Анатолий Матвиенко - Подлодки адмирала Макарова

• Название: Подлодки адмирала Макарова
• Автор: Анатолий Матвиенко
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-62159-0

Новый цикл фантастических боевиков в жанре «альтернативной истории»! Никаких надоедливых «попаданцев»! Никаких пришельцев из будущего, всех этих бесчисленных всезнаек-спецназовцев при дворе царя Гороха, походя насилующих прошлое! Никаких компьютеров для Сталина и автоматов Калашникова для князя Рюрика! «Фантастический реализм» высшей пробы!

Могла ли Россия освободить в 1878 году Константинополь без помощи из будущего? Могла и должна была, если бы не вмешательство Британской Империи. Были ли у нас шансы разгромить английскую эскадру в Дарданеллах? В артиллерийском бою — никаких: слишком уж велико превосходство вражеских броненосцев; а вот внезапной подводной атакой… Позволял ли тогдашний уровень технологий построить флотилию субмарин? В принципе позволял. А кто мог повести русские подлодки в бой против «Владычицы морей»? Будущий адмирал, а тогда молодой лейтенант Макаров!

---

— Ну, не знаю. Собираетесь добровольно утонуть и снова пробовать всплыть?

— Не тонуть, а идти под водой. От ответа уходишь, — в серо-стальных глазах Берга играл озорной огонек. — Соглашусь на твою авантюру, если и ты мою поддержишь.

— Мое предложение верное, а ваше… Не знаю, — ковбой вернул шляпу на место. — О'кей, сэр! Считайте — я в деле.

Когда поезд уносил на юг трех авантюристов, Том тихо спросил старшего товарища.

— Сэр, на кой дьявол он вам нужен в России?

— На месте поймешь. Малыш Джон — военный моряк единственного в мире флота, добившегося успешной атаки субмарины на надводный корабль. В России есть выражение, оно в переводе на английский звучит примерно так: местный уроженец не может быть пророком. Любое начинание от иностранного подданного воспринимается с большим уважением. Как же, Америка и Европа есть цивилизация, Русь остается медвежьим углом.

— Да, сэр. Трудно вам, русским.

— Парадокс в том, что я — прибалтийский немец. Но родился в России, поэтому карьеры пророка мне не видать, особенно со скандальным послужным списком. Так что Джон Рейнс станет моим рупором.

Спустя месяц по жидкой грязи, оставшейся после первых весенних дождей, тянулась крытая повозка, на передке которой сидели двое. Мулат в лохмотьях погонял пару тощих кляч, рядом на передке трясся монах в коричневом балахоне, накинув капюшон на голову. Представительный и хорошо одетый господин двигался впереди на неплохой каурой кобыле. До Монтгомери оставалось миль пять. Лучше преодолеть их до ночи. После войны в здешних местах неспокойно.

Берг никак не мог привыкнуть к коротким американским милям на суше. Видимые расстояния хотелось считать в кабельтовых, протяженность пути — в морских милях. Дома на Руси придется снова перенастраивать себя. Фунты легче, чем в Новом Свете. А еще пуды, золотники, сажени. Когда, наконец, человечество научится мерить длину, объем и вес единообразно?[1]

Группа из пяти всадников, неторопливо скачущих навстречу, насторожила. Александр проверил, удобно ли выходит «кольт» из кобуры. Понятно, что основная огневая мощь маленького отряда — Малыш Джон. Но пятеро на открытом месте и для него много.

Когда до встречных незнакомцев оставалось ярдов сорок, Том натянул вожжи. Берг принял влево, освобождая сектор обстрела.

Передний наездник, самый тучный из группы, носил форму лейтенанта северян. Двое были в серых конфедератских мундирах, а последняя пара напоминала прикид самого Малыша, когда его конвоировали в поезде. У всех винчестеры или винтовки Генри, четверо подняли их, лейтенант вскинул ладонь, призывая остановиться.

Военная форма вряд ли кого-то смогла ввести в заблуждение. Бандиты — они и в Африке бандиты. В Алабаме тоже.

— Что в повозке? — вместо «здрасьте» спросил главный, придерживая кобылу.

— Добрый вечер, сэр. Там гроб с телом моего брата, Витуса Берга. Матушка Христа ради просит перевезти его на родину.

Монах при упоминании о покойнике перекрестился. Потом правая рука спряталась под сутану. «Ставлю сотню, он там не четки перебирает», — подумал Берг.

— Койот, проверь. И монаха заодно.

Бандит в сером мундире подъехал к повозке со стороны служителя Господа и скинул капюшон с его головы. Худой мужчина, стриженный под горшок и с круглой выбритой макушкой, глянул на грабителя грустным взором.

— Не доверяя божьему человеку, выражаешь неверие во Всевышнего, сын мой. Покайся.

Всадник, на которого не слишком подействовало увещевание, зло усмехнулся, закинул винтовку за спину и полез под тент. С этого мига время словно уплотнилось.

Берг, с напряжением ждавший начала выступления Малыша, сиганул вбок с лошади. Винчестерная пуля пробила седло. За долю секунды, пока стрелок дергал вниз скобу для перезарядки, моряк успел выстрелить в него из-под конского брюха.

Джонни царил в своей стихии. Он не пытался разыгрывать ковбойских сцен на тему: у кого раньше рука дрогнет на пути к кобуре. Выбрав момент, когда внимание разделилось на Берга и повозку, Малыш взвел курок под рясой и открыл огонь прямо через нее. Двое оставшихся рядом с лейтенантом получили по дырке в груди, не успев даже повернуть стволы в сторону «монаха». Третью пулю он всадил в лейтенанта, четвертой добил подранка, подстреленного Алексом. Том с четырех футов не промазал в спину бандиту, вцепившемуся в гроб.

Берг с огорчением обнаружил, что изгваздал в грязи сапоги и брюки.

— Малыш! Твоя идея с мертвяком не слишком удалась.

— Да, сэр Алекс, — согласился тот, обыскивая замершее в повозке тело. — Есть мысль получше.

Новая выдумка прошла проверку у станционных властей Монтгомери, которых тоже заинтересовало содержимое гроба. Начальник станции скептически осмотрел тучного покойника в офицерском мундире, глаз которого успела облюбовать зеленая муха.

— Я его где-то видел. Бьюсь об заклад — на плакате «разыскивается».

— Возможно, сэр, — вежливо кивнул Берг. — Брат не отличался законопослушанием. Но перед самой смертью он обратился к Богу с молитвой. Теперь у него есть шанс на спасение, да, отец Родерик?

— Помолимся за упокой его души, сын мой, — прогудело из-под коричневой хламиды.

Тяжеленный ящик с тушей бандита и ста двадцатью фунтами золота перекочевал из повозки в железнодорожный вагон.

— Клянусь печенью моей бабушки, сэр Алекс, — прошептал Том, едва переводя дух. — Почему не выбрали ублюдка поменьше?

— Тогда на фоне его худых ребер вес золота был бы еще заметнее.

В полупустом пароходе до Бреста Берг лично обрил голову Малышу начисто.

— Теперь волосы отрастут равномерно. Никто не заметит твою тонзуру, святой отец.

Ковбой придирчиво осмотрел облысевший череп и горестно заключил:

— А пока я буду напоминать беглеца из тифозного барака.

К началу июня французское судно доставило путешественников в Питер.

— Добро пожаловать, господа, в город моей юности, — торжественно провозгласил Александр, когда на горизонте показался лес мачт от Васильевского до Канонерского островов. — Надеюсь, родина примет меня если и не с распростертыми объятиями, то хоть бы не пинком под зад.

Глава вторая

Мама! Единственная в мире женщина, которая не предаст, не отвернется, будет ждать всегда. Даже уйдя за порог вечности, взирает на непутевого сына с небес, мучаясь от невозможности напутствовать, накормить или хотя бы ночью подоткнуть одеяло.

— Саша!..

Увядшая вдова, пережившая мужа в шестидесятом и проводившая в море обоих сыновей, плакала на широкой груди младшего сына, не веря своему счастью. Он смущался и терзался угрызениями совести, что писал редко, не вспоминал часто и лишь ныне сподобился приехать.

Пережив первый тайфун материнской радости, Берг представил спутников:

— Мои коллеги и боевые товарищи, мичман Джон Рейнс и старшина Томас Вашингтон.

Мария Генриховна радостно привечала обоих, сдержав удивление при виде редкого в Питере темнокожего или, как их здесь называли, арапа. Гости изрядно оробели. Несмотря на добытое в Алабаме богатство, частично привезенное с собой, частью осевшее в сейфах Нью-Йоркского банка, они смущались роскошеством особняка, смотревшего фасадом в темную воду Екатерининского канала неподалеку от Театрального моста. Алекс всегда рассказывал о себе неохотно. О родовитом прошлом семьи никогда не упоминал, лишь вскользь обронил, что отец был адмиралом и брат служит на флоте.

Прежние связи отца и стали отправной точкой в поиске единомышленников. Александр осторожно расспросил маму, кто из старых знакомых в фаворе у властей и на дистанции доступности.

— Как же, из отцовских Федор Петрович не забывать изволят, — мгновенно сориентировалась опытная родственница морских офицеров. — На Рождество и день ангела всенепременно поздравляют. Ныне в науках начальник, с великим князем накоротке.

— Федор Петрович — это адмирал Литке? С которым отец на «Новой Земле» по северным морям ходил?

— Он самый. Высочайшим повелением в графское достоинство возведен. — Мария Генриховна отхлебнула чаю. — Что ж твои гости, Сашенька, скромничают?

— Простые парни, матушка. Извиняйте их, к питерским гостиным непривычные.

Мысль начать с прославленного географа оказалась правильной. Крайне занятый по службе полный адмирал, президент Академии наук, вице-президент Русского географического общества, обладатель других столь же обременительных постов Фридрих Бенжамин фон Литке откликнулся немедленно, как только получил письмо от сына старого друга. Он принял Берга и Рейнса в кабинете академии на Кадетской набережной, близ Стрелки Васильевского острова.

— Рад вас видеть, Александр Маврикиевич.[2] Возмужали, батюшку вашего напоминаете, с которым в Николаеве много раз встречаться пришлось. Жаль, конечно, что ваша карьера не сложилась. Михайлов — как есть форменный мерзавец. Ваш благородный уход его не спас. Утонул, стервец, в Балтике в пятьдесят восьмом или пятьдесят девятом. Стало быть, конфуз исчерпан. Добро пожаловать домой, капитан Берг!