорил, что этот тип рассказывал ему, — поправил его другой.

— Если вы уже встречались с Полом, — вмешался я, — то вряд ли я смогу сообщить вам что-нибудь новое. Как мне показалось, Пол Байлер имел некоторое представление о том, что происходит, — чего не могу сказать о себе, — а я доложил ему все, что мне было известно о камне: то же самое я только что рассказал вам.

— О да, мы поговорили с Полом Байлером, — доверительно сообщил высокий, — а он с нами Можно даже сказать, что он открылся нам… в буквальном смысле слова.

— Однако тогда мы не были уверены, являются ли его слова правдой, — со вздохом проворчал толстяк. — Теперь же я и вовсе сомневаюсь в том, что нам наплел твой дружок. Что ты сделал, как только Байлер отбросил копыта? Направился туда, где он провел не один год, и начал копаться в земле. Вот как я все это понимаю: вы были с самого начала заодно и заранее договорились, что рассказывать. Я думаю, камень спрятан где-нибудь поблизости. У меня нет ни малейшего сомнения, что ты только и ждешь подходящего случая наложить на него руки. Так что ты нам все выложишь, приятель. Можешь сделать это сразу или после некоторых мучений. Выбирай.

— Я уже говорил вам…

— Как угодно, — заявил он.

Последовавший за этими словами промежуток времени не принес удовлетворения ни одной из заинтересованных сторон. Мои мучители не получили ничего из того, на что рассчитывали, — впрочем, я тоже. В тот момент я больше всего боялся какого-нибудь увечья. От любых побоев я со временем оправлюсь. А вот если кто-нибудь захочет отрезать мне пальцы или выколоть глаз, вопрос о жизни и смерти встанет куда более остро.

Но когда подобное дело начато, остановиться уже невозможно. До тех пор пока жертва продолжает сопротивляться, допрашивающий должен придумывать что-нибудь новенькое; и тогда, рано или поздно, наступает момент, когда смерть становится более привлекательной, чем жизнь. Когда допрос подходит к этой грани, между сторонами начинается соревнование: одна стремится к смерти, а другая пытается получить необходимую информацию.

Конечно, очень важным фактором здесь является уверенность в том, что допрашивающая сторона готова идти до конца. В данном случае я не сомневался, что они на это способны — ведь мне было известно о судьбе Байлера. Толстяка, совершенно очевидно, не устраивала история, рассказанная Байлером. Если я достигну той самой поворотной точки, а потом выиграю соревнование, он опять останется ни с чем. Так как толстяк не желал поверить в то, что я и в самом деле ничего не знаю, он, должно быть, пришел к выводу, что у меня есть некий запас стойкости. Именно поэтому он и решил действовать осторожно, что, впрочем, никак не могло изменить окончательного результата.