Фабио Воло - Импровизация на тему любви

• Название: Импровизация на тему любви
• Автор: Фабио Воло
• Издательство: РИПОЛ классик
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-386-01901-3

Обычное утро по дороге на работу в переполненном трамвае. И вдруг — она Достаточно было одного взгляда, чтобы Джакомо понял, что это женщина, которую он ждал всю жизнь. День за днем он молча наблюдал за незнакомкой, даже не пытаясь познакомиться.

Но однажды это случилось. «У тебя есть время выпить со мной кофе?» — спросила она.

Но разговор за столиком в кафе несет крушение всех его надежд Микела уезжает работать в Америку. Он может потерять ее навсегда…

                                                                                  

---

— У тебя крылья, как у ангела, я только сейчас это заметила.

Я понял, что она говорит о моих волосах под лопатками.

— Омерзительные волосы, почему-то решили там вырасти…

— Это крылья.

Чтобы посмешить ее, я встал и закружился по комнате, делая вид, что летаю.

Микела, как и обещала, взяла два дня отгула, и мы решили устроить пикник в Центральном парке.

Она готовила еду, я сидел сложа руки, но сидеть мне пришлось недолго: Микела отправила меня в магазин за налитками. Когда я вернулся, то увидел в кухне корзинку с едой. Прямо как в кино! В корзинке были фрукты, что-то в пакетиках и головка сыра.

Думая, что пора выходить, я поднял корзину, но Микела сказала, чтобы я поставил ее обратно, — она ее понесет сама.

— Но это тяжело! — возразил я.

— Ничего, я справлюсь. А ты лучше возьми скатерть, сумку с вином и радио.

— Но, Микела…

— Смотри, какие у меня мускулы, — сказала она и, как молоденькая девчонка, напрягла руку. — Нет, ты пощупай!

Мне нравится, когда женщины так делают. В эти минуты они совсем как дети. У них не рука, а тонкий шланг, согнутый посередине, зато сколько гордости на лице.

На улице мы поймали такси. Я спросил, может ли свистом подозвать такси, как это делала Одри Хепберн в фильме «Завтрак у Тиффани».

— Нет, я не умею свистеть.

— Как это не умеешь? Все умеют свистеть!

— Я пытаюсь свистнуть, но у меня только воздух вырывается. В детстве я страшно переживала из-за этого, надо мной все насмехались.

— Вот почему ты позволила Амарильдо поцеловать тебя! Кроме него, никто не хотел. Ладно, не переживай, я вот не могу нырять, не зажав нос пальцами. Когда вода в нос заливается, так противно!

— Да это же просто, надо только выдохнуть.

— Ты опять о том, что не умеешь свистеть?

Мы улыбнулись.

В Центральном парке мы выбрали место и расстелили скатерть. Микела достала яйца, пирог и соус гуакамоле. Я безумно люблю соус гуакамоле. Еще она вытащила печенье с фундуком и корицей и в центр скатерти поставила термос с кофе. Я за это время успел найти радиостанцию, которая передавала красивую мелодию. Мы ели неторопливо, запивая еду красным калифорнийским вином. Вино было неплохое.

Потом мы растянулись, подставив лица солнцу. Микела положила голову мне на грудь. Разговаривать не хотелось, было и так хорошо. Вначале мы просто грелись на солнце, потом Микела взяла книгу. У меня в голове вертелись вопросы, но задать их все как-то не получалось.

По радио передавали одну из моих любимых песен: Fly Me to the Moon в исполнении Ширли Бесси.

— Красивая мелодия, — сказала Микела.

Когда песня закончилась, я прервал молчание и спросил:

— И все-таки, как тебе пришла в голову идея с обручением на время?

— Мне показалось, что тебе будет проще, если ты будешь точно знать отпущенные нашей любви сроки, И мне, наверное, тоже проще.

— Микела, это уже набило оскомину, но все наши страхи произрастают из детства. От меня вот отказался отец. Это серьезная травма. Лишь несколько лет назад я сумел с иронией взглянуть на это событие. Но у тебя родители… они целый век живут вместе!

— Не думай, мое детство не обошлось без травм. Ты удивишься, но самая большая травма — это наша дружная семья. Моя мать до замужества была девственницей и близка была только с моим отцом Она счастлива, что ее жизнь сложилась именно так. По-моему они жили вместе потому, что их поколение просто не задумывалось о том, что можно жить по-другому. И каким примером они могли стать для меня? У меня бы так никогда не получилось. Сама мысль о моногамии — навсегда — меня угнетает. Но это теперь я стала такой эмансипированной, а раньше… Меня шарахало из стороны в сторону. Да, независимость, да, личная свобода, но бывали дни, когда до смерти хотелось иметь семью, воспитывать детей — в общем, все так, как это было у моих родителей. Эта внутренняя борьба шла во мне до недавнего времени…

— Вижу, несладко пришлось нам обоим. Но почему же тогда мне так хорошо? Почему нам хорошо? Неужели два человека не могут встретиться и решить, что они будут счастливы вместе?

Микела закрыла книгу.

— Начнем с того, что мы никакого решения не принимали. Ты здесь потому, что искал меня, а интересно мне зародился раньше, с той самой минуты, как мы увиделись с тобой, и этот интерес был взаимный. Я вчера думала об этом. Понимаешь, раз в тебе зародилось чувство, нужно просто жить им. А в нашем случае мы знаем, что через несколько дней, чтобы ни случилось, мы расстанемся. Поэтому… давай жить нашими чувствами. Никаких вопросов, никаких обязательств — что же в этом плохого? Зачем мучить себя вопросом, что будет, когда мы расстанемся? Это все равно что ехать по проселочной дороге на мотоцикле и все время спрашивать себя: а если колесо спустит? а если дождь пойдет? а если бензин кончится? Никаких «если», они только отравляют существование.

Микела, как всегда, была права. Не могу не признать, что затеянная ею игра обогатила и меня. Я не испытывал никакого принуждения. Микела не требовала от меня больше, чем я ей давал, и это распаляло мои чувства. «Играй, если игра идет» — так говорят в казино, и я хотел продолжить игру. Увеличу ставку, посмотрю, чем ответит соперник, думал я, как при игре в покер. Вчера ночью мне пришла в голову мысль предложить Микеле выйти за меня замуж — это было бы достойным продолжением игры, но следом я вспомнил, что то же самое предлагал ее бывший любовник, и она бросила его. К тому же Микела говорила мне, что она уехала из Италии, потому что ее стали раздражать мать и подруги, настойчиво советовавшие выйти замуж.

— А ты действительно противница брака? — спросил я. — Помню, ты разозлилась на тех, кто уговаривал тебя поменять статус…

— Нет, Джакомо, я уехала по другой причине. Я уехала, потому что была зла на саму себя.

— На себя? Мне кажется, по отношению к себе ты поступила честно.

— Понимаешь, моя мать считает меня неудачницей, поскольку в моем возрасте у меня еще нет семьи, детей. Моя мать так устроена, и я ничего не могу с этим поделать. Но ее отношение ко мне заставило задуматься над тем, что за свою жизнь я не сумела сделать ничего такого, что могло бы показать ей: не иметь семьи еще не значит потерпеть неудачу… Я видела, как мать смотрит на меня, как ей было стыдно за меня перед ее приятельницами… Она до сих пор стыдится меня. А мне было стыдно за нее. Я не должна была позволять своим близким относиться ко мне так, как они относились, но злиться при этом я должна была только на саму себя. Я позволила им навязывать мне их мнение, я тебе уже говорила об этом. И я переживала разрыв с Паоло как свой полный провал, потому что не смогла поступить так, как поступила бы моя мать. Мне тоже было бы приятно провести оставшуюся жизнь рядом с близким человеком, но я не могу это сделать с тем, кош я не люблю, с кем соглашаюсь жить лишь за неимением лучшего. Это как серебряная медаль. Я знаю массу людей, которые согласны на серебряную медаль, на второе место в розыгрыше — только бы не одиночество. Знаешь, Джакомо, брак до сих пор является устойчивым признаком социального статуса — вот почему люди придают ему такое большое значение: когда женщина говорит «я замужем», это звучит как «я добилась своего в жизни», а когда женщина отвечает, что она «живет одна», то люди думают, что ей еще надо устроить свою жизнь. Я смотрю на своих подруг одни выходят замуж, потому что не хотят быть честными по отношению к себе, другим не хватает стойкости, и они просто ломаются, третьи привыкли довольствоваться малым… А потом они же смотрят на тебя как на ущербную. Не все, но многие. К черту биологические часы, к черту положение в обществе! — последнюю фразу Микела, смеясь, отчеканила как лозунг.

А ведь она права, пусть и не все женщины так поступают, но я встречал многих, которым просто надо было выйти замуж, и кто был под рукой — того они и брали.

Помолчав минуту, я обратился к ней:

— Микела, я должен спросить у тебя одну вещь. Ты согласна выйти за меня замуж?

Она приподняла голову от моей груди и удивленно посмотрела на меня:

— В каком смысле?

— В том смысле, что в оставшиеся нам дни, вместо того чтобы считаться женихом и невестой, мы поженимся. А потом расстанемся в тот день, который уже назначили. Мы сами решим, где и как мы устроим свадьбу, сами придумаем свадебный обряд. Это как продолжение игры. Что скажешь? Если ты выйдешь за меня, я научу тебя свистеть.

— Скажу, что согласна. Я буду рада выйти за тебя замуж на четыре дня, разумеется.

— Может быть, ты хочешь, чтобы мы устроили свадьбу прямо сейчас, в Центральном парке?

— А почему бы и нет… Постой, если хочешь, идем, я покажу тебе одно место. Это даже не парк, а так, крошечный скверик. Я часто туда хожу. Мне было бы приятно устроить там свадьбу, если ты не будешь возражать.

— Да не надо мне его показывать, я доверяю твоему выбору.