Сергей Баруздин - Топкин портрет

• Название: Топкин портрет
• Автор: Сергей Баруздин
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1975

Короткие рассказы о животных, для детей младшего школьного возраста

---

Судя по всему, верблюду было безразлично смотреть на машину, на которой мы приехали, на меня и на моего товарища. Он даже не плевался. Он был выше этого. Но он знал службу и просто лег рядом с нашей машиной, подставив мне седло: мол, залезай!

Я не мог никуда залезть.

Товарищ мой, объяснившись с хозяином верблюда — старым арабом, отогнал машину на стоянку, вернулся и сказал:

— На этого не садись. Пошли пешком.

Верблюд встал и пошел за нами, даже лизнув меня в голову. Хозяин верблюда о чем-то говорил с моим товарищем, но он повторил мне:

— Пошли!

И мы пошли куда-то вверх. Там, кажется, были пирамиды. Очертания их я уже видел.

Но стоило нам пройти двадцать шагов, как навстречу появился такой же раскрашенный верблюд — опять гордый и торжественный, — рядом с ним мальчик, который что-то предлагал нам…

Еще двадцать шагов по асфальту вверх, и уже три верблюда и три хозяина — два взрослых и юноша — бросаются к нам. Верблюды при всей своей невозмутимой гордости, как по команде, ложатся на землю и подставляют мне и моему товарищу свои седла…

Но и тут мы отбились.

Чуть выше. Еще, еще выше…

— Вот пирамида Хеопса, — говорит мне товарищ, но…

Я вижу издали огромную пирамиду, но вижу и другое.

Еще три верблюда с красивыми яркими попонами и седлами бросаются к нам.

Меня многое начинает смущать: «Где же твоя гордость, верблюд? Ты самое благородное и доброе животное! Но, увы, нет у тебя никакой гордости! Ах! Поучился бы у своих хозяев!»

— Мистер! Сэр! Товарищ! — кричат нам хозяева верблюдов — опять от старых до молодых.

И все — наперебой. И все хлопают своих верблюдов, и они ложатся на асфальт, подставляя мне свою спину. Жаль бедных верблюдов. И, признаюсь, стыдно.

Но что-то надо делать.

— Ничего не поделаешь, — сказал мой товарищ, — придется сесть.

Мы взгромоздились с ним на двух верблюдов. И куда-то поехали.

Сначала, кажется, к пирамиде Хеопса, а может быть, и к другой пирамиде — Хефрена, или Снофру, или Джосера.

Не помню к какой.

Где-то мы даже фотографировались.

Часть этих снимков сохранилась. И у меня, и у моего товарища по Египту.

Но когда меня сейчас спрашивают об этой поездке и о пирамидах: где какая, я ничего не могу сказать. Пирамида Хеопса и пирамида Снофру, пирамида Джосера и пирамида Хефрена — все у меня перепуталось.

А вот верблюдов рядом с этими пирамидами вспоминаю.

ЗИ-ЗИ

— Ты слышал? — спросил меня сын.

— Что? — не понял я.

— Ну, папа! — сказала дочь. — Ты слышал «зи-зи»?

Каюсь, не слышал. Смотрели на даче по телевизору хоккей, и, может быть, я что-то пропустил.

— А что?

— Ну «зи-зи»! За окном, — сказал сын.

— Послушай внимательно! — наставительно сказала дочь. Она умеет так говорить.

Мы выключили телевизор.

И действительно, за окном:

«Зи-зи! Зи-зи!»

Будто кто-то дразнил нас.

«Зи-зи!» — повторилось за окном.

Я открыл окно, и тут уже началось бесконечное:

«Зи-зи! Цит! Зи-зи! Цит! Зи-зи!»

— Слышишь? — спросила дочь.

— Слышу, — сказал я.

— И я говорил, — сказал сын.

«Зи-зи! Цит! Зи-зи!» — вновь раздалось в открытое окно.

— Мне это не нравится, — сказала жена. — Кто это?

Я пошел на улицу. Искал, никого не нашел.

Наутро, когда только рассвело, мы еще спали, опять в открытое окно раздалось:

«Зи-зи! Зи-зи! Цит! Зи-зи! Зи-зи! Цит!»

Ну что делать?

Опять вышел я на улицу и полусонными глазами стал искать того, кто так пронзительно кричит это «зи-зи! Цит».

И нашел…

Сидит на ветке рябины малая птаха. Рядом с открытым нашим окном. Оливково-зеленая сверху. Шейка бледно-бурая. Над глазами — белое кольцо. Перышки желтые, рыжеватые, бурые — все вместе, все переливается в лучах восходящего солнца.

Посмотрела на меня птаха и, внимательно помолчав, повторила: «Зи-зи! Зи-зи! Цит! Зи-зи!»

— А. Это ты, — сказал я. — Я тебя знаю…

«Зи-зи! Цит!» — ответила птаха.

— Ну, кто там? — спросила меня жена, когда я вернулся домой.

— Королек, птица такая, — сказал я. — Старый приятель! Я его еще с зимы знаю, а летом впервые. Только в Африке видел…

Дочь и сын спокойно спали.

Королек повторял и повторял:

«Зи-зи! Цит! Зи-зи! Зи! Зи!..»

Но дети спали…

А королек продолжал выдавать свои трели, никак не понимая, почему на него никто не обращает внимания.

ПОЛОСАТАЯ КИСА

Историю про полосатую кису я узнал в пионерском лагере на реке Уссури.

Встретил я в этом лагере девочку. Девочка как девочка: с косичками и галстуком. Одно было удивительно: звали ее необычно — Полосатая киса.

«Почему, — думаю, — полосатая? Кофточка у нее не полосатая. Видно, дело не в этом».

И верно. Слышу, что некоторые ребята еще проще зовут девочку:

— Киса! Киса!

И девочка не обижается.

Решил узнать у нее самой.

Спросил.

А девочка засмущалась, покраснела.

— Да, так, — говорит, — это они просто шутят…

— А как же тебя на самом деле зовут?

— Лена, — говорит.

Чувствую, что Лена не хочет рассказывать, в чем дело. Я решил не смущать ее вопросами.

Спросил у вожатой.

Вожатая рассмеялась.

— Ну и чудачка! — говорит. — Это просто смешная история. В позапрошлом году, когда Лена еще только окончила первый класс, она здесь у нас, в тайге, тигренка нашла. Нашла и в лагерь принесла на руках. Вот, мол, какая смешная полосатая киса! Мы перепугались тогда. Думали, что тигрица вслед за малышом в лагерь нагрянет. Но все обошлось благополучно. Видно, тигренок отстал от матери, а может, и погибла его мать. Славный он был, очень маленький, ласковый. Вот Лена и приняла его за полосатую кошку. Выкормили мы его из бутылки, а потом в зверинец передали, когда подрос. С тех пор и зовут наши ребята Лену Полосатой кисой.

Вот и вся история.

Ну, а Лена теперь, конечно, уже выросла и ни за что не перепутает тигренка с кошкой.

СЛОЖНОЕ ПОРУЧЕНИЕ

В годы войны был у меня товарищ. Мы шутя его называли звероводом. Это потому, что, по профессии он — зоотехник, работал раньше в зверосовхозе. Ну, а на фронте в нашем артиллерийском дивизионе он был разведчиком. Очень гордился наш зверовод своей военной профессией. И верно, лихим разведчиком он был!

Мы стояли на окраине большого немецкого города, когда нашего зверовода неожиданно вызвал к себе командир дивизиона.

— Вы были до войны зоотехником? — с ходу спросил он.

— Так точно!

— И работал в зверосовхозе?

— Так точно. Выращивал соболей и серебристых лисиц.

— Отлично! — сказал командир. — Берите мою машину и немедленно отправляйтесь к коменданту города. Он вас ждет.

Ничего не понимая, зверовод спросил:

— А разрешите узнать, товарищ майор, зачем?

— Там узнаете, — сказал майор, сдерживая улыбку. — Торопитесь!

Прибыл зверовод к коменданту города — молодому подполковнику.

Комендант задал ему те же самые вопросы, а потом сказал:

— Очень хорошо. Есть сложное поручение. Немедленно отправляйтесь в зверинец и берите бразды правления в свои руки. Я подписываю приказ о вашем назначении комендантом зверинца. Даю в ваше распоряжение роту солдат. Обеспечьте животных едой, накормите всех до одного, а то они кричат там с голоду. Немцы их уже дня четыре не кормили. И еще одно, самое сложное. Там есть бегемот. Его ранило осколком в спину. Надо немедленно оказать ему помощь.

— Но, простите! — взмолился зверовод. — Я же зоотехником был, с лисами дело имел, но никогда…

— Я до войны тоже никогда не был комендантом города, — перебил его подполковник. — Музыку преподавал в школе. А сейчас приходится. Выполняйте! И в случае чего, беспокойте меня. Смотрите, чтобы ни одна зверюга не пропала!

Хочешь не хочешь, а приказ пришлось выполнять!

Явился зверовод на место новой службы и ужаснулся. Хоть и небольшой зверинец, а хлопот в нем полон рот. Тигр, два медведя, обезьяны, птицы — все ревут и галдят наперебой: еду просят. В бассейне голодные тюлени мечутся. Испуганные олени и горные козлы по дорожкам зверинца бегают. А тут еще бегемот! Плавает, бедняга, в воде, вздымая волны, и от боли орет так, что хоть уши затыкай.

Принялся зверовод за работу. Сначала самое сложное сделали: накинули на бегемота канат, зацепили, подтащили его к решетке и тут связали. Теперь можно и рану промыть, залить ее йодом да наложить швы. Рана — не очень серьезная, а кожа у бегемота толстая — заживет!

Пока часть солдат возилась с бегемотом, другая — ловила разбежавшихся животных да корм для них доставала.

Приближался вечер. Насытившиеся звери немного успокоились. Настал час нашего отъезда. Зверовод, обрадованный тем, что справился с порученным заданием, прибежал к коменданту города.